— Ну хорошо, номер действительно принадлежит Багамскому Коммерческому банку. И как же зовут директора?

— Оливер Макгвайр. Но если хотите ему позвонить, не советую пользоваться мобильником. Могут прослушивать.

— Ну что ж, придется рискнуть, верно? — И вдова позвонила.

— Будьте добры, мистера Макгвайра. Скажите, что звонит вдова Теда Петерсона… по рекомендации Неда Аллена.

Обхватив голову руками, я думал, не прослушивает ли Джерри ее звонки на самом деле.

— Мистер Макгвайр? — спросила Мэг, а затем внезапно встала и прошла в самый дальний конец кафе, чтобы я ее не слышал. Вернулась через пять минут, села напротив меня и вернула мобильник в сумочку.

— Мистер Макгвайр сообщил, что в соответствии с правилами банка не может ни подтвердить, ни опровергнуть существование банковского счета и депозитной ячейки на имя моего мужа… но что если я появлюсь в банке с упомянутыми вами документами, он сможет мне помочь. Кроме того, сказал, что вы чисты.

— У меня есть билеты на рейс в Майами на час тридцать. Еще успеем, если…

— А откуда мне знать, что вы не заплатили Макгвайру, чтобы тот скормил мне какое-нибудь дерьмо об оффшорном счете, лишь бы выманить меня из страны?

— Ниоткуда. Вам решать.

Почти минуту женщина молчала. Затем встала:

— Ждите здесь. Я ненадолго.

И вышла из кафе. Было десять сорок семь. Я устал, был внутренне опустошен и напуган. К тому же успел проголодаться, а потому заказал сытный завтрак. Яичница из двух яиц, сосиски, жареная картошка по-домашнему, тост. Но смог проглотить только небольшой кусочек тоста.

Одиннадцать часов десять минут. Восемнадцать минут.

Тридцать одна. Я смотрел на часы, опасаясь худшего: что перепуганная вдова не поверила и решила позвонить детективу Флинну.

Одиннадцать тридцать восемь. Дверь открывается, и в кафе врывается Мэг Петерсон с чемоданчиком:

— Если хотим успеть на самолет, нужно поторапливаться.

Выходим из заведения и быстро идем в паркинг, где я поставил арендованный автомобиль. Направляясь к югу по трассе Ай-95, я решил, что парень в серебристом «катлассе» следит за мной, но когда увидел, как машина растворяется в потоке транспорта, подумал, что просто разыгралась паранойя.

— Я должна вернуться не позднее, чем завтра в полдень, — заявила Мэг.

— Вернетесь.

— Во сколько вечером мы будем сегодня в Нассау?

— Если успеем на пересадку — как раз к шести.

— А банк не закроют?

— Если Макгвайр узнает, что мы летим, то скорее всего дождется.

Женщина вытащила из сумочки телефон и нажала кнопку повторного звонка.

— Миссис Петерсон, давайте лучше доберемся до автомата!

— Я не сяду в самолет, если не буду знать наверняка, что он нас встретит.

— Возможно, вас прослушивают…

— Они — далеко не ЦРУ. Алло? Да, будьте добры мистера Макгвайра. Это снова миссис Петерсон. Алло, мистер Макгвайр? Мэг Петерсон… Послушайте, мы с мистером Алленом вылетаем сегодня вечером из Майами и будем в шесть. Мне нужно вернуться в Штаты завтра к полудню, так что… Вы уверены, что накладок не возникнет?.. Замечательно. О'кей, большое спасибо… До встречи.

И она отключилась.

— Говорит, встретит нас у банка около шести. Похоже, очень гостеприимный мужик.

— Я — его любимый клиент.

— Не сомневаюсь.

— А кто остался присматривать за вашими детьми? — поинтересовался я.

— Сестра. Она живет на Риверсайде. Заберет из школы, вечером заночуют у нее.

— Что вы ей сказали?

— Ничего, только то, что главный подозреваемый в убийстве Теда хочет свозить меня на ночь на Багамы.

— Понятно.

— У вас нет никакого чувства юмора.

— Потерял его второго января этого года.

— Что-то не припомню в этот день никаких катаклизмов.

— В моей жизни — были.

— Понимаю. Для меня черный день настал двадцать седьмого июля восемьдесят седьмого.

— И что же тогда произошло?

— Вышла замуж за Теда Петерсона.

Вдова немного рассказала о себе: как росла в пригороде Филадельфии, училась в Уитоне, перебралась после выпуска в Нью-Йорк и неплохо работала в рекламе, пока не повстречала Теда Петерсона.

— Он казался настоящим душкой, само очарование. Мистер Крутой Фирмач. И за этого говнюка мне было суждено выйти.

— И чем же он вас привлек?

— Он точь-в-точь напоминал папу.

За два года Мэг поняла: замужество не удалось. Но Теда перевели в головной офис «Джи-Би-Эс» в Стэмфорде, а Мэг вынашивала Ребенка Номер Один.

— После переезда в пригород жизнь оказалась кошмаром, — рассказывала вдова. — Тед настоял, а я сдуру согласилась уволиться с работы.

— Надо было отстаивать свои интересы, — заметил я.

— Видимо, я рождена для несчастья.

Через полтора года после Ребенка Номер Один появился Ребенок Номер Два. А Мэг узнала о первой измене мужа.

— Барменша в стэмпфордской забегаловке, куда он заходил выпить после работы.

— Стильно.

— Прямо кличка для мужа.

— И как вы узнали?

— Она позвонила домой — злая, в слезах, пьяная — и нажаловалась на Теда: тот наобещал ей звезды, луну и персональный трейлер. Муж, конечно же, всё отрицал. Как и то, что вложил двести штук в какой-то виноградник в Бордо, накрывшийся медным тазом. И что лишился полутора сотен штук, вложив деньги в какой-то безумный проект по хеджированию. И что перезаложил дом. Отрицал он и тот факт, что довел нас до такого жалкого состояния, что в прошлом месяце пришлось выпрашивать у папы десять тысяч. А отец рассказал: этот говнюк откладывал деньги постоянно. Наверное, хотел с ними удрать — часто намекал, что собирается когда-нибудь исчезнуть. Повесив долги на меня и детей.

— А сколько именно у него было долгов?

— Только представьте, около шестисот тысяч долларов.

— Боже…

— Ну да. На работе Теда считали воплощением успеха, мистером Сто Десять Процентов. Но в глубине души он был абсолютно безответственным, настроенным на саморазрушение. Словно вечно хотел попробовать, как глубоко можно надпилить сук, на котором сидит. Когда он попал под поезд, то мне хоть по страховке досталось триста тысяч. Но нужно выплатить еще триста, а дом наверняка пойдет с торгов, если только нашу задницу не прикроет оффшорный счет.

— Прикроет, не сомневайтесь.

— Никогда больше не повторяйте при мне два последних слова.

— Простите…

— «Не сомневайся»… Мантра, которую Тед повторял бесконечно. «Я ни с кем больше не сплю, не сомневайся»… Конечно, он их просто трахал, а не спал. «Наши финансовые дела обстоят как нельзя лучше, не сомневайся»… А что, детям так уж нужна новая обувь? «Не сомневайся, не сомневайся, не сомневайся»…

— Почему же вы от него не ушли?

— Из трусости. По глупости. Из-за низкой самооценки. Классические женские аргументы. Но примерно месяц тому назад сказала, что собираюсь развестись. Некоторые подруги знали, что я сказала ему слово на букву «р», и думали, что муж; бросился под поезд именно поэтому. Знаете, что я ответила? «Тед никогда бы не наложил на себя руки из-за такого пустяка, как утрата семьи».

— Но он, тем не менее, сильно переживал из-за долга, который навис над вами.

— Да, так сильно расстроился, что спутался с совершенно отвратительными типами, вроде вашего Джерри Шуберта.

— Вот что я вам скажу, миссис Петерсон: отчаяние — опасное состояние.

Когда мы подъезжали к Ла-Гуардии, я глянул в зеркало обратного вида и снова увидел серебряный «катлэсс». Но машина тут же пропала.

Мы успели на рейс на Майами к половине второго. Бегом помчались к самолетику, вылетающему в пять вечера на Нассау. Возле банка нас дожидался мистер Макгвайр. Я заметил, как потряс миссис Петерсон непритязательный вид серьезного финансового учреждения, но врожденная деликатность банкира немедленно покорила вдову.

Женщина предъявила требуемые документы. Хозяин банка тщательно изучил каждую бумагу, особенно — заверенное нотариусом завещание. Наконец попросил Мэг предъявить паспорт. После чего вынес вердикт: