Наибольший ущерб нанесен кабинету покойного и спальне.

«Либо грабители искали что-то конкретное, — сообщил капитан Хикки в заявлении для прессы, — либо не рассчитали время и оказались вынуждены скрыться, едва заслышав возвращение скорбящей родни. В любом случае подобные действия настолько аморальны, что недостойны даже презрения»».

Поганец-Джерри! Хуже любого подлеца. Совершенно никаких принципов. Чутье не подвело Лиззи. Шуберт, опасаясь, что дома у Петерсона могут храниться компрометирующие бумаги, решил подстроить ограбление жилища, замаскированное под кражу со взломом. Хотя вместо драгоценностей и фамильного серебра прихватили настольный компьютер Теда, дискеты и документы. Джерри с присущей ему безупречной пунктуальностью и добротой догадался назначить кражу на то время, пока семья и так называемые друзья погибшего молились над телом.

Вот, называется, и успел первым к миссис Петерсон. Джерри лишил меня и этой возможности. Во-вторых, моей встрече с вдовой помешала полиция. Примерно в девять часов утра в понедельник, всего лишь за несколько часов до назначенного времени вылета в Лос-Анджелес, в офис ко мне позвонил детектив Том Флинн из полиции штата Коннектикут. Ему «совершенно случайно довелось оказаться сегодня на Манхэттене по делам» и он был бы весьма благодарен за возможность посетить меня на работе и задать несколько вопросов о Теде Петерсоне. На мои объяснения о поездке в Лос-Анджелес, предстоящей сегодня днем, детектив ответил:

— Без проблем. Я как раз закончил кое-какие дела на Сорок Восьмой стрит. Могу появиться в вашем офисе примерно через полчаса.

— Ну, вообще-то, утром я порядком занят, — соврал я.

— Мне потребуется всего лишь пятнадцать минут вашего времени, не более, — заверил Флинн и повесил трубку, прежде чем я успел отказаться.

Детективу было лет сорок пять, даже больше. Низкорослый, жилистый, с фигурой боксера в легком весе и лицом парня с улицы. Стареющий Джимми Кегни, оказавшийся в коннектикутской провинции.

— Спасибо, что выкроили время, — поблагодарил гость, усаживаясь на стул напротив моего стола.

— Да не за что, — я изо всех сил старался, чтобы голос звучал спокойно.

— Позвольте кое-что объяснить вам с самого начала, мистер Аллен. Мы — не на допросе. И официально вы не числитесь подозреваемым. К тому же вы вовсе не обязаны отвечать. Просто побеседуем.

— Спасибо, что разъяснили.

— Работаете на себя? — поинтересовался гость, оглядев крошечный кабинет.

— В некотором роде. Я — представитель в Северной Америке международного паевого инвестиционного фонда.

— Паевого чего? — переспросил Флинн, делая пометки в блокноте.

Я вкратце изложил сущность деятельности паевых фондов, рассказал о том, как приходится ездить по стране, стараясь заинтересовать клиентов перспективными инвестициями.

Судя по всему, детектив повелся на обман:

— Кажется, когда-то вы работали в компьютерном бизнесе, верно?

— В компьютерном журнале. Я был директором по продажам на Северо-западе журнала «Компу-Уорлд».

— И когда закончилась ваша работа?

— В начале января. Издание закрыли.

Флинн сверился с пометками в блокноте:

— То есть после того, как вы избили начальника, мистера Клауса Креплина?

Я почувствовал укол страха. Мое прошлое детектив изучил тщательно.

— Да, после… э-э… столкновения с мистером Креплином, чему предшествовала продажа компании.

Мой гость вновь глянул в блокнот:

— И Креплина поместили в больницу, а вас арестовали?

— Обвинения были сняты.

— Я в курсе, мистер Аллен. Кроме того, мне известен и тот факт, что вы не ладили с покойным мистером Петерсоном.

— Да, он не был моим лучшим другом…

— А вы не преуменьшаете? По словам секретарши…

«Боже мой, еще и эта очаровашка…»

— …перед Рождеством у вас имел место серьезный деловой конфликт. А детектив Дебора Кастер из Гартфордского полицейского округа сообщила, что вы обвинили покойного в самоубийстве вашего бывшего коллеги. Это верно?

«Смотреть в глаза»…

Не отводя взгляда от детектива Флинна, отвечаю:

— Да, верно.

— И потом, ваша публичная ссора с мистером Петерсоном здесь, на Манхэттене, во время делового мероприятия, вечером накануне его гибели…

— Да, в тот вечер я впервые встретился с ним после… в общем, после Рождества.

— И несмотря на то, что прошло несколько месяцев, вы все равно не смогли совладать с чувствами.

— Петерсон серьезно повредил карьере — и моей, и моего покойного коллеги по имени Айван Долински.

Снова — взгляд в блокнот:

— Джентльмену, покончившему с собой в Гартфорде в марте этого года?

Киваю.

— Так значит, вы ненавидели Петерсона?

«Будь начеку!»

— Повторюсь: покойный не ходил у меня в любимчиках…

— Значит, вы рады, что он погиб?

Вопрос задан как бы походя, между делом. Но я все равно нервничаю. Наконец отвечаю:

— Никто не заслуживает подобной смерти.

— И я полагаю, вы готовы под присягой сообщить о собственном местонахождении в ночь убийства?

— Да. Я был в Майами. Деловая поездка.

— Как я заявил с самого начала, мы — не на официальном полицейском допросе. И вы совершенно не обязаны предъявлять мне никаких доказательств. Но если у вас действительно имеется подтверждение поездки в Майами, то имело бы смысл снять с вас…

— С радостью, — перебиваю я. Открываю ящик стола, перебираю папки, достаю ту, на которой написано «Майами», и протягиваю авиабилет и чек за аренду автомобиля. Детектив Флинн изучает документы, переписывает необходимые детали в записную книжку, затем возвращает доказательства мне:

— Значит, часто приходится путешествовать?

— Пару раз в неделю, но я никогда не уезжаю больше, чем на два дня.

— Значит, если понадобится связаться с вами повторно…

— Я буду здесь.

Гость встает:

— Спасибо, что уделили время.

— Был рад помочь.

Повернувшись к выходу, детектив неожиданно оборачивается:

— И последний вопрос. Не знаете, что это за парень?

Флинн протягивает сделанный полицейским художником рисунок человека, с которым Петерсон ужинал накануне гибели.

— Никогда не видел этого человека раньше, — сообщаю я.

— Уверены, что вам не знакомо его лицо?

— Да я знаю десятка два парней с подобной внешностью. Очень типичные черты.

Детектив внимательно рассматривает меня:

— Ну да, — соглашается он и уходит.

В тот день, прежде чем сесть в самолет, отправляющийся в три часа в Лос-Анджелес, я позвонил Лиззи. Она только что вернулась к работе в манхэттенском офисе, голос жены звучал нервно.

— Нед, у меня и в самом деле немного времени на разговоры, — призналась любимая. — Видишь ли, я прилетела только вчера вечером.

— Как в квартире?

— Стерильно чисто.

— Когда можно будет прийти, посмотреть?

— Ты что, никогда меня не слушаешь?

— Слышал каждое твое слово в точности. Но не думай, будто я отпущу тебя без боя.

— Нед, тебе не нужно меня отпускать. Потому что я уже ушла. Это — факт. Прими его.

Меняю тему разговора. Спрашиваю с места в карьер:

— Ты читала вчерашний номер «Нью-Йорк таймс»?

— Не могла поверить. Ворваться в дом Петерсона во время похорон…

— Точь-в-точь как ты говорила. Джерри испугался, что у покойного в доме хранятся улики. Теперь доказательств не найти, даже если они и были…

— На твоем месте я бы все равно переговорила с вдовой.

— По какому поводу?

— Она может что-нибудь рассказать…

— Например?

— Ну, не знаю. Сейчас я не готова участвовать в мозговом штурме.

— И я тоже не готов. Кстати, с утра ко мне заглянули копы, чтобы жизнь совсем уж медом не казалась.

В голосе Лиззи вновь послышалось беспокойство:

— И как все прошло?

— Прорвался. И предъявил фальшивое доказательство командировки в Майами в ту ночь.

— Убедил?

— Кажется, да.

Громкоговоритель поблизости сообщил, что посадка на рейс, вылетающий в одиннадцать часов в Лос-Анджелес, заканчивается.