И это были слова маленького ребенка. Дженет не могла решить, носила ли эта регрессия специфический характер или ее породили страх и усталость.

— Я рада, что вы не выдернули…

— Но мне надо что-то сделать, — сказал Бенсон. — Я должен уничтожить это ощущение. Я налажу компьютер.

— Гарри, вы этого не можете сделать. Предоставьте все нам.

— Нет. Я сам его налажу.

— Гарри, — сказала Дженет тихим, ласковым, материнским голосом. — Гарри, пожалуйста, доверьтесь нам.

Он ничего не ответил. Она услышала его тяжелое дыхание. Дженет скользнула взглядом по напряженным замершим в ожидании лицам вокруг.

— Гарри, пожалуйста, доверьтесь нам. В последний раз. И все будет хорошо.

— Меня ищет полиция.

— Здесь нет полицейских. Они все ушли. Вы можете смело прийти сюда. Все будет хорошо.

— Вы мне и раньше лгали. — Его голос вновь стал капризным.

— Нет, Гарри. Произошла ошибка. Если вы придете сюда, все будет хорошо.

Наступила долгая пауза, затем в трубке послышался вздох.

— Мне очень жаль, — сказал Бенсон. — Я знаю, чем это кончится. Но я должен сам наладить компьютер.

— Гарри…

Раздался щелчок, а затем частые гудки отбоя. Дженет положила трубку. Андерс тут же позвонил на телефонную станцию узнать, проследили ли они вызов. И Дженет поняла, почему он все время смотрел на часы.

— Черт! — Андерс бросил трубку на рычаг. — Они так и не смогли установить, откуда звонили! Идиоты!

— Он говорил совсем как ребенок, — сказала Дженет, покачивая головой.

— А что он имел в виду, когда заявил, что хочет наладить компьютер?

— Наверное, собирается вырвать провода из плеча.

— Но он сказал, что уже пробовал это.

— Может быть, пробовал, а может быть, и нет. В результате всех этих стимуляций и припадков он полностью утратил ясность мыслей.

— А вообще возможно вырвать провода и компьютер?

— Да, — ответила Дженет. — Во всяком случае, животным это удавалось. Обезьянам. — Она протерла глаза. — У вас есть кофе?

Герхард налил ей чашку.

— Бедный Гарри, — сказала Дженет. — Ему, должно быть, сейчас очень страшно.

Из своего угла Андерс спросил:

— Но в какой мере он утратил ясность мысли?

— В очень значительной. — Дженет отпила глоток. — А сахара у вас нет?

— Настолько, что он способен перепутать компьютеры?

— Сахар кончился, — объяснил Герхард.

— Не понимаю, — сказала Дженет.

— У него ведь есть план электросети клиники, — продолжал Андерс. — А главный компьютер — компьютер, с помощью которого его оперировали, — находится в подвале клиники.

Дженет поставила чашку и с недоумением посмотрела на Андерса. Потом нахмурилась, еще раз протерла глаза, взяла чашку и опять поставила ее на столик.

— Не знаю, — произнесла она наконец.

— Пока вы спали, мне сообщили результаты вскрытия. Установлено, что Бенсон нанес эти раны отверткой. Он напал на механика и на Морриса. Машины и люди, имеющие к ним отношение. Моррис участвовал в механизировании его самого.

Дженет слегка улыбнулась.

— Простите, кто здесь психиатр?

— Я просто спрашиваю, это возможно?

— Да, конечно, это возможно…

Снова зазвонил телефон. Дженет взяла трубку:

— НПИО.

— Тихоокеанский телефонный узел. Мы еще раз проверили этот звонок по поручению капитана Андерса. Он тут?

— Одну минутку. — Она кивнула Андерсу, и он взял трубку.

— Андерс слушает. — Наступила продолжительная пауза, потом Андерс сказал: — Повторите, пожалуйста. — Андерс слушал и кивал. — А когда именно вы проверяли? Ах, так! Спасибо.

Он повесил трубку и тут же снова снял ее.

— Расскажите-ка про эту атомную батарейку, — сказал он, набирая номер.

— Что именно?

— Меня интересует, что произойдет, если она будет повреждена, — ответил Андерс и повернулся к телефону.

— Команду противорадиапионной защиты. Говорит Андерс из уголовной полиции.

Дженет сказала:

— В батарейке находится тридцать семь граммов радиоактивного плутония двести тридцать девять. В случае ее повреждения может возникнуть опасность облучения.

— Какие частицы излучаются?

Она посмотрела на него с удивлением.

— Я окончил колледж, — сказал он. — И даже умею читать и писать.

— Альфа-частицы, — ответила Дженет.

Андерс сказал в трубку:

— Говорит Андерс из уголовной полиции. Срочно пришлите машину к университетской клинике. Возможно радиоактивное заражение. Плутоний двести тридцать девять. — Он умолк, некоторое время слушал, а потом посмотрел на Дженет:

— Возможен взрыв?

— Нет.

— Нет, — повторил Андерс в трубку и снова начал слушать. — Хорошо. Я понимаю. Присылайте как можно скорее.

Андерс повесил трубку.

— Может быть, вы все-таки объясните мне, что происходит? — сказала Дженет.

— На телефонной станции установили, что в тот период, когда Бенсон позвонил к вам, ни одного звонка извне в клинику не было. Ни одного.

Дженет растерянно замигала.

— Вот именно, — сказал Андерс. — Бенсон звонил откуда-то из клиники.

Из окна четвертого этажа Дженет смотрела на автостоянку, наблюдая, как Андерс отдает распоряжения двадцати полицейским. Половина из них вошла в главный корпус, остальные остались на улице и, разбившись на маленькие группки, тихо переговаривались и курили. Затем подъехал белый фургон, из него вылезли три неуклюжие фигуры в серых защитных костюмах с металлическим отливом. Андерс подошел к ним и после короткого разговора кивнул и начал помогать выгружать из фургона какую-то странную аппаратуру.

Потом направился в сторону НПИО.

Герхард следил за всеми этими приготовлениями вместе с ней.

— Ну, теперь Бенсону не уйти, — сказал он.

— Я знаю. Я все думаю, нельзя ли каким-либо образом обезоружить его или парализовать? Не могли бы вы сделать портативный микроволновый излучатель?

— Я думал об этом, — сказал Герхард. — Но это опасно. Предугадать, как именно он подействует на компьютер Бенсона, невозможно. И вы сами понимаете, какая свистопляска начнется со всеми водителями ритма сердца в клинике.

— Неужели мы ничего не можем сделать?

Герхард покачал головой.

— Но ведь, наверное, все-таки есть какой-то выход, — настаивала Дженет.

Герхард снова покачал головой:

— К тому же очень скоро внедренная внешняя среда подчинит себе все остальное.

— Теоретически!

Герхард пожал плечами.

Термин «внедренная внешняя среда» был в большом ходу среди сотрудников научного сектора НПИО. Идея казалась очень простой, но за ней стояло многое. Опиралась она на общеизвестный факт: внешняя среда воздействует на мозг. Она создает ситуации, которые превращаются в воспоминания, оценки, навыки — все то, что воплощается в связях между клетками мозга. Как руки землекопа меняются под воздействием его работы, так и человеческий мозг претерпевает изменения под воздействием пережитого. И, подобно мозолям на ладонях землекопа, эти изменения сохраняются и после того, как ситуация, вызвавшая их, сама уйдет в прошлое.

В этом смысле прошлое и пережитое внедрялось в мозг, и мозг любого из нас представляет собой итог всего нашего прошлого опыта. Отсюда следовало, что причина заболевания и его лечение лежали в разных плоскостях. Причиной нарушения поведения могло быть что-то пережитое в раннем детстве, и было невозможно вылечить нарушение, устранив причину, так как причина осталась в прошлом, исчезла, когда больной стал взрослым. Лечение приходилось искать еще где-то. Как говорили «научники»: «Спичка может вызвать пожар, но, когда огонь уже полыхает, его нельзя потушить, погасив спичку. Дело уже не в спичке. Надо тушить пожар».

Целые сутки Бенсон получал интенсивные стимуляции от вживленного компьютера. Эти стимуляции породили новый опыт, новые ожидания. В мозг внедрялась новая среда, и очень скоро они более не смогут предсказать реакцию мозга, потому что старого мозга Бенсона уже не существовало. Теперь у Бенсона был новый мозг, продукт нового опыта.