– Ладно, не ворчи, – свесил голову набок Змей. – Живой ведь. А ты никак богатыря провожаешь?

– Вообще-то он со мной, – потупился Санька, сообразив, что свалял большую глупость, умолчав про кота. Хотя в принципе ведь это не человек, а так, мелкое животное.

У Змея на этот счет было совершенно иное мнение.

– Как с тобой! – возмутился он. – Ты ничего не говорил, что вас будет двое. Сам небось весишь пудов пять, так еще этого жирного котяру с собой тащишь. Мы так не договаривались.

– Не жирный, а упитанный, – обиделся Баюн. – И вообще, ты, как я понимаю, обещал помочь. А уговор дороже денег.

Горыныч осуждающе посмотрел на кота, вздохнул, но ничего не сказал, а только пригнулся. Богатырь и кот взобрались Змею на спину, и они взмыли в воздух.

Пару раз Санька летал на самолете. Однако одно дело сидеть в уютном кресле теплого салона и совершенно другое – цепляться за жесткие бока живого дракона. Ни встать, ни прогуляться: одно неверное движение – и можно запросто свалиться вниз. Да еще ветер все время пытается сдуть седоков. Впечатлений, конечно, масса, но часто пользоваться таким видом транспорта не хотелось.

Путь оказался неблизким. День уже клонился к закату, а они все еще находились в пути.

Заметив внизу большую зеленую поляну, Змей повернул голову:

– Как хотите, а я не могу больше лететь. Мне нужно подкрепиться. – И спланировал на землю. – Привал, – прогудел он и распластался на земле, широко раскинув лапы. Немного отдышавшись, поднялся и направился к ближайшим кустам. – Я пошел, а вы тоже можете немного размяться.

Баюн молча потянулся и нырнул в кустарник.

Санька не мог даже говорить, так у него болело все тело. Но, видя, что остался один и сочувствовать ему никто не собирается, кряхтя, встал и начал бродить кругами в надежде отыскать хотя бы немного ягод. Увы, ничего съедобного поблизости не оказалось. В это время почти одновременно, но с разных сторон появились Горыныч и Баюн.

Живот у Змея заметно округлился, и это сразу сказалось на его настроении: он насвистывал какой-то легкомысленный мотивчик, а затем, выбрав местечко помягче, завалился на траву.

Баюн – так тот вообще все еще продолжал жевать.

«Вот скотина, издевается. Отвернуться не может. Я по его милости только позавтракать успел», – разозлился Санька.

Чтобы хоть немного отвлечься, он подошел к Змею и улегся рядом, стараясь не замечать довольную кошачью морду.

– Слушай, Горыныч, а почему тебя так кличут?

Змей лениво приоткрыл один глаз, вздохнул, затем уселся и с шумом встряхнул крыльями, подняв при этом такой ветер, что бедный кот кубарем покатился по земле, потеряв по дороге припасенного на десерт мышонка.

– Любопытно, да? Я тоже, когда мне стукнуло лет пятьсот, заинтересовался этим вопросом. Вообще-то каждый должен знать, кто он и откуда, родословную, так сказать. Поэтому недавно, лет триста назад, решил я про себя подробнее разузнать. Нашел седых стариков, рукописи почитал, ибо род наш древний, правда, конкретно, кто мои родители, выяснить не удалось. Легенда гласит, что я сын Горы Небесной.

– На небе гор нет, – не удержался от глупого замечания Санька. – Научный факт.

Змей моментально сунул Саньке под нос сжатую в кулак лапу:

– А тучи?

Паренек посмотрел на лапу и, решив, что с таким весомым аргументом спорить бесполезно и даже опасно, был вынужден согласиться.

Змей, одобрительно кивнув, продолжал:

– Обожали мои родители разгул стихий: бури, ураганы, грозы всякие; главное, чтобы шуму побольше, с громом да молнией. Уж если ветер, так чтоб деревья гнулись, если дождь, так чтоб как из ведра. Их до сих пор каждый год на Юрьев день вспоминают. Потому как частенько от них зависело: быть или не быть урожаю. Я в них пошел. Люблю природу, крестьянский труд. Иной раз увижу мужика в поле за работой, слезы на глаза наворачиваются; не напрасно жизнь проходит. Вот, к примеру, неплохие озимые нынче уродились.

– Чего? – выпучился Санька.

– Репа тоже удалась, – рассмеялся довольный произведенным эффектом Змей. – Я, если хочешь знать, за этим делом слежу. Ежели мужик работящий, не лентяй, ему и условия соответствующие создаю: теплый дождик, солнечные дни на сенокос. Заработал. А ежели мужик пустячный, бездельник, такому град, ливень, молнии. Все равно у него ничего не вырастет.

Санька в нерешительности потер нос:

– В общем, ты, как я понял, больше по крестьянскому делу. Почему тогда как про Змея вспоминают, так сразу – «подколодный»?

– У меня родни видимо-невидимо, а в семье не без урода. У вас, у людей, что, одни ангелы собрались? Как бы не так. Насмотрелся я на ваши порядки. А мои сородичи, кроме помощи крестьянам, еще много чего умеют. Кого считают самыми мудрыми? Кто лучше всех разбирается в лекарственных травах? Кто хранит врачебные тайны? Кто клады с сокровищами несметными охраняет? Сообразил? Правильно – мы, Змеи.

– Тебя послушаешь, так добрее, милее, полезней и симпатичней вас в целом мире нет. А злые люди ваш род оговаривают да обижают. Еще скажи, беречь вас нужно, чтобы не перевелись.

– Чудак, – громыхнул Горыныч. – Знаешь, сколько моих родственников находится на службе у Владыки Подземного мира. Вот уж их никак беззащитными не назовешь; даже мне с ними лишний раз встречаться неохота. Ладно, хватит лясы точить. Время идет, а до Волшебных гор еще лететь и лететь. Где это толстое животное?

И снова ветер свистит в ушах, а внизу пестрым калейдоскопом меняется пейзаж. Леса, реки, холмы и поля. Поначалу встречались села и деревни, но чем дальше, тем безлюдней становилась местность. Прошло еще немного времени, и на горизонте показались горы.

Маленькая серая полоска стремительно приближалась и на глазах вырастала в грозные, неприступные скалы. И вот уже отвесная каменная стена острыми зубцами своих вершин уперлась в небо, перекрывая путь.

– Прибыли, – кивнул Горыныч, заложил крутой вираж и, словно заправский самолет, приземлился на небольшом поле возле самых скал. – Дальше я вас нести не смогу. Горы эти так высоки, что под самые облака взлететь нужно; мало того – место это заколдованное. Крылья у меня сразу ослабевают; не взмахнуть, хоть тресни. Я по молодости несколько раз пытался через них проскочить, но тщетно. Последний раз вообще чуть не погиб: у меня крылья в воздухе просто-напросто сложились. Кувыркался вниз, словно курица с насеста, только чешуя по сторонам летела; хорошо еще склон попался не отвесный, а покатый, и то три ребра сломал.

– Сочувствую, – Санька похлопал Змея по крылу, – но мне упорства не занимать, и если по воздуху не получается, так я через эти горки пешком переберусь. Да что там говорить, я их ползком, на брюхе проползу, если надо. Я же очень сильно хочу на ту сторону попасть, значит, обязательно пройду. Верно, Баюн? Вперед за мной, мой верный друг, готовься описывать мои новые подвиги.

– Ты шибко-то не разгоняйся. Ишь разъякался, герой. Чем больше спешишь, тем хуже получается, – покачал головой Змей. – Про эти горы мне еще моя бабушка рассказывала, что перейти через них можно только ночью и только тогда, когда взойдет полная луна. На ваше счастье, сегодня наступает именно такая вот ночь.

– А посему, – свернулся клубком кот, – посидим, подремлем, подождем.

– Какой сон, ты чего? – запротестовал Санька. – Ночью, даже если и светит полная луна, плохо видно. Это же горы: камни, пропасти, обрывы. Можно споткнуться и упасть, набить на лбу шишку.

– Мало того, – радостно подхватил Горыныч, – существует всего лишь одно-единственное место, где начинается дорога, ведущая на другую сторону. Но проход этот опутан чарами и магическими заклинаниями. Стоит только какому-нибудь человеку на тропу встать, все понемногу приходит в движение: коряга под ноги попадется, сверху камешек упадет. Поэтому идти нужно как можно быстрее, иначе горы принимаются трястись, вызывая камнепады, лавины. И уж если и тогда не поторопиться, то земля разломится трещинами, и ничто уже не спасет от гибели незадачливого путника. Так что вот вам мой совет: пока время есть, сядьте, отдохните, соберитесь с силами, а как луна появится – быстренько по тропочке, по тропочке и на ту сторону. А я вас тут подожду, пока вы обратно с Василисой не вернетесь. – И он, повиливая хвостом, отправился в лес.