Мужчина закрыл глаза и откинул голову на диванную подушку.

— Я устал, — пробормотал он.

— Боже мой, нет. Вам не следует сейчас спать, — сказала Виктория, похлопав его по руке. — Я думаю, у вас сотрясение мозга. Спать нельзя.

— Ну, пожалуйста, леди… Я очень устал. — И прежде, чем Виктория смогла его остановить, мужчина повернулся на левый бок и уткнулся носом в вышитые подушки.

Лишь через несколько секунд, до Виктории дошел смысл сказанного. Он не назвал ее «Виктория». Он произнес «леди», как если бы никогда раньше ее не видел. Возможно, его недуг уже прошел, и сейчас она узнает, кто этот человек.

— Как ваше имя? — мягко спросила Виктория.

Он нахмурился и мгновенно открыл глаза.

— Прекрати, Виктория, глупая шутка.

— Пожалуйста, назови свое имя, — настаивала она. — Послушай, во-первых, тебя ранили. Во-вторых, ты сам признался, что никак не мог вспомнить, где находится наш дом. Поэтому скажи, как тебя зовут.

— О'кей, о'кей. Я сыграю в эту игру, мой доктор, — невнятно произнес он. — Я Норман Генри. А ты Виктория. Мы женаты десять лет, и все это время я тебя люблю. Довольна?

Нет. Скорее изумлена. Незнакомец опять изображал ее вымышленного мужа — то, что они с Питом когда-то выдумали, стало реальностью. Она покачала головой, хотя этот мужчина с его странными галлюцинациями, несомненно, привлекал ее.

Звук у двери, ведущей в кабинет, заставил незнакомца насторожиться. Но Виктория знала, что это Макс. Она встала и приоткрыла дверь, поморщившись от неприятного скрипа.

— На днях я непременно смажу ее, — пообещал Норман, вызвав у Виктории легкое головокружение случайным, почти супружеским замечанием.

В это время в комнату стремительно ворвался Макс. Он был хорошо воспитан, а потому не позволял себе прыгать на Викторию и только возбужденно вилял хвостом, обмахивая пыль с торшера и кофейного столика.

К изумлению хозяйки, пес почти сразу же оставил ее и направился к незнакомцу. Сначала Макс грозно ощетинился, но затем принюхался и заскулил. Когда же к нему не проявили должного внимания, он легонько ткнул лежавшего человека холодным носом.

Норман открыл глаза, и его взгляд встретился с любопытными карими глазами сеттера. Собака была ласковой, он знал это и в то же время чувствовал беспокойство. Как же ее зовут? Раз это собака Виктории, то, значит, и его тоже. Ему наверняка известно, какими консервами ее кормят. И как только он подумал об этом, сразу вспомнил кличку красавца-животного.

Норман заулыбался, рука потянулась к мягкой собачьей морде. Он сосредоточенно ласкал пса, называл его по имени, лишь бы не встретиться взглядом с Викторией. С ним было что-то не так, и она знала об этом. Он читал в ее глазах настороженность, слышал сдержанность в голосе. Если бы он мог признаться, как мало на самом деле помнит… Пожалуй, только главное: он любит ее, а она — его.

Но куда исчезли остальные воспоминания? Например, о Пите? И почему Виктория казалась такой отчужденной, даже боялась его?

Он постарался успокоить себя, что со временем все наладится. Однако тайный голос шептал ему, что отныне жизнь Нормана Генри не стоит и ломаного гроша.

Виктория внимательно наблюдала, как незнакомец треплет за уши Макса.

— Как дела, парень? Уже забыл меня?

В тот момент, когда он узнал Макса, Виктории казалось, что она теряет сознание. Хвост Макса заходил ходуном — Макса, который ненавидел или боялся большинства мужчин.

Может быть, все это мираж или она просто спит? Виктория вонзила ногти в ладонь и почувствовала острую боль. Нет, все, правда. Глядя на самозванца, ласкающего Макса, она пыталась, но не могла привести в порядок свои мысли.

Она нашла Макса около двух лет назад. Пес был сильно изранен. Ветеринар сказал, что собаке грозит голодная смерть, но сделал все, что в его силах. Выходив погибавшее животное, Виктория получила в награду верного и преданного друга. Но за исключением Пита, Макс не любил мужчин. Он прыгал и злобно лаял, пока любой из назойливых посетителей не исчезал.

А сейчас он непринужденно зевнул и вытянулся возле дивана, положив, свою большую голову на лапы, будто охранял от всех на свете этого потерявшего рассудок человека.

Как и собака, человек закрыл глаза и глубоко вздохнул. Виктория все еще верила, что обязана ему своей жизнью, а потому решила не позволять забыться сном.

Она тихо подошла к дивану и, склонившись над мужчиной, протянула руку к его дрожащему плечу. Синие глаза пристально смотрели на нее, он что-то бормотал, и Виктория нагнулась ниже, чтобы расслышать слова.

Незнакомец слегка повернулся. Его руки скользнули по ее плечам, но вместо того, чтобы отстраниться, Виктория замерла. Его нежные прикосновения превратились в страстные.

— Я люблю тебя, — сказал он, привлекая Викторию к себе.

— Нет, — прошептала она, стараясь скорее убедить себя, чем опровергнуть его.

— Да, Виктория. И ты знаешь об этом.

Он обнял ее и притянул к себе, требуя ответа.

Не в силах сопротивляться призыву его глаз, рук, слов, она приникла к его груди. Викторию словно обдало жаром. Когда его полные губы встретились с ее губами, Норман тихо застонал и еще теснее прижал Викторию к себе.

Мысли ошеломленной Виктории путались, дыхание прервалось, она, казалось, полностью потеряла над собой контроль. Запах морской воды и страстное возбуждение исходили от этого мужчины. Руки, обнимавшие ее, были, так же горячи, как и его язык, проникавший меж губ. Его поцелуй был неистовым и нежным, как и сам этот таинственный человек. Сердце Виктории билось в едином ритме с его сердцем, а тело изнывало от жарких прикосновений, от охватившей его страсти.

Сзади раздалось легкое покашливание, подобно ледяной воде, обрушившейся на Викторию. Она резко оттолкнула незнакомца, пытаясь вернуть себе самообладание, и дрожащей рукой убрала волосы с лица.

Мужчина, она решила называть его Норманом, молча отпустил. На лице блуждала улыбка, но грудь все еще высоко вздымалась, смиряя охватившее его желание. Синие глаза, потемнев, стали почти фиолетовыми.

— Отличный способ удержать человека от сна, — послышался сухой голос Пита. — Хорошая работа, Вики.

Виктория смущенно покачала головой, сознавая, что вряд ли сумеет найти разумное объяснение поцелую с совершенно незнакомым и к тому же страдающим потерей памяти мужчиной. Однако кузен плутовато улыбнулся, за что получил в ответ ее благодарный взгляд.

Пит понимает трудности человеческих отношений, подумала Виктория.

— Джек в пути, — сказал, Пит и направился к бару — Ему нравится «бенедиктин», не так ли?

— Да, — рассеянно молвила Виктория.

— Я бы предпочел виски, — откликнулся Норман, и прежде, чем Виктория успела ответить, в разговор вмешался Пит.

— Не для вас, герой, не для вас. Ранение и алкоголь несовместимы. Уж поверьте мне, я это знаю.

Норман попытался, было протестовать, но тут Макс резко вскочил и с неистовым лаем бросился к входной двери.

— Вики, скорее останови его. Мне кажется, он не любит докторов.

— Доктор? — прохрипел Норман, приподнимаясь на локтях. — Вы кого-то вызвали?

Его слова звучали, как приговор. Иного Виктория и не ожидала, а потому, избегая взгляда синих глаз, поспешила в переднюю.

Заперев своего верного стража в гостиной, она посмотрела в дверной глазок и увидела Джека Форстера, который держал ярко-желтую сумку. Его кожаный пиджак был расстегнут, серебристые волосы зачесаны назад, а узкое лицо оставалось спокойным и вместе с тем по-юношески задорным.

Джека связывала с Викторией долгая безответная любовь, перешедшая в дружбу. Виктория быстро открыла ему и после сдержанных объяснений провела доктора в комнату. Ее слова заглушались лаем Макса, штурмовавшего дверь гостиной.

Джек кивнул.

— Пит мне все рассказал, — усмехнулся он. — И как ты себя чувствуешь, когда он приходит в себя?

— Тебя вызвали к Норману, а не ко мне, — с вызовом ответила Виктория.