В ответ он едко, презрительно расхохотался.

— Невероятно! Просто невероятно! — Он покачал головой. На лице у него было написано отвращение. — Я ухожу.

Почему-то его отказ удостоить ее даже объяснением показался ей обиднее всего. Он хлопнул дверцей джипа и пошел к своей машине, будто больше ни минуты не мог оставаться в ее обществе.

Челсия осталась одна, давясь слезами, и только луна была ее единственной утешительницей.

Глава девятая

Каждое утро в течение всей следующей недели Ник просыпался в надежде, что боль, испытанная им после полета, потеряет свою остроту. Но боль не утихала. Каждый раз, когда он думал о Хезер Леандро, у него все сжималось внутри. Как может судьба быть такой неразборчивой и жестокой?

Черт бы побрал, эту Челсию Лаутон! И что она лезет не в свое дело? Кто дал ей право играть столь неделикатно чужими чувствами? В конце концов, кто она такая? И неужели ей не приходило в голову, как мучительно он будет переживать?

Нет, она отлично все знала. И специально это подстроила. Ей хотелось, чтоб он повстречался с действительно больным ребенком, смертельно больным. И чтобы, пережив шок, он понял, что, по сравнению с этой девчушкой, Кэти можно считать совершенно здоровой. Она решила вбить ему это в голову, чтобы от чувства благодарности у него перехватило горло. И, возможно, она испытывала при этом большое удовольствие.

Он не потерпит, чтобы им манипулировали! Ему хотелось схватить Челсию за плечи и трясти ее до тех пор, пока она не образумится. Или, по крайней мере, пора высказать ей все, что он о ней думает; несколько раз в течение этой долгой недели он в буквальном смысле ловил себя за руку, тянувшуюся к телефону, чтобы набрать ее номер. В последнюю секунду, однако, он спохватывался и оставлял телефон в покое.

Выручало то, что все эти дни он напряженно работал на «Сосновой горе». Прибыла инженерная команда для разметки трасс, архитектор, наконец, представил план лыжной деревни. Следовало подновить и старые здания, и Ник с радостью ухватился за возможность заглушить свои печали, действуя молотком и пилой. Теперь, если только физическое напряжение поможет ему забыть, какой убитой выглядела Челсия, с ним все будет в порядке.

Но порядка не наступало. Сидя на крыше и меняя дранку, он внезапно, в самый разгар работы, обнаруживал, что перед ним сияют ее серые глаза. Он явственно слышал ее взволнованный голос, видел следы слез у нее на лице. Или она очень талантливая актриса, или…

Нет. Ник никак не мог согласиться, что Челсия так простодушна, как кажется с виду. Он также не мог допустить, что его встреча с несчастным ребенком в последней стадии рака не более, чем случайное стечение обстоятельств. Но, как ни пытался он себя в этом убедить, всю неделю его мучила мысль, не обманывается ли он в своих предположениях.

Странно, но в последнее время ему больше, чем когда-либо, хотелось иметь собственное жилище, и он удвоил усилия найти что-нибудь подходящее. Он понимал, что должен быть благодарен Локвудам за проявленное гостеприимство, но, по правде сказать, чувствовал, что уже не в силах его выносить. Ему ужасно не хватало ощущения дома. И каждый вечер он вынужден был проводить с человеком, с которым и так целый день работал, бок обок. Пожалуй, это уже перебор.

Но когда после бессонной ночи, проведенной в мыслях о Челсии, он вглядывался в свое отражение в зеркале, ему становилось понятно, от кого ему ждать беды. Единственное его утешение состояло в том, что он прекрасно осознавал всю абсурдность этого нелепого влечения. Челсия являлась воплощением всего, что он на дух не переносил в женщинах. Ему надо держаться от нее подальше, пока это наваждение не сгинет. Когда-нибудь это произойдет. Не вечно же ему длиться.

А пока что ему следует уделять побольше внимания Грейс. Именно из этих соображений один вечер он убил с ней за телевизором, следующий — за картами. Однако в субботу, когда вместе можно было провести целый день, он, прихватив с собой Кэти, улизнул с ней за покупками.

Девочке необходимы летние вещи, и нужно воспользоваться свободным временем, пока в магазинах нет толчеи. Грейс вызвалась пойти с ними, но Ник, со всей возможной тактичностью, отказал ей. Ему хотелось побыть с Кэти одному. Она растет так быстро, и он опасался, что в недалеком будущем ее уже не упросить сходить с ним за покупками.

Они медленно шли по тенистой улице Питсфилда, когда мысли о Челсии снова принялись его преследовать, причем без всякого внешнего повода, — Кэти беззаботно щебетала, делясь своими соображениями о достоинствах фисташкового мороженого, а Ник сосредоточил усилия на том, чтобы не обронить ни одного из многочисленных свертков, которыми он был в изобилии нагружен. Внезапно он услышал голос, прозвучавший, будто у него в мозгу: «Ради Бога, объясните, что вас так вывело из себя».

Он тряхнул головой, но звук голоса сменился видом сверкающих слезами глаз и маленького пухлого рта, которому она мужественно пыталась придать выражение независимости. Может, он поспешил с выводами? Может, она вовсе не замышляла всего того, что он ей приписал? В конце концов, почему он решил, что она интриганка?

Нет, пора уже предпринять решительный шаг. Сегодня он обязательно пригласит Грейс куда-нибудь выйти — пообедать или посмотреть кино. Они уже целую вечность, нигде не были.

— Папа, мне нужно в туалет, — перебила его мысли Кэти. Они как раз находились рядом с этим заведением.

— Конечно, иди. Ты справишься сама?

— Папа! Ты что, думаешь, я маленькая? Ник улыбнулся.

— Разумеется, нет.

Калека? — раздался язвительный голос Челсии. Он в изнеможении прислонился к стене близлежащего магазина. Может, он на самом деле чрезмерно опекает Кэти, но кого это должно касаться?

Однако Челсия, будто находясь прямо у него за плечом, продолжала шептать ему в ухо: «Ее жизнь принадлежит только ей, и она должна прожить ее сама».

Ник осмотрелся по сторонам, словно в действительности желая убедиться, что рядом никого нет, и, стараясь отвлечься, принялся разглядывать витрину. Это был ювелирный магазин. Отлично, подумал он. Возможно, здесь ему удастся приискать кольцо для Грейс.

Никаких обручальных колец тут, однако, не оказалось, только серебро ручной работы — серьги, пояса, ожерелья. Необычные, единственные в своем роде изделия, то есть такие, какие любит носить Челсия. «Тьфу ты, пропасть!» — выругался он, отвернувшись. У нее нет права так вторгаться в его жизнь. Никакого права.

Грейс сочла, что пойти в кино — это замечательная идея. В местном кинотеатре показывали диснеевскую классику, и она заверила, что им гарантировано не меньшее удовольствие, чем Кэти. Все трое, как раз вылезали из машины Ника, когда на свободное место рядом с ними припарковался красный «корвет».

— О, посмотри. Это же Челсия! — воскликнула Кэти, порываясь ринуться к ней.

После недели напряженных раздумий Ник окончательно решил, что обидел ее напрасно. Он медленно поднял глаза и посмотрел на Челсию поверх машины, пытаясь встретиться с ней взглядом. Она явно почувствовала себя неловко, впрочем, так же, как и он.

Грейс, оказывается, знала неуклюжего молодого человека, который сопровождал Челсию. Она представила его Нику, как Теда Мак-Гиллиса.

— Что вы собираетесь смотреть? — спросил Тед. Хотя Ник никогда не встречал его прежде, он ему сразу почему-то не понравился.

— Мультик, — ответила Кэти.

— И мы тоже, — заметил Тед.

Они будут вместе смотреть кино? Сердце у него упало. Он взглянул на Челсию снова, потом еще раз, прежде чем она отвела глаза. У нее был усталый и расстроенный вид, видимо, неделя прошла для нее безрадостно. На душе у него стало неспокойно.

— Челсия, я должна поблагодарить тебя за обед, на который ты пригласила Ника и Кэти в тот вечер. — Грейс, оказавшись рядом с Челсией, направлялась вместе с ней к входу в кинотеатр.

— Э… это пустяки.

— Вовсе нет. Он же здесь новичок, никого не знает. И вдруг сразу столько друзей! То, что ты сделала, многое для меня значит.