– Так что же, все так и сойдет ему с рук?

– Вы первый, кто заявил на Гирькина, – продолжал начальник милиции. – Ни одной жалобы к нам не поступало от колхозников и деревенских жителей.

Андрей подумал, что разоблачить Околыча и впрямь было бы не так-то просто. Когда он подал машину на весы, приемщик даже не заглянул в кузов, а груз потянул на тонну больше, чем было на самом деле картофеля. Две бутылки можжевеловой быстро перекочевали в карманы приемщика. Когда стали ссыпать картошку в бункер, то песок уже не так сильно бросался в глаза. А потом, очень удивив Андрея, приемщик и сам взобрался в кузов и стал лопатой сбрасывать слежавшийся песок в бункер. Приемщику тоже нужен был такой вес, который обозначен в квитанции. Сдавая машину, Андрей обнаружил в инструментальном ящике под бортом машины двухпудовую чугунную болванку. Он и не заметил, как ее туда подложил хитроумный Околыч…

– Я напишу про него в вашу газету, – сказал Андрей.

– Думаете, в газете не потребуют от вас доказательств? – заметил начальник милиции. – Наш редактор – человек осторожный…

Наверное, начальник милиции позвонил в редакцию, потому что редактор районной газеты, хотя и сделал заинтересованное лицо, явно знал, зачем пожаловал Андрей Абросимов.

– Пишите, – сказал он, выслушав того. – Это будет фельетон или статья?

– Еще не знаю, – ответил Андрей.

Глядя в ускользающие глаза редактора, он подумал, что вряд ли его фельетон увидит свет. Или редактор ему не верил, или не хотел связываться с Гирькиным. Да и начальник милиции, видно, настроил его против, заявив, что доказательств у Андрея нет.

– А не кажется вам, что фактики-то очень уж мелкие? – провожая его до дверей кабинета, сказал редактор. – Ну, заденем мы Гирькина, а другой на его месте, думаете, будет лучше работать? Люди-то не жалуются на Околыча? Наоборот, довольны, благодарят его… Возьмите хоть директора норкового совхоза.

– Надо вагонами воровать, чтобы были крупные факты? – не выдержал Андрей, вспомнив про рассказы Околыча о жуликах.

– О чем сейчас говорить? – пожал плечами редактор. – Вот напишете фельетон или корреспонденцию…

– А вы не напечатаете, – прервал его Андрей. – Вот потому околычам и вольготно живется на белом свете, что их никто не трогает!

Нехороший у него остался осадок от разговора как с начальником милиции, так и с редактором. Чужой он для них, а Гирькин свой, климовский… И наверное, они хорошо знакомы, может, тоже бывают с приезжим начальством у него на даче, млеют в сауне и наслаждаются пивом и раками в холле…

Как и в день приезда его в Климово, была суббота, и Ксения таскала на коромыслах в баню ведра с водой. Моросил мелкий дождь, девушка была в куртке и резиновых ботах. Андрей уже собрал в сумку вещи, уехать в Ленинград из Климова было нетрудно: тут часто ходили поезда, даже скоростные. Русская баня ему нравилась, он решил перед отъездом попариться. Отобрал у девушки ведра, наносил в баки воды, а она тем временем затопила печку. У крыльца лежала куча напиленных дров, он взял колун и принялся колоть сосновые и березовые поленья. Ксения, моргая заслезившимися глазами, вышла из бани, оттуда потянул едкий дым.

– Когда дождь, сразу никогда не затапливается, – пожаловалась девушка. – Пока разгорится, все глаза дымом выест.

Андрей взял почерневшую мокрую фанерку, открыл дверцу с тлевшими поленьями и стал махать, раздувая огонь. Защипало глаза, но пламя скоро загудело.

– Ура-а! Пробило пробку! – крикнула Ксения. – Дым из трубы повалил…

С ветхого крыльца было видно неприветливое озеро, над ним колыхался разреженный туман. Несколько рыбачьих лодок смутно чернели вдали. Рыболовы были в плащах с капюшонами на головах. На деревянных кладях блестело кем-то забытое цинковое ведро. Рядом плавали утки. То одна, то другая ныряли, и тогда казалось, что в воду воткнулся большой белый поплавок.

– Василий прислал, – с улыбкой протянула Андрею фотографию девушка.

Рядовой Василий был снят во весь рост в новенькой форме. Высокий стройный парень с задорно вздернутым носом и самоуверенным взглядом.

– Орел, – улыбнулся Андрей, возвращая фотографию. – Что пишет?

– Сначала было очень трудно, а теперь ничего, даже получил от командира благодарность за отличную стрельбу.

– Ну вот видишь, – заметил Андрей.

– У меня отпуск через месяц, – продолжала Ксения. – Поеду к нему. Как раз у них и карантин кончится.

– Артиллерист?

– Ракетчик, – с гордостью сказала девушка. – Может, и правда в армии человеком станет… – Она сбоку посмотрела на Андрея: – А чего вы уезжаете? Обычно Околыч с шофером ездит до ноябрьских праздников.

– Не сошлись характерами…

– Гирькин шоферов не обижает, – заметила девушка. – Если бы мой Васька не пил, мог бы заработать на мотоцикл. Он так мечтал купить «Яву».

– Ксения, Василий ничего тебе не рассказывал про дела-делишки Околыча? – спросил Андрей.

– Он в дела не вникал, делал все, что Гирькин говорил, а за это каждый вечер получал бутылку можжевеловой…

– Гляжу, у Околыча слабость к можжевеловке! – усмехнулся Андрей.

– Это водка или вино?

– Настойка, но довольно крепкая.

– Вася сказал, что Гирькин за сезон выколачивает для себя до десяти тысяч рублей… Врет, наверное?

– Один лишь Околыч знает, сколько положил в свой карман.

– Когда в ноябре составляет отчет для заготконторы, всех из дому прогоняет и сидит в своей комнате по трое-четверо суток со счетами и бумагами. К нему никто тогда не заходит. А как составит отчет, так потом никакая ОБХСС не придерется! У него все по полочкам разложено, все подписи собраны, квитанции подшиты, как говорил Вася, комар носа не подточит.

– Да-а, землю, которую он лопатами накидал в кузов, к отчету не пришьешь… – задумчиво заметил Андрей.

– Какую землю? – вскинула на него удивленные глаза девушка. – Про землю Вася ничего не говорил.

– Это я так… – не стал вдаваться в подробности Андрей. – Вовремя твой Вася в армию ушел…

– А что? Мог бы погореть?

– Сколько веревочка ни вейся, а быть концу, – сказал Андрей.

– А кто сейчас не ворует? – пожала плечами Ксения. – Мой отец – он работает на мебельной фабрике – рассказывал, что со склада целую стенку украли… А книжные полки почти в открытую под мышкой через проходную несут домой.

– Все смешалось в доме Облонских… – думая о своем, проговорил Андрей.

– Чего это вы вспомнили «Анну Каренину»?

– Читала?

Ксения обидчиво надула губы, посчитав такой вопрос оскорбительным, однако долго сердиться не умела – подложив в печку дров, снова уселась на шаткое крылечко и стала смотреть, как Андрей ловко раскалывал чурбаки. Он ставил кругляк на серую, иссеченную топором плаху, с размаху одной рукой раскалывал, не давая упасть, подхватывал свободной рукой две половинки, соединял их и снова опускал колун. За два маха он раскалывал чурку на четыре равные части.

– Городской, а дрова вон как здорово колете! – подивилась Ксения. – У вас ведь там паровое отопление?

– По-твоему, если появилась машина, то зачем человеку ноги? – усмехнулся Андрей, с треском раскалывая очередную березовую чурку.

– Полтора месяца прожили у нас и не завели девушку? – полюбопытствовала Ксения.

– Откуда ты знаешь? – покосился на нее Андрей.

– Околыч говорил, что первый раз ему попался такой странный шофер: не пьет, не курит и за девушками не бегает…

– Хорошо это или плохо?

– Не знаю… – задумчиво покачала головой девушка. – Конечно, хорошо, когда у человека нет недостатков, но с другой стороны…

– Что же с другой стороны? – подначил Андрей.

– Жить рядом с таким человеком – это то же самое, что пить дистиллированную воду…

Андрей опустил поднятый колун, внимательно посмотрел на Ксению:

– Это ты сама придумала?

– А что, я произвожу впечатление провинциальной дурочки?

– Да нет, в твоих словах что-то есть… Выходит, если человек правильно живет, он уже и неинтересен?