— Не стоит испытывать моё терпение, воин, — прошипел человек. — Отведи меня к колдуну и я не стану никого убивать!

Десятник изумился — неслыханно, до сих пор никому не удавалось устоять против "чёрной молнии"! Он вновь резко выбросил руку вперёд и к магу полетели уже две колдовские стрелы…

Они ударились о невиданную стену с такой силой, что у командира зазвенело в ушах от ужасающего грохота. Одна из "молний" разлетелась на мелкие щепки, но вторая всё же преодолела защитный барьер и легонько ткнула незнакомца в грудь, не пробив даже плаща! Однако маг пошатнулся, как от сильного толчка — по-видимому, и ему сдерживать атаки приходилось уже на пределе сил. И тут же десятник на собственной шкуре убедился в том, что злить незнакомого сильного чародея чревато, знаете ли.

Горло сдавила могучая мягкая лапа — ни вздохнуть, ни приказа отдать. Собственно, это его и спасло — теряя сознание, десятник попросту свалился с коня и магическая удавка тотчас же ослабла. В туманном мареве полузабытья он наблюдал, как воины неуверенно натягивают луки, а незнакомец медленно разворачивается, чтобы атаковать теперь уже их.

— Стоять… — тихо прохрипел командир, но, хвала предкам, его услышали.

Он тогда и сам не знал, что заставило его прекратить попытки убить пришлого. Наверно, духи предков помогли не упустить свою удачу…

Чужак прожил среди кара-маулей две зимы. Его почти никогда не было видно — всё время он проводил в беседах с колдуном, а иногда они вдвоём надолго исчезали в горах. Весной, когда расстаял снег, а степь зазеленела свежим ковылём и украсилась красными маками, незнакомец ушёл и больше уже не возвращался. А под конец лета хан призвал к себе десятника и отправил сюда, пообещав неслыханную награду…

— Каррр! — над самым ухом оглушительно закричал ворон и командир вскочил на ноги.

Он внимательно осмотрелся — нет, вроде тихо вокруг, да и лошади всё так же спокойно щиплют траву. Десятник укоризненно глянул на косящую хитрющим глазом птицу и коротко бросил своим людям:

— Уходим, к вечеру мы должны быть в горах…

Они успели выбраться к ущелью, в котором начиналась неприметная тропа, ещё до того, как солнце ушло ночевать в земли предков. И это не смотря на то, что пришлось сделать изрядный крюк — колдун под страхом мучительной расправы запретил даже приближаться к скалам к востоку от Заронга. Старый чародей ничего не объяснил, но командир случайно узнал причину — дожидаясь встречи с ханом, он успел подслушать его разговор с колдуном. Где-то в этих местах скрывался искуснейший маг племени, посланный кара-маулями в горы давным-давно, когда тайными стёжками воинов водил ещё прадед прадеда десятника. И тревожить великого волшебника пока что никто не хотел…

* * *

Тучи к вечеру рассеялись окончательно. Заставив немного поволноваться жителей Дастарога и прибив пыль на булыжных мостовых улиц мелким дождиком, они уползли на запад, в сторону Заронга, сотрясая воздух раскатами грома и угрожающе сверкая извилистыми стрелами молний. И всё же вокруг чувствовалась какая-то приятная свежесть, как после хорошего летнего ливня. Возможно, иллюзию создвали трепетавшие на ветру листья розалии, успевшие умыться небесной водой и сиявшие теперь в лучах солнца свежей мокрой зеленью.

"Неужели Глан? Невероятно!" — Мадук стоял возле распахнутого окна и смотрел в сторону затихающего за стенами Цитадели невидимого отсюда Города. Магистра сейчас совсем не радовала вечерняя прохлада: пропажа наблюдавшего за Председателем Конвента человека могла означать только одно — Глан каким-то образом связан с недавними тревожными событиями. Маг сердито закусил губу — доказательств никаких, и если дела обстоят действительно так, то справиться с Председателем будет ох, как непросто. Слишком большая власть у того в Дастароге, да и в столице могущественных покровителей хватает — живо на помощь примчатся.

Ну, и уж совсем непонятно, зачем Глану вообще связываться с некромантом… Чего он добивается? Вопросы, вопросы… А ответов, как обычно, совсем нет — даже версию правдоподобную придумать тяжко! Был ещё один момент, который беспокоил старого Магистра — когда он рассматривал на улице мертвяка, ему показалось, что вокруг витают давно забытые, но всё же знакомые остатки Силы. Какой-то "запах" заклинаний, действие которых он уже видел, но никак не мог вспомнить где и когда…

Ах, память, память… Ты — награда и спасение, ты позор и проклятие… Порой ты способна услужливо поднять из глубин сознания не самые счастливые подробности, но которые всё равно согреют душу волной тёплой печали, а иногда надёжно хоронишь в отдалённых закоулках события, вспоминать о которых неприятно и стыдно — никто не желает выслушивать бесконечные упрёки совести. Не забывает чужую подлость только тот, кто вынужден за неё расплачиваться своей жизнью и судьбой…

…Взволнованный Халит стоял в самом центре Зала Совета, тревожно вглядываясь в скрытые тенями капюшонов лица Верховных Магистров. Он не чувствовал за собой никакой вины, но всё же… Даже Учитель всегда с недовольством относился к его увлечению магией превращения, но терпел и молчал. А уж остальные члены Совета всеми силами старались безжалостно пресекать любые попытки нарушить баланс могущества. Халит подозревал, что его успехи ненавистны Магам прежде всего потому, что никто из Верховных так и не смог овладеть полузабытым искусством предков. Всё как обычно, господа: не поднялись Вершители на ступеньку выше, будьте уверены — постараются не пустить туда никого…

Халит надеялся на заступничество Учителя — если Мадук поручится за него, Верховные могут оставить дерзкого в покое, но тогда за все ошибки придётся отвечать уже старому Магу. Такое уже случалось раньше, когда Великий Фангор отстоял перед Советом своего лучшего ученика, Харата, изучавшего секреты боевой магии огров. А когда Харат сам стал Магистром, на него и вовсе перестали обращать внимание — если ты достиг уровня Верховного, тебе позволено почти всё. Но как раз пример Фангора в этот раз сыграл с Халитом злую шутку — все хорошо помнили, чем закончилась история Харата. Возможно, именно поэтому Мадук не сказал ни слова в оправдание своего ученика, но то, что Магистр даже не попытался встать на его защиту, потрясло молодого мага до глубины души…

Ему осталось только два пути — или забросить занятия, или пройти Ритуал Забвения, после которого человек перестаёт чувствовать Силу. Но Халит и тут пошёл наперекор воле Совета и выбрал третий — он покинул Мадука и стал изгоем, на долгие десятилетия исчезнув в горах. Что ему пришлось испытать, знают только ветер, угрюмые скалы и холодные осенние дожди. Как же ему все эти дни не хватало мудрого Учителя! То, с чем столкнулся Халит пугало необузданной мощью и загадочностью, а разобраться самому с множеством вопросов не хватало ни знаний, ни Силы. И тогда он отправился в степи, к кочевникам — хранителям тёмной стороны древней мудрости…

Изгой провёл среди диких племён ещё не один десяток лет, но в конце концов добился своего — стал настоящим Мастером, которого уважали и побаивались даже гордые кара-маули. И все эти годы он ни на миг не забывал об испытанном унижении и готовил план мести. Теперь Халит знал — чтобы добиться желаемого, он должен вернуться назад и стать Верховным Магистром. В том, что никто не узнает в нём прежнего строптивого ученика, он не сомневался — искусством превращения Чужак овладел в совершенстве…

…Ничего этого Мадук, конечно же, не вспомнил, а кем стал Халит попросту не догадывался. Сейчас Маг напряжённо раздумывал над тем, как осторожно подобраться к искушённому в интригах Глану и узнать, что же тот замышляет. Через некоторое время у него, наконец, появилась неплохая идея — необходимо было только дождаться возвращения Агриэля. Но так уж странно устроена судьба: по старым долгам приходится платить именно в тот момент, когда рассчитываться с ней почти нечем. А Халит был настроен решительно и собирался получить всё, чего лишился из-за малодушия старого Магистра. Председателю в игре Чужака отводилась ничтожная роль, поэтому тот факт, что внимание Мадука целиком сосредоточилось на Глане, устраивал изгоя полной мерой…