Словоохотливый мужик с сомнением взглянул на Фелума, почесал затылок и добавил:

— Тебе бы назад вернуться сподручней было, на приморский тракт. Аккурат к вечеру бы добрался, если опять по кругу коня не пустишь. Тама и днём, и ночью живого человека сыщешь. Тракт-то приморский знаешь, небось, раз у самого Магистра служишь…

Только многолетняя привычка помогла сыщику ничем не выдать изумления последними словами крестьянина. Фелум натянуто улыбнулся и как можно спокойнее спросил:

— А с чего ты взял, что я служу Магистру?

— Ну как же! — мужик хитро прищурился. — Уж больно конь у тебя приметный. Такие только в наших краях встречаются, да раз в год приезжает из Селиза человек, чтоб, значит, отобрать пару лошадок для магистровой конюшни. У нас про то все ведают. А этого жеребца я хорошо помню: малец мой нянчил его да объезжал, а прошлым летом как раз тому человеку сам и передал из рук в руки. Грустил сынишка потом долго — уж больно привязался к коню-то.

Прах его забери! Сыщик вновь с трудом удержался от громкого восклицания. Так вляпаться на пустом месте! Фелум тут же вспомнил, что лошадей для стражников Магистра действительно пригоняют издалека. Теперь-то понятно, откуда именно. Рассказывал конюх, будто бы трава тут необычная и вода целебная — вырастают кони на здешних пастбищах особенные, выносливые, и годами хворей не знают никаких. Да что там говорить, совсем недавно пришлось самому два дня в седле трястись по прихоти Магистра: спутники тогда лошадей сменили, а его гнедыш до конца продержался, не подвёл.

Однако не время сейчас для восторгов. Потому как вспомнил сыщик и ещё кое-что — собирался конюх на днях снова за лошадьми, а вот это уже совсем плохо. Если и не приехал ещё в деревеньку, так объявится не сегодня-завтра, а тогда говорливые мужики обязательно расскажут о встрече с заблудившемся человеком Магистра. Жихора сказками про поиски короткой дороги в столицу не обманешь, сразу поймёт в какую сторону на самом деле направился беглец. И молчать крестьян не заставишь, кто-нибудь обязательно поделится новостью — шутка ли, сам человек Магистра в гости пожаловал! Разве что заткнуть навсегда рот этому косарю… Конечно, пропажа односельчанина тоже наделает шуму, но лишних пару дней выиграть можно. А там посмотрим, каким боком повернётся удача.

Все эти мысли пронеслись в голове Фелума в одно мгновение. Он вдруг широко улыбнулся:

— У тебя острый глаз, молодец! — сыщик быстро соскользнул с коня и подошёл к крестьянину. — Наслышан о вашей целебной воде. Не дашь попробовать? Когда ещё такая возможность будет?

— Отчего ж не угостить хорошего человека? — мужик направился к телеге, не заметив, как Фелум ловко спрятал в рукаве стилет.

Много ли времени требуется профессионалу, чтобы без лишнего шума избавиться от опасного свидетеля? Сыщик зашёл сзади, подождал, пока крестьянин наклонится над телегой, а затем коротким резким движением всадил клинок в шею жертвы. Ударил простака на вдохе — мужик даже не вскрикнул. Фелум неторопливо вытянул стилет и равнодушно заглянул в широко открытые глаза убитого.

— Сам виноват, — пробормотал он, — нечего болтать понапрасну. В наше время долго живут только немые.

И никакой жалости. Скорее, раздражение и досада на глупого безродного. Однако впредь лучше вообще больше никого не трогать, да и тело этого мужичка надо бы запрятать получше и подальше, иначе по трупам до него доберутся, как по торной дороге. Может, в рощице закопать? Сыщик посмотрел в сторону узенькой полоски зелени и вздрогнул — как раз оттуда к телеге убитого медленно приближались несколько тёмных точек. Люди, тьма их забери! Встречаться с крестьянами Фелум уж никак не планировал. Он зло сплюнул, быстро вскочил в седло и пустил коня во весь опор к дальнему краю рощи. В деревне появляться тоже нельзя, поэтому придётся выбираться на дорогу к Ладеру стороной…

Утром с берега к морю потянулись вереницей небольшие облака. Они медленно доползали до линии прибоя, потом лениво бились о невидимую стену, наползали друг на друга, постепенно теряли силу и таяли, уступая место новым желающим поспорить с неуступчивой преградой. И точно так же настроение Жихора металось между уверенностью и сомнением, словно пыталось успеть за переливами света и сумрака в Зале Совета. Кто бы мог подумать, что даже после смерти Харат каждый день будет напоминать о себе, как заноза в самом интересном месте?! Ещё и Фелум исчез так не вовремя!

Нет, Магистр прекрасно понимал, что помощник умён и в состоянии предугадать возможное развитие событий. За долгие годы Жихор не раз убеждался в необычайно точной и быстрой реакции сыщика на любые изменения ситуации. Но побег?! Такого варианта опытный Верховный никак не ожидал. Да, Магистр пожертвовал бы Фелумом легко, если бы в городе вдруг объявились дознаватели личной охраны Правителя. Но это лишь в крайнем случае. Ищут сыщика, везде ищут, да только нет уверенности, что найдут — слишком уж хитёр пройдоха, слишком изворотлив. Если поймают, надо будет обязательно наказать, но убивать его сейчас нет никакого резона: за прошедшие дни изменилось очень многое, и теперь таланты Фелума могли бы окончательно избавить Мага от возможных неприятностей. Куда же он подевался, тьма его забери!

От назойливого внимания эльфов Жихору удалось избавиться достаточно легко: ничто так не укрощает гнев Высокородных, как напоминание о человеческой подлости и желании уничтожить обидчика за незначительную провину. Резких слов Харат наговорил многим, поэтому и недовольных собою успел скопить предостаточно. А уж обязательство выдать некромантов, если они вдруг решат вернуться в город, окончательно убедило Нагилассу вернуться в родной лес. Но даже не это позволило Магистру чувствовать себя намного уверенней. Небеса преподнесли воистину бесценный подарок — вчера вечером шпионы донесли, что в загородном доме при весьма загадочных обстоятельствах отравился боцман военного фрегата. Да ещё и жену с собой прихватил. Редкая удача!

Несмотря на позднее время, Жихор лично посетил родственников моряка и, конечно же, сразу узнал кожаный мешочек, с которым отправил Фелума в плавание. Крепкий ещё на вид купец, отец погибшей супружницы боцмана, ничего толком объяснить не мог и только повторял раз за разом о безвременно упокоившейся жене, жалобах дочери на зятя да частых ссорах между детьми. Обвинял моряка в равнодушном отношении к жене и себя не переставал корить за согласие на скорое несчастливое замужество. Счастья хотел для единственного ребёнка, а получилось, что беду в дом принёс собственными руками.

— Вот оно как обернулось-то, — причитал купец. — Правду люди говорили, чужой он нам был, совсем чужой. Всё больше на сторону глядел, делишки какие-то тёмные в городе проворачивал… Хотел к промыслу торговому его пристроить, а он что натворил — и сам руки наложил, и жену не пожалел, доченьку единственную. Зря не послушал я совета добрых людей, ох, и зря…

— Они и сегодня ругались? — у Магистра потихоньку начала вырисовываться идея. — Может, догадывалась дочь, что муженёк сделал? Может, признаться хотела, и он за то сначала её потравил, а потом и сам с перепугу следом?

— Не знаю, ох, не знаю, — купец бездумно смотрел на дрожщие руки. — Горничную надо бы спросить, если уже реветь перестала. Она девка бойкая — всегда первая узнаёт, что в доме или у соседей случится. И нашла их тоже она, да только перепугалась сильно, как страх такой углядела. И дом криками переполошила, и соседей…

— Где она?

— На кухне, небось. Где ж ещё? Мать её там поварихой… — хозяин дома неожиданно тревожно посмотрел на Магистра. — Неужто зятёк и мага того отравил? В городе только о том и говорят. Великие Боги, как же нам теперь жить-то? За что беда такая на старости лет?!

— Разберёмся, — на ходу коротко бросил Жихор, решительно шагнув в сторону кухни. Жалкий купец его больше не интересовал — теперь он точно знал, о чём нужно говорить с хозяйской девкой. Хорошо иметь дело с простаками: шепнуть нужное слово, подсказать, пообещать милость за послушание. Полуправдой да угрозами можно добиться многого, а дурные слухи быстро бегут, и через день-два сомневаться в виновности боцмана никто не посмеет.