Серхио повернулся к монаху:

— Карр, ты говорил, что нам нужен сильный маг. Насколько я понял из рассказов Мадука, Халит вполне может стать достойной заменой Харату!

Ученик опального Магистра пристально посмотрел на Чужака:

— Не знаю, Мастер был великим Магом!

— Что значит был?! — Халит удивлённо смотрел то на Серхио, то на ученика Харата.

— Харат умер, — испанец развёл руками. — И сейчас от тебя зависит, удастся ли его план или нет.

— Кто смог убить Великого Магистра?! В империи давно не было мага, способного победить самого Харата!

— Чтобы погубить мага, не всегда нужна Сила, — с грустью ответил Серхио. — Магистры тоже смертны, для яда нет исключений.

— Хорошо, что я должен сделать? — Халит никак не мог поверить, что Великий Маг погиб так нелепо.

— Я подробно расскажу тебе обо всём завтра по дороге, — испанец кивнул, — а сейчас надо отдохнуть…

В полдень на входе в ущелье отряд встретил Уаддр:

— С той стороны приближаются воины, — спокойно сказал он. — И это не люди…

* * *

На степь незаметно опустилась ночь. Ветер перестал заигрывать с поседевшим за лето ковылём; успокоился, тихо прошелестел на прощание длинными травяными косами и отправился на покой поближе к горам. Ничего не поделаешь, даже духи должны иногда отдыхать. Завтра придёт новый день, появятся новые зрители, а сейчас пора спать.

Колдун сидел возле очага и медленно помешивал в котелке густую жирную похлёбку. Сколько же всего изменилось после возвращения из земли гауров. Отголосили женщины, успокоились ребятишки, покрылась лёгкой пеленой забвения память о погибших воинах. Что и говорить, почитают кара-маули соплеменников как никто другой в степи, но и горевать подолгу не привыкли. Пройдут годы, и только тогда дети и внуки ушедших в долину предков будут говорить о них, как о равных духам. А сейчас… Жизнь берёт своё — уже вовсю заглядываются молодые вдовушки на холостых парней, стреляют взглядом не хуже умелого лучника.

На лице колдуна весело выплясывали багровые отблески, и оттого скорбно сжатые губы старика выглядели неестественной грубой трещиной. Он потерял почти всё в этом безумном походе: погибла дочь, а следом хватил удар и старуху-жену. Не выдержала материнское сердце известия о том, что пережила она Гату, что даже дух девушки скитается за горами, и тело покоится в чужой земле. Теперь на колдуна разом свалились заботы по дому, бесплодные попытки исцелить жену и недовольство хана. В довершение ко всем бедам несколько дней назад сильно повредил ногу — до сих пор хромота не прошла. Не отвары не помогают, ни мази. И ведь что удивительно, споткнулся на совершенно ровном месте, когда возвращался поздним вечером из степи с травяными сборами. Видимо, тоже пришла пора готовиться к последней в жизни дороге.

Полог резко отлетел в сторону. Сквозь узкий проход молча протиснулись два воина, а за ними появился сам хан. Он убедился, что в шатре нет лишних ушей — больная старуха не в счёт — и протянул чародею амулет-указатель. В сумраке жилища камень ярко пульсировал голубым огнём.

— Что скажешь, колдун? — хан нетерпеливо поднёс амулет к самому лицу старика.

— Спящий близко, Повелитель, — глухо ответил чародей.

— Насколько близко?

— Точно не скажу… — старика встревожила настойчивость хана. — Где-то с той стороны гор или даже ближе — в горах.

Неистовый властитель наклонился и заглянул в глаза колдуну:

— Пришло время будить Спящего, — прошипел он. — Готовься!

Старик заметил, как в зрачках хана полыхнуло бешенство. Что опять задумал неистовый правитель? Неужели смерть тысяч воинов ничему его не научила? Ещё один поход в земли гауров, и от великого племени кара-маулей останутся только женщины. Да и тех очень скоро заберут чужаки — не найти в степи более терпеливых и покорных рабынь. Если, конечно, раньше здесь не появятся сами гауры. Больше колдуну нечем их остановить.

— Я не могу оставить жену, — осторожно возразил старик. — Ты же знаешь, Повелитель, что я сам должен подготовить её к встрече с духами.

— Ничего с ней не случится за несколько дней, — хан усмехнулся. — Я не собираюсь сейчас воевать.

— Но она может умереть в любой момент! Духи не простят мне…

— Духи рассердятся ещё больше, если ты не скажешь слово Пробуждения! — хан резко оборвал колдуна. — Ты никогда не найдёшь дорогу в долину предков и станешь вечным скитальцем степи. Ты этого хочешь?! Собирайся, утром мы выезжаем! За твоей старухой присмотрят.

Вождь давно покинул шатёр, а чародей кара-маулей всё так же невидяще смотрел на котелок, не слышал ленивого хлюпанья пузырей и не чувствовал запаха пригоревшей похлёбки. Сейчас он сожалел о том, что у Повелителя нет достойного наследника, который смог бы занять место отца. Пусть даже таким же способом, как и тот избавился от своего родителя.

К полудню два десятка всадников пересекли степь и выехали на тропу в ущелье…

5. Схватка

Колосья и листья житняка на обочине просёлка почти полностью закрывали бурые ленты колеи, и дорога угадывалась только по едва заметным прорехам в травяном покрывале холмистой долины. Фелум старался держаться подальше от хорошо укатанного прибрежного тракта с шумными обозами и отрядами стражников: среди мирных торгашей или же подозрительных охранников купеческого добра вполне могли оказаться шпионы Жихора. За право спокойной торговли Магистр Селиза частенько требовал не только золото, но и любые интересные сведения. Потому и узнавал обо всём, что происходит в провинции, очень быстро — старались люди ради спокойной жизни изо всех сил. Случалось, и привирали немного, если уж совсем сказать нечего, а хозяин плату требует. А уж появление на дороге к Ладеру одинокого сыщика точно не оставили бы без внимания. Наверняка многие из людей Жихора знали Фелума в лицо, так что лучше не рисковать.

Сыщик неторопливо ехал вперёд, вслушивался в звонкие песни бесчисленных кузнечиков и впервые за последние два десятка дней чувствовал необычное спокойствие. На первый взгляд казалось, надо бы как можно быстрее добраться до города лучших в империи корабелов, но он не спешил. Магистр в первую очередь будет искать беглеца в Селизе или на северных дорогах: любой на месте Фелума первым делом постарался бы скрыться либо в хорошо знакомых трущобах рыбацких посёлков, либо в столице, где слово Жихора ст о ит не больше, чем горсть орехов в ярмарочный день. А в Ладере и власть его велика, и верных людей достаточно — только глупец попытается прятаться в подобном гадюшнике… Так что можно не спешить — если уж и начнут искать сыщика на западном побережьи, то не скоро. Однако и расслабляться не следует: даже обычный человек способен на неожиданный поступок, а уж Верховный Магистр может подкинуть такой сюрприз, что имя собственное забудешь.

Впереди на дороге сыщик заметил крестьянскую телегу, а чуть в стороне какой-то мужик размеренными движениями косы укладывал на землю пласты сочной зелени. Судя по всему, работать он начал совсем недавно: полоса скошенной травы за спиной крестьянина тянулась шагов на пятьдесят, не больше. Вот только уж больно станное время он выбрал — в самую жару, а не утром или ближе к вечеру.

— Небеса тебе в помощь! — вместо приветствия сказал Фелум, подъехав ближе.

— И тебе лёгкого пути! — мужик одним движением вогнал черенок косы в землю, вытер сверкнувшее на солнце узкое полотно и кивнул. — Что ищешь в наших краях?

— Да заблудился немного, — смущённо улыбнулся сыщик. — В столицу еду. Хотел немного срезать и напрямки проехать, да только теперь и сам не пойму где оказался. И спросить не у кого было — как назло, ни одной души не встретил за полдня. Куда ведёт эта дорога?

— В столи-и-ицу? — протянул крестьянин. — Как же тебя угораздило так сильно в сторону-то взять? Уж лучше прибился бы к какому обозу купеческому али рыбацкому да имперского тракта держался: оно и веселее, и от лихого человека какая-никакая защита опять же. А эта дорога через вон ту рощицу в наше село выведет, а дальше только в Ладер или Селиз попасть можно. Аккурат за околицей развилка будет. Налево, значит, в Ладер, а направо — в Селиз.