Ранним утром меня осторожно разбудил Патрик, осторожно внушавший с безопасного расстояния:

— Ваше Высочество… Ваше высочество!

Нащупав подушку, я швырнул её в сторону ненавистного голоса, но не попал. Патрик, привычно увернувшись, продолжал гундосить:

— Ну Ваше Высочество…

Постаравшись спрятаться под другу подушку, я стал внушать себе, что я всё ещё сплю, а голос мне просто сниться. Однако поняв, что ничего таким образом не доиться. Я поднял взлохмаченную голову и тоской уставившись в пространство спросил:

— Чего тебе надобно? — «старче» я добавлять не стал, всё равно не поймёт никто шутку юмора.

Патрик явно обрадованный подскочил и обрадовано начал говорить, сверяясь со списком. По крайней мере именно так он называл невнятные каракули, заполняющие несколько листочков:

— Ваше Высочество просило разбудить в это время и подготовить расписание в соответствии с…

— Умолкни, — лениво посоветовал я. — Сначала кофе, потом всё остальное…

Ближайшие полчаса я провел в неге, ничего не делая, а только готовясь к обычному дню. Лениво наблюдая за мастером, шаркающим пилочкой с мелким абразивом по ногтям, я думал о том, что всё таки быть аристократом не так уж и плохо. И что все эти возражающие против одевания слугами попаданцы не представляют что это такое. А это целый ритуал. Вспомнив как я поначалу стеснялся я хмыкнул, вызвав тревожный взгляд со стороны местного парикмахера и маникюрщика. Тоже ведь придумали, парикмахер и маникюрщик в одном флаконе, зато брадобрей — совершенно автономная профессия. Лениво пошевелив пальцами, разрешил ему продолжать, попутно думая о процедуре одевания. Нет, разумеется, трусы на меня никто не одевал, да и пуговицы я застегивал сам, однако очень удобно всунуть руки в заранее подставленный камзол, попутно прислушиваясь к негромкому разговору придворных, которые заметив интерес своего сюзерена к какой-либо теме, начинали стараться и выдавали такие подробности, которые вряд ли бы рассказали в беседе тет-а-тет, ну а здесь, за благосклонность. За улыбку, за проявленный интерес выбалтывали всё. Правда и подбирать эту компашку пришлось достаточно долго. Я улыбнулся, вспомнив свою самоуверенность, что одарив привилегией присутствовать на моём одевании Мауни и Ханта, оказал им серьёзную услугу. Они оба не соответствовали нужному утром типажу, это было не их амплуа. Здесь нужны были совсем другие: лизоблюды, готовые подставить ближнего и насрать на нижнего. По сути, это было что-то вроде выпуска дворцовых новостей и сплетен, без которых невозможно существовать в этом гадюшнике. Прик4рыв глаза я представил себе как повешу всех, став королём, разумеется это абсурд, но помечтать то можно. Так слушая эту стаю накрашенных попугаев, я расточал милостивые улыбки, попутно одеваясь и прикидывая кого из них одарить своей милостью. Почти выбрав жертву, достойную получить из моих рук весёленькую безделушку, тянущую на пару десятков золотых и потом злорадно наблюдать, как все остальные кинутся уже искать его, а не моей милости, за его спиной строя планы как свалить неожиданного фаворита, как услышал интересную новость:

— Вчера двенадцатый герцог, имел очень серьёзный разговор со своей дочерью…

Приподняв брови и обозначив таким образом свой интерес, я добился моря информации: и что разговор вёлся на повышенных тонах, и что Алиса убежала в слезах, и что он выскочил и громко орал, чтобы та вернулась, что конечно же выдаёт в нём парвеню; что почти всю ночь у него в кабинете горел свет, хотя сотрудников он отпустил, оставив только своего старого камердинера, что наверняка означает, что он всю ночь пил, либо решал вопросы сугубо личного характера. Вывалив на меня эту помойную кучу, процентов на семьдесят состоявшей из лжи, но лжи ходящей по дворцу и поэтому ставшей правдой. Вот такой вот нонсенс.

Кинув начавшему этот разговор серебряный браслет гномской работы, грубоватый, но старинный и как следствие этого, дорогой, я мог быть уверен, что все остальные землю рыть будут, чтобы нарыть побольше информации, заслужить моё одобрение, и вышел из комнаты.

Браслета было жалко, я так и не привык со спокойной совестью дарить вещи, на которые в прошлой жизни смог бы прожить не меньше чем пару месяцев, а то и полгода, но положение обязывало.

— Ну что ж, — тяжело вздохнул я, — издержки профессии. Когда я стану королём, а после помру, — тут я суеверно три раза сплюнул в через левое плечо и постучал по голове вместо дерева, — потомки присвоят мне прозвище Скупой или Жмот.

И направился в библиотеку.

Я сидел в библиотеке, тщательно вычитывая деяния своих усопших предков и, кстати, я вычислил, когда тихой сапой поменялась династия. Впрочем и вычислять было нечего, стоило только внимательно прочитать несколько мемуаров, в которых восславляли тогдашнее Величество, близкие ему люди. Вот так даже из славословий можно найти правду. А так — две тысячи лет сумасшедших, убийц, сластолюбцев, палачей и тиранов. Библиотека, это немногое, что мне нравилось здесь. Попав сюда первый раз я офигел и стал постоянным посетителем. Местный библиотекарь, мужчина лет сорока, поначалу относился ко мне немного насторожено, но убедившись, что я не рву книги, не пачкаю их, а просто читаю — успокоился и даже начал относиться ко мне с некоторым уважением. Вот и сейчас, спросив, ненужно ли мне ещё чего, он притушил лишние светильники и затерялся в глубинах библиотеки. Я же остался пролистывать хроники королевства. Мне было очень интересно то время, в которое я попал, а точнее то время, из которого я исчез. Может кто-нибудь и скажет, мол я бессердечная скотина, совсем забыл о девочке, бросил её на произвол судьбы д

Согласен, во всёх этих словах будет определённая доля правды, однако я не помню чтобы в то время были какие разборки с наследниками, также никто в кабаках не обсуждал чудесное выздоровление старшего сына короля и не злорадствовал над младшим, а уличные кукольники не обыгрывали эти моменты в своих пошлых дерьмовых пьесках, как это происходило сейчас. Так что можно сказать, что интерес мой был целиком академический. Мне было интересно, что произошло тогда и что стало с Непоседой. Судя по моим слегка замутнённым воспоминаниям, сильно плохого произойти было не должно. Начал я с предыдущей династии, намереваясь спускаться всё ниже и ниже пока не найду упоминания о неких событиях. Проблема была в том, что я не знал такого масштаба это событие, да тогда оно мне казалось одним из определяющих, да наверное так и было, но поскольку судили меня явно не за то, что инкриминировали, то и в хрониках я мог остаться мелким преступником, ну пусть не мелким, но преступником, недостойным даже упоминания в хронике. (ну или достойным, но именно что только упоминания). Из политической жизни страны я помнил на удивление мало, это нисколько не было Помнил, что у власти стоял регентский совет, которым управлял Первый герцог, ну как обычно, один из двенадцати, если наследник мал, то командует всем регентский совет, состоящий из этих самых двенадцати герцогов; а непосредственно отвечает за наследника — Первый герцог. Проблема была в том, что на своём посту герцоги отказываются от собственных имён, этакая обезличенная команда и в хрониках их родные имена проходят только при принятии поста, я же имя того своего герцога и не знал, да ещё и забыл, поэтому мне и приходилось внимательно перечитывать страницу за страницей, выискивая хоть какие-нибудь события, подходящие под те безобразия, творившиеся в то время.

Я потёр ноющие виски и бездумно уставился в тёмные провалы среди книжных стеллажей. Всё таки насколько мало я помнил о том времени! Я в очередной раз перебирал в уме известные мне факты: малая война с гоблинами — случалась в правление почти каждого государя; попытки Байонга обрести самостоятельность — стабильно раз в два столетия; попытки переворота, конечно происходили реже, но за пятьсот лет я насчитал их три — и это только сравнительно удачных, мелкие же волнения случались практически с периодичностью наводнений; а уж казни преступников — происходили практически постоянно. Меня осенило посмотреть по инквизиции, однако взглянув на дату я пришёл в уныние. Эта организация брала своё начало со времён первой войны с Тёмными, когда они ещё не были тёмными, а были неорганизованными и дикими племенами орков. Что оставалось? Практически ничего, вот я и сидел, перечитывая хроники в тайной надежде, что вдруг мелькнёт что-то знакомое и сквозь закорючки букв медленно проступит чувство узнавания. Но пока этого не происходило.