Отчитывать Нина Васильевна умела. У беглецов уже несколько раз уши бледнели, розовели, наливались ярким огнем, как петушиные гребни, а учительница говорила и говорила… Конец ее суровой речи был таков:
— Я думаю, вас обсудят еще на пионерской дружине.
— Завтра же, — подтвердила член совета дружины Мила Спицына.
— А чтобы вам больше не приходили сумасбродные идеи в головы, я вас с завтрашнего дня рассажу по разным партам. Ты, Ваня, сядешь… — учительница обвела класс глазами, — с Милой Спицыной…
— Посадите лучше на первую парту! — взмолился Мельников. — Милка ведь меня живьем съест!
— А ты, Андрюша, — с Надей Краснопевцевой.
— С кем угодно, только не с ней… — вскочил как ужаленный Пирожков. — Она же не человек, а… ходячая мумия!
— Нина Васильевна, пусть Пирожков сейчас же извинится, — бесстрастным голосом потребовала Надя.
— Чего я такого сказал… — заартачился было Андрей, но Ваня толкнул его под партой ногой, — мол, извинись, не то хуже будет — и Пирожков сквозь зубы извинился.
— Пожалуйста, — невозмутимо ответила Надя, даже не взглянув на него.
— Вы свободны, — сказала учительница.
Мрачнее тучи брели приятели по набережной. Солнце зарылось в клубящихся облаках, которые все плотнее обкладывали небо со всех сторон. Накренившийся красный с желтым буй на Неве взлетал на высоких волнах с белыми гребешками и с тяжелым всплеском опускался. Чайки молчаливо качались на черной, как деготь, воде. Подул холодный, с редкими дождевыми каплями ветер. Маленький черномазый буксир тянул длинную ржавую баржу. На корме одиноко сидел большой желтый пес. Ветер взъерошивал на его загривке косматую шерсть. Зачем забрался на старую пустую баржу желтый пес? И куда он плывет?
— Неохота домой, — проводив взглядом баржу с собакой, сказал Ваня.
— И мне, — вздохнул Андрей.
— Пойдем в Зоологический музей? — предложил Ваня. — Поглядим на скелет кашалота?
— Мы ведь зимой ходили.
— Пошли, — сказал Ваня.
В музее они слонялись по залам часа три. Глядя на гигантские скелеты китов и мамонтов, на заспиртованных в банках и пробирках морских и земноводных гадов, на чучела птиц и зверей, они забыли про свои беды-заботы. Глядя на серые кости, окаменелости, пролежавшие в толщах почвы миллионы лет, мальчишки почувствовали себя совсем маленькими. Корабль, бочки, неприятный разговор в классе — все это будто ушло в далекое и нереальное прошлое…
Вот сидят первобытные люди у костра. Один из дикарей задумчиво смотрит на огонь.
— Жили ведь люди на земле, — с завистью сказал Ваня. — Ни школы, ни заданий на дом… Убили мамонта, содрали шкуру — сиди у костра и жарь мясо… Золотой век!
— Какой же это золотой? — возразил Андрей. — Каменный. Посмотри, какие у них топоры.
— Да я не об этом, — с досадой сказал Ваня.
Не может Андрей понять приятеля с полуслова. Сколько дней пришлось его уговаривать. «А зачем бежать? — удивлялся Андрей. — Подождем, когда занятия в школе закончатся, придем к твоему дяде и попросимся на корабль. Не возьмет — уедем на автобусе на Вуоксу и будем рыбу ловить… А бежать куда-то — это глупо». И все-таки Ваня уговорил его. Действительно, случай подвернулся на редкость удачный. И если бы не эта записка в кастрюле, бороздили бы они сейчас Атлантический океан… Дядя и рад был бы их отправить домой, да не на чем. Не так уж часто корабли в океане встречаются…
И все-таки Андрей настоящий друг. Не стал в трудную минуту все сваливать на Ваню, как это сделал бы Пирамида.
У выхода из музея они снова остановились, глядя на скелет кашалота, занимающий центральную часть огромного зала.
— Ну и пасть! — уж в который раз поразился Ваня. — Автобус въедет.
— Какой автобус? — спросил Андрей.
— Обыкновенный.
— Большой не войдет, — прикинув на глаз, уверенно заметил Андрей. — Разве, что «рафик».
— Вскочит как миленький, — нарочно подзадорил приятеля Ваня.
— Автобус будет метра три в высоту и, примерно, двенадцать в длину, а пасть кашалота, дай бог, два с половиной метра в высоту и метра четыре в длину… Как ты, интересно, автобус туда всунешь?
— Ты, наверное, не поверишь, что один человек в море попал в желудок к кашалоту и пробыл там больше часа, а потом, когда огромную рыбину…
— Киты — млекопитающие, — перебил Андрей.
— Ты отлично поладишь с Надькой Краснопевцевой… — ядовито заметил Ваня. — Так вот, когда млекопитающего кашалота выволокли на палубу и разрезали брюхо, то оттуда преспокойненько вышел матрос.
— И с дымящейся трубкой во рту? — усмехнулся Андрей. — Это ты сейчас придумал?
— Я так и знал — не поверишь, — сказал Ваня. — Возьми за этот год журнал «Техника — молодежи» и прочитай.
— В каком же это номере?
— Поищи… — улыбнулся Ваня. Уж он-то знал своего приятеля! Теперь не успокоится, пока не найдет этот журнал и не прочитает статью. Да и то потом месяц будет сомневаться. Ему подавай только железные факты. Однажды он прочитал в «Пионере» статью про дирижабли и написал в редакцию, что в чем-то не согласен с автором. И через два месяца пришел ответ, что автор статьи допустил ошибку и редакция благодарит Андрея Пирожкова.
Солнечный с утра день окончательно испортился. Затянутое серыми облаками небо опустилось на мокрые железные крыши, заморосил мелкий неприятный дождь. Не дождь, а влажная пыль. Прохожие спрятались под зонтами и капюшонами. Мокрый асфальт шипел под колесами машин, дымился паром. Из водосточных труб брызгали тоненькие светлые струйки.
Выйдя из автобуса на Литейном, друзья дошли до гастронома. Парень с длинными до плеч волосами и в расклешенных брюках, задрав голову, пристально смотрел на верхнее окно пятиэтажного дома. По блестящим волосам и лицу скатывались капли. Одна блестела на кончике носа. Когда дождь попадал в глаза, парень быстро-быстро моргал редкими ресницами, ни на секунду не отрываясь от заветного окна.
Мальчишки встали рядом и тоже задрали головы. Может быть, пожар? Но из окон не валил дым, не высовывались длинные языки пламени. Окна все были одинаковы, с тюлевыми занавесками. Кое-где отворены форточки. Поглазев вместе с парнем на дом и не обнаружив ничего интересного, мальчишки разочарованно отвернулись.
— Ты чего вечером будешь делать? — спросил Андрей, слизывая языком с губ дождевые капли.
— Теперь я пай-мальчик, — сказал Ваня. — Пообедаю — и за уроки. Даже телевизор не разрешают смотреть, а сегодня «Зенит» с «Динамо» встречаются…
— У меня сегодня отец из командировки возвращается, — сказал Андрей.
— А-а, — понимающе кивнул Ваня.
— Вообще-то он не сторонник телесных наказаний…
— У меня все уже позади, — с облегчением вздохнул Ваня.
— Бить он не будет…
— Конечно, — сказал Ваня. — Ты же не в первом классе.
Помолчали. Сюда, во двор, едва доносился уличный шум. Журчала вода в водосточных трубах, с голых деревьев срывались дождевые капли и шлепались на асфальт.
— Дай мне почитать этот журнал… — сказал Андрей. — Ну, про матроса, который разгуливал в брюхе кашалота.
— Где я его возьму? — удивился Ваня.
— Я думал, вы выписываете «Технику — молодежи».
— Ладно, — улыбнулся Ваня. — Пойдем ко мне, поищем.
3. ДВА ДИОГЕНА В ОДНОМ КЛАССЕ
Шел урок географии. За учительским столом вместо лысого Михаила Андреевича сидел коротко остриженный парень. Широченные плечи обтягивал коричневый свитер. Виктор Викторович, так звали парня, совсем не был похож на учителя. Скорее всего — на футболиста или боксера-полутяжеловеса. Да он и не был пока еще учителем. Всего-навсего студентом университета. И в средней школе он впервые проходил практику.
Михаил Андреевич — географ — сидел на задней парте. И было непривычно видеть пожилого учителя, смирно сидящего за партой. Рядом с Михаилом Андреевичем сидел Костя Белый. С каменным лицом, неестественно изогнув тонкую худую шею.
Студент вызвал к карте Пирамиду, Надю Краснопевцеву и Андрея Пирожкова. Оценки он в журнал не стал ставить: записал в свою книжечку. Михаил Андреевич тоже проставил свои отметки в блокнот. Потом, наверное, сравнят. У Виктора Викторовича наверняка отметки выше. Географ всегда был скуповат на пятерки. Впрочем, Наде Краснопевцевой обеспечена пятерка. Она круглая отличница и на четверки отвечать не умеет. Не то, что Пирамида или Ваня Мельников. У них в журнале тройка на тройке и тройкой погоняет. Вот у Андрея Пирожкова троек нет. Он всегда толково и обстоятельно отвечает по всем предметам.