Валентина Гавриловна мужественно выдержала его взгляд и повернулась к ребятам.

— Никто вас, на ночь глядя, никуда не отправит. Сейчас поужинаете и ляжете спать.

— Завтра утром я вас отправлю в Умбу на нашей машине, — вдогонку сказал Георгий Васильевич.

Андрей Пирожков крепко спал и видел хороший сон. Снился ему родной Ленинград, набережная Кутузова и большой белый теплоход. Играет музыка. Андрей стоит на капитанском мостике и смотрит в бинокль. В сдвоенном круге сначала, как в тумане, потом все явственнее проступает знакомое лицо… Андрей крутит окуляры, морщит лоб, вспоминая, кто же это? И никак не может вспомнить… Вдруг лицо исчезает, появляется большая деревянная ложка с вкусной дымящейся похлебкой. Андрей раскрывает рот, и вдруг ложка — бац! — по лбу…

Открыв глаза, Андрей ошалело хлопает ресницами. Прямо перед ним маячит Ванино лицо. Лицо медленно растягивается в широкой улыбке. Нет, не это лицо увидел в бинокль…

— Ну ты и спать силен! — говорит приятель.

Андрей чешет лоб и подозрительно смотрит на него.

— Это ты меня по лбу? — спрашивает он.

— Комара ликвидировал… Раздулся, как слон.

Пощупав лоб, Андрей смотрит на пальцы, и правда — кровь.

— Какой мне сон снился… — потягиваясь, говорит он.

— Наверное, про жратву?

Андрей ошеломленно смотрит на приятеля.

— Откуда ты знаешь?

— Тебе все сны про жратву снятся… И потом, ты чавкал во сне и облизывался.

— Один раз мне зоопарк приснился, — говорит Андрей. — В прошлом году.

— Бедных зверюшек ты конечно видел поджаренными на сковородке?

— А тебе вообще сны не снятся, — бурчит Андрей, выбираясь из спального мешка. У него даже настроение испортилось оттого, что Ваня не дал досмотреть сон до конца. Нужно было ему убивать этого комара! Во-первых, он уже крови насосался, а во-вторых, Андрей ничего не чувствовал. А теперь мучайся, вспоминай, чье же это он лицо увидел в бинокль?

Сквозь зеленое полотнище скупо пробивался солнечный свет. Над головой шумели деревья, пели птицы, неясно доносились голоса людей. Фыркнул лодочный мотор и громко затарахтел. Немного погодя замолк на самой высокой ноте. И снова: дерг, дерг, дерг!

Когда они оделись в тесной палатке, Ваня сказал:

— Помнишь, когда мы прилетели, тетя Дуся сказала: «Утро вечера мудренее…» Может, и нынче обойдется?

— Лицо у начальника доброе, — подумав, ответил Андрей. — Впрочем, это еще ни о чем не говорит. У Нины Васильевны тоже доброе лицо, а двойки ставит почем зря.

— Тебе-то не ставила.

— А помнишь, как с нас стружку снимала, когда мы чуть в Атлантику не удрали?

— Не вспоминай!

— Неужели придется опять трястись по этой ужасной дороге до Умбы, — вздохнул Андрей.

— Будь, что будет, — сказал Ваня и, отогнув полотнище, первым выбрался из палатки.

День нынче был солнечный, но, как и в Умбе, дул холодный ветер. Вся палатка усыпана сухими иголками. И другие палатки тоже. Озера отсюда не видно, зато отчетливо доносился плеск волны о берег. На листьях папоротника сверкают капли. То ли ночью дождь прошел, то ли роса высыпала. Поеживаясь, мальчишки побрели по узкой протоптанной в лесу тропинке, которая и вывела их к самой большой палатке в лагере. В этой палатке обедали. Немного поодаль стоял сколоченный из желтых досок сарай с двумя застекленными окнами. Из круглой белой трубы валил дым. Это — кухня.

У столовой стояли человек семь или восемь. И не разберешь, кто мужчина, а кто женщина: все в одинаковых ватниках, брюках и резиновых сапогах. Тот, кто на берегу запускал мотор, был в брезентовом плаще с капюшоном.

Люди с интересом смотрели на приближающихся мальчишек. Даже тот, у лодки, выпрямился и уставился на них. Под этими суровыми и изучающими взглядами мальчишки несколько оробели, особенно Андрей, и опустили головы.

Все смотрели на них и молчали. Лица непроницаемые. Молчание становилось тревожным. Из знакомых двое: Валентина Гавриловна и Назаров.

В этот напряженный момент Андрей чуть не рассмеялся: наконец вспомнил, кого увидел во сне в бинокль. Увидел он студента-практиканта Виктора Викторовича. Среди стоявших у палатки его не было. Наверное, в другой экспедиции. Жаль, что нет здесь Виктора Викторовича, было бы легче…

Все это время комары ребятам не докучали. Правда, вчерашний вечер был очень короткий. Если вечером или ночью можно назвать все тот же полярный день с кромкой вишнево-красного солнца над лесом. Да и лес здесь назывался тундрой. От Назарова они сразу попали в столовую, где чуть не объелись жареными окунями и щукой. Из столовой Валентина Гавриловна отвела в двухместную пустующую палатку. Забравшись на раскладушки в спальные мешки, они почти мгновенно заснули. А в палатку заглядывали незнакомые люди и подолгу смотрели на них. Кто-то еловой веткой выгнал притаившихся в темных углах комаров, повесил над раскладушками марлевый полог и застегнул с другой стороны входной клапан.

А вечером, когда Ваня и Андрей спали мертвым сном, в просторной палатке-лаборатории микробиологов решалась их судьба…

Комары, наверное, решили взять реванш за вчерашнее. Они так неистово набросились на мальчишек, что те опешили. Руки сами по себе втянулись в просторные рукава, а шеи — в воротники.

Люди все так же молча смотрели на них. Они почему-то руками не размахивали и не шевелились. Как будто и не было вокруг комариных туч.

— Доброе утро, — вежливо поздоровался Ваня, помахав перед ртом ладошкой.

Андрей тоже хотел что-то сказать, но вдруг отвернулся и стал остервенело плеваться. На глазах выступили слезы.

— С приездом, знаменитые путешественники, — ответила седоволосая полная женщина. — Как вам Север, нравится?

Люди зашевелились. Кое-кто заулыбался. Это уже лучше. А то стоят и молчат, как равнодушные зрители.

— Мы не на экскурсию приехали, а работать, — сказал Ваня.

— Готовы хоть сейчас за дело, — прибавил Андрей.

— Поглядите-ка на этих работничков! Ну и умора… — расхохотался высокий представительный мужчина в помятом синем костюме и начищенных желтых полуботинках. На круглой голове — синяя кепочка блином. Лицо щекастое, румяное. Глаза маленькие, насмешливые. Не смотрят, а буравят насквозь. Если бы рядом не стоял Георгий Васильевич, этого человека вполне можно было бы принять за начальника экспедиции, такой у него был солидный и важный вид.

«Заместитель, наверное, — подумал Ваня. — С таким, пожалуй, не договоришься…» — Зачем же вы все-таки сюда пожаловали, если не секрет? — спросил Назаров.

— Работать, — сказал Ваня. — Наравне со всеми.

— Мы не за деньги, за так, — присовокупил Андрей.

— Держите меня — сейчас упаду! — опять засмеялся высокий в желтых ботинках. — Приехали такую даль задарма работать… Ну ладно бы на Кавказ, так аж за Полярный круг! Работать задарма! Да нынче таких дураков днем с огнем не сыщешь.

«Ученые, а как выражаются… — с неприязнью подумал Ваня. — Слово скажет и ржет, как лошадь!» «Наверное, этот самый и написал „эспедиция“, — подумал Андрей. — Больше некому».

— Их же комары съедят! — спохватилась невысокая, но крепкая на вид девушка в белой косынке. На круглом лице ее выделялись яркие синие глаза.

Она взяла с высокого ящика небольшую бутыль с бесцветной жидкостью и подошла к ребятам.

— Помажьте лица и руки этим составом, — сказала она. — Только аккуратнее и не капните в глаз — долго щипать будет.

И только сейчас ребята заметили, что у всех лица жирно блестят и комары их не кусают. Подлетят к самому носу и скорее — назад.

Ваня и Андрей быстро намазались. От маслянистой жидкости противно пахло: смесью эфира с карболкой. С непривычки стянуло лицо. Зато комары тут же оставили их в покое. Зудеть зудели, но не трогали.

— Два-три часа действует, — сказала девушка и улыбнулась. Улыбка у нее хорошая, располагающая.

— Как вас зовут? — спросил Ваня.

— Вера Хечекова, — сказала девушка. — А как вас звать, я уже знаю.