— Вы следите за тем, что я говорю? — снова спросил старик.

Сильвия промолчала, вместо нее ответил Джим.

— Семь месяцев, — сказал Джим, не в силах сдержать себя. — Сильвия пела в «Розе» всего семь месяцев. Тони Берлоне не мог быть отцом Бернадетты.

— Молодец! — воскликнул старик. — В это время Тони уже заботился о нескольких малолетних засранцах, которыми его осчастливили шлюхи, но он был так поглощен этой Сильвией, что и не заметил эдакой нестыковочки.

Джим повернулся к Сильвии. Он едва мог разглядеть ее в густом сигарном дыму, однако заметил, как она, закрыв глаза, покачивается, стоя на одном месте.

— Так кто же был моим дедом? — спросила Сильвия.

— А откуда я могу это знать? — злобно спросил Берлоне. — Но если судить по твоему лицу, я бы сказал, что им был какой-то черномазый с Юга. Даже если Тони и знал об этом, он никогда ничего не говорил. Хотя, как я подозреваю, его радовало хотя бы то, что его новая жена не родила ему негритенка. Я полагаю, это перст судьбы. Как говорят, дурная кровь выскакивает наружу через поколение. Ты знаешь об этом Сильвия Ди Наполи? А поэтому ты и стала маленькой мисс Несчастьем, которой суждено было родиться негритянкой.

И снова Берлоне затрясся от хохота. Но теперь смех его был таким злобным, что Джим сжал кулаки.

— И кто, черт возьми, может поверить в то, — брызгая слюной, произнес Берлоне, — что я родственник какой-то долбаной черномазой дуры?!

Джим впился взглядом в Сильвию. Прижав одну руку ко лбу, она отступила на шаг и прислонилась к стене. Плечи ее поднимались и опускались.

— Мне надо выйти, — произнесла она сдавленным голосом. — Я хочу на воздух.

Сильвия, спотыкаясь, бросилась к двери, и в следующее мгновение из коридора послышались ее торопливые шаги, а затем раздался глухой удар входной двери о стену, которую она не потрудилась за собой закрыть.

— Хе-хе-хе! — снова засмеялся старик, а Джим почувствовал, как внутри у него закипает злость. — Послушай меня, Джим. Когда говоришь правду, жди неприятностей. Правдой никому не угодить. Ты меня слышишь? Ведь правду все воспринимают как обман и надувательство.

— Кто был ее дедом? — спросил Джим, нагнувшись к старику.

— Да откуда мне знать, — ответил Берлоне, но, очевидно, вспомнив угрожающие нотки, прозвучавшие в голосе Джима, добавил: — Клянусь, не знаю.

— Как же это выяснить?

— Не знаю. Ей-богу, не знаю.

— Да, это плохо, — произнес Джим глухим голосом, непроизвольно сжимая кулаки.

— Иисусе! Может вам попытать счастья в Чикаго? Насколько мне помнится, у Сильвии была сестра, которая вышла замуж за священника. Вроде бы Апостольской церкви всех святых. Сильвия иногда ездила туда повидаться с нею.

— А где именно в Чикаго?

— Не знаю. Да что я вам, дорожный атлас, черт дери?

В этот момент раздался стук в дверь, и в комнату вошла блондинка с взволнованным кукольным личиком. На ней были черные сапожки до колен, короткое, до середины бедер, обтягивающее красное платье с низким вырезом на груди. Ей было по меньшей мере лет тридцать, но она изо всех сил пыталась выглядеть на шестнадцать. Ее губы застыли в улыбке, которая сперва казалась приятной и дружелюбной, но уже через несколько мгновений вызывала отвращение.

— Розетта, — воскликнул Берлоне, — где тебя черти носят?

— Привет, котик! Твоя крошка задержалась в подземке. Я не знала, что у тебя гости. Вы хотите, чтобы я танцевала для вас обоих?

— Он сейчас уйдет, — сказал Берлоне, поворачиваясь к Джиму. — Если, конечно, ты не захочешь кончить и посмотреть, как кончает старик.

— Нет. Я ухожу, — ответил Джим, огорошенный предложением Берлоне, однако не сдвинулся с места.

Старик начал возиться с пуговицами на брюках. Розетта подошла к нему, словно для поцелуя сложив губы трубочкой.

— Котик, давай я помогу тебе расстегнуться.

Джим направился к двери.

— Джим! — окликнул его Берлоне. — Послушай, а ты-то почему возишься с Сильвией?

— Мы с ней друзья, — произнес Джим первое, что пришло ему на ум, хотя уже через секунду вспомнил, что только вчера познакомился с Сильвией.

— Чушь! — закричал Берлоне. — Послушай, что я постиг еще в тюряге: никто никогда ничего никому не делает даром. И это факт, проверенный жизнью.

— Вашей жизнью, — сухо уточнил Джим.

— Да? Послушай меня и запомни. Эта черномазая сучка оттрахает тебя, как шлюха, и использует тебя, как шлюху. Ты слышишь меня?

— Вам не стыдно говорить такое о своей племяннице?

— Мы что, с ней в кровном родстве? — заорал Берлоне, но Джим уже захлопнул за собой дверь.

Выйдя из подъезда, Джим увидел Сильвию, сидящую на тротуаре: ступни ее ног были опущены в водосточный желоб, идущий вдоль поребрика. Ее элегантная внешность, равно как и элегантная одежда, смотрелись совершено неуместно среди мусора, который ветер гонял по грязному тротуару Два парня-зазывалы, все еще болтавшиеся у входа в музыкальный магазин, не приближались к ней. Два мальчика на велосипедах подъехали почти вплотную, но Сильвия не подняла головы. Когда Джим подошел и встал рядом с ней, она даже не взглянула на него. Ее лицо было бездумным, ничего не выражающим. Она не выглядела расстроенной — может быть, немного усталой.

— Что он сказал? — спросила Сильвия безразличным голосом.

— Да почти ничего.

— Обо мне что-нибудь сказал?

Джим подумывал, что из сказанного стариком сообщить ей, но явно ошибся в выборе:

— Он сказал, что вы оттрахаете меня, как шлюха.

Сильвия издала какой-то неестественный горловой звук «Хаах!», словно намеревалась засмеяться. Джим зажег сигарету, но после двух затяжек бросил ее на тротуар, почувствовав во рту нестерпимую горечь.

— Видели его пташку? — спросил Джим. — Розетту?

— Да.

— Кажется, она танцует перед ним. Представляете! Стриптиз перед этим старым кретином.

Сильвия промолчала; Джим на мгновение задумался и задал вопрос, нелепее которого в данной ситуации нельзя было бы придумать.

— Сильвия, — задумчиво начал Джим, — а вам доводилось заниматься такими делами?

Джим не успел закончить фразу, как Сильвия с горящими глазами и перекошенным от гнева лицом обернулась к нему; в следующее мгновение его щеку обожгла звонкая пощечина.

— Вы что, черт возьми, обо мне думаете? — задыхаясь, спросила она.

— Извините, я только…

Сильвия попыталась подняться. Движения ее были медленными и скованными, как у тяжело больной.

— Черт! — пробормотала она.

Джим, держась ладонью за щеку, зажег новую сигарету. Она была такой же горькой, как и предыдущая, но на этот раз Джим затягивался, не обращая внимания на горечь.

— Хотите? — спросил он, протягивая пачку, но Сильвия не ответила.

Почти целую минуту они просидели молча. Мальчишки-зазывалы, перешептываясь друг с другом, пялились на них с противоположной стороны улицы. Им не давал покоя вопрос: что общего у этого костлявого парня и Памелы Грир? Теперь они поняли. Джим и Сильвия выглядели достаточно несчастными для того, чтобы принять их за супружескую пару. Хотя они были не похожи на супругов.

Наконец Сильвия заговорила, и в ее голосе звучали скрытые слезы.

— Ну что мне делать? — спросила она.

Джим секунду помедлил с ответом, решив на этот раз собраться с мыслями, а уже потом открывать рот.

— Берлоне сказал мне, что сестра вашей бабушки живет в Чикаго, — наконец произнес он. — Мы… — он на мгновение остановился. — Мы едем в Чикаго.

Сильвия повернулась к нему, но мысли Джима были уже далеко, и он не мог увидеть того, что ясно читалось в ее глазах.

«Что, черт возьми, я здесь делаю? — думал Джим. — Я еду в Чикаго. Вот что я делаю. Ну и славно».

I: Волшебный город

Жилые кварталы Чикаго, США, 1998 год

Сильвия едва держалась на ногах от усталости. Она считала, что это из-за задержки вылета их самолета, но дело было вовсе не в этом. Ее прошлое крепко-накрепко вцепилось в нее.