Пошатываясь, я поднялся на ноги и улыбнулся ошарашенной девице, — от страха она побледнела до синевы. Несмотря на темень, обострившимся зрением я без труда разглядел на её грубо размалёванном лице следы угрей и поморщился от несвежего неровного дыхания. Н-да, мой ангел, утеряв свой нимб, оказался фирменной дурнушкой.

Девица рванула было от меня, но от настоящего вампира человеку никогда не уйти. Я загородил ей дорогу.

— Дорогая прародительница, куда же ты? Я просто обязан отблагодарить тебя за спасение.

— Отвянь, козёл! Нужно было добавить тебе молотком по черепушке! Тогда бы ты навеки успокоился! — хрипло выпалила она. С истерическим визгом она выставила перед собой скрюченные пальцы, норовя вцепиться мне в глаза. Я перехватил её руки и сломал запястья. Жажда крови была невыносимой, и я в два счёта опустошил свою первую жертву.

Может, мне приглючился ангел со своими тремя законами вампиризма, но интуиция подсказывала, что их не стоит нарушать. Поэтому я постарался скрыть следы своего преступления и поискал Харлибоя. Увы. Мой железный конь безвозвратно погиб, превратившись в груду искорёженного металла. Что ж, это был преданный друг, и заслужил достойные похороны.

В машине ненормальной девицы оказался очень интересный набор колюще-режущих инструментов — мечта любого садиста. Нашлась здесь и отличная лопата, между прочим, со следами свежего глинозёма. Закончив с похоронами Харлибоя, я утоптал холмик рыхлой земли и воткнул в качестве креста покорёженный руль. "Прощай, мой верный друг!"

Предполагаемая прародительница таких почестей не удостоилась. С камнем на шее я утопил её в ближайшем водоёме. Древний драндулет, на котором она ездила, завёлся со второй попытки и я тронулся с места. По дороге к городу мою душу терзали мучительные раздумья. Я боялся ехать домой, не зная чего ожидать от самого себя. Сказки сказками, а вдруг я на самом деле впаду в кровавое бешенство и убью единственного дорогого мне человечка? Тогда жизнь потеряет всякий смысл. Я затормозил и бросил машину открытой. Обыскивать её на предмет документов девицы не имело смысла. К утру из неё вынесут всё, вплоть до руля и сидений.

По излюбленной привычке я пошёл туда, куда глаза глядят. Поздним вечером на окраине нашего провинциального, но довольно крупного города было довольно тихо и пустынно. Его жители попрятались в своих домах, и их многочисленные окна светились уютным жёлтым светом. Лишь один я был бездомным, и вместе со мной по улицам города бродила бесприютная плакса-осень. Вылилось столько воды, что на потрескавшемся асфальте образовались большие лужи, которые масляно поблескивали в свете редких тусклых фонарей.

Полнейший мрак. Я зябко передёрнул плечами и прислушался к себе, — пока не чувствовалось особых отличий от человека.

Узкая улочка, густо засаженная древними вязами с растопыренными узловатыми сучьями, то ныряла вниз, то поднималась наверх. Прихотливо петляя по взгоркам, она привела меня к высокому берегу реки, где среди деревьев одиноко высилась церковь. Выложенная из красного кирпича и увенчанная синими куполами с золотыми звёздами днём она выглядела нарядной игрушкой, но по вечерам, когда в ней не было ни света, ни людей она производила гнетущее впечатление. Начитавшись гоголевского Вия, в детстве я боялся заходить в церковь, особенно по вечерам. Почему-то немудрёная страшилка произвела на меня большое впечатление, и каждый поход в окрестности церкви вызывал в душе целую бурю эмоций.

Увы, всё уже в прошлом. Теперь во мне нет ни капли былого предвкушения чуда. Я пришёл сюда лишь затем, чтобы проверить, не врут ли легенды о вампирах. Одним махом я взлетел на крышу церкви и сел лицом к восходу. Что ж, если сгорю в лучах солнца, значит, туда мне и дорога. Время снова растянулось до бесконечности, и я впал в сонное оцепенение. На этот раз не было фантастического мира с драконом. Я заблудился во мгле безвременья. Наверно это был лимб, моё личное чистилище. Временами его серую однотонность расцвечивали яркие краски ангельского пения, и тогда моя душа взмывала к небесам. Я знаю, чей это голос. Однажды я вырвусь из липкой паутины серости, и переверну небо и землю, но найду голос моего сердца, и тогда нас никто не разлучит.

Пробуждение началось с боли, но мне не привыкать. В теле или в душе — она мой вечный спутник. Я попробовал поднять веки, но ничего не получилось, лицо стягивала плотная маска. Блин! Похоже, я сам превратился в Вия. Ну, и кто мне поднимет веки? Ладно, лицо, такое чувство, что меня с ног до головы обмазали толстым слоем глины и, засохнув, она превратилась в камень. Я напряг мускулы и начал колотить по своему саркофагу. Окаменелые черепки разом осыпались, и я облегчёно вздохнул — одержана очередная победа разума над материей.

Кто бы мог подумать, что я проспал целых десять лет? Но тогда я этого не знал.

При виде удирающих мальчишек и раны на руке, я усмехнулся. Спасибо, пацаны! В благодарность за пробуждение я дам вам уйти, несмотря на то, что в голове мутится от голода. Не беда, скоро пообедаю, и мир расцветёт живыми красками. Лежа на самом краю крыши, я свесил вниз голову и с алчной жаждой во взгляде посмотрел на спешащих людей. Увы, хоть их было немного, но они шли один за другим, не давая мне возможности незаметно напасть. Ладно. Хороший охотник должен обладать терпением. Я подожду до ночи.

К счастью госпожа Фортуна была на моей стороне, и подходящий случай подвернулся значительно раньше. Улочка обезлюдела. Поэтому когда на аллее показалась одинокая фигурка, я выпрямился и, не отдавая себе отчёта, расправил крылья и шагнул вниз. Порывы тяжелого сырого ветра не могли меня сбить с курса, и я всем весом обрушился на девушку в коротком приталенном пальто. Она ещё была жива и сдавленно вскрикнула, когда я вздёрнул её на ноги и рванул шарф с её горла. Сладкая густая кровь пьянила без вина. Я смог оторваться только тогда, когда в жилах девушки не осталось ни капли живительной влаги. Переполненный энергией, я чувствовал себя повелителем мира. И он будет у моих ног! Я клянусь!

"Прости, малышка, я не хотел выпивать тебя досуха, но вампирская жажда это страшное дело". Я заглянул в лицо своей жертвы и почувствовал, как земля уходит из-под ног. Несмотря на прошедшие годы, я узнал Гемму, мою названную сестричку. Это её ангельский голос, что пел в церковном хоре, не давал мне погрузиться во тьму безумия.

Гемма. Моё единственное сокровище, ради которого я готов был смириться с жизнью проклятого. Моё сердце и моя единственная любовь, которую я убил своими руками. Не знаю, что со мной творилось. Я кричал и кричал, но боль всё не кончалась, — мне больше незачем было жить.

В какой-то момент времени я очнулся и слепо посмотрел на развалины разбитой до основания церкви. Человеческое любопытство неистребимо и вдали собралась испуганная толпа. Я подхватил Гемму на руки и двинулся им навстречу. Нет! Пешком слишком медленно, и я взмахнул крыльями. Скорей домой! Плевать на три закона вампиризма и грозящее возмездие. Не знаю как, но я должен спасти свою любовь. Вот и знакомые окна. Рама вылетела под ударом тяжёлого ботинка, и я шагнул в тёмную комнату.

К сердцу подступила печаль. Чужие запахи и вещи говорили, что это уже не наш дом. Гемма здесь не живёт и уже давно. Конечно же, как я исчез, мою девочку выгнали из дома. Между прочим, в комнате до сих пор стояла наша мебель. Вот мерзавцы! Я положил Гемму на кровать и опустился рядом. На дворе холод, а она была одета в легкое дерьмовое пальтецо и прохудившиеся сапожки. В груди заклокотала ярость. Отчим тварь! Ему очень повезло, если он отбросил копыта.

Зачем-то я запахнул полы пальто на Гемме, и поправил красный вязаный шарф, мой подарок на последний день рождения. К глазам подступили слёзы. Вот дурак! Как будто это согреет её и вернёт к жизни. Я коснулся холодной щеки и, взяв за руку, почувствовал, как сжалось сердце — тонкие пальчики одна кожа и кости. Бедная моя девочка! Похоже, ты хлебнула горя.