Само празднование было решено проводить в недорогом ресторане. Регистраторша сияла от счастья, рассаживая гостей, а новоиспеченный муж, видимо из-за скромности душевной, только и делал, что потел и краснел. Гости всё подходили и подходили: к семи вечера стало очевидным, что были приглашены все близкие и друзья обеих сторон. Тамада, так называли женщину, которая мучила народ вопросами, сразу принялась за работу. Особенно она истязала мужскую часть стола. Парни были вынуждены открываться от пищи почти раз в десять минут. Я сидела в углу, на самом "труднодоступном" стуле, поэтому отказываться от участия в танцах и викторинах оказалось легко. Не знаю почему, но знакомые парни со стороны жениха не раз кидали взгляды именно в мою сторону: от нечего делать, я занимала себя тем, что разглядывала людей вокруг. Городская свадьба была по меньшей мерей интересной. В Любинском после расписки молодожены просто шли во двор глушить пивасик: новая ячейка общества формировалась без особых изощрений.

Отмахнуться от усатого фотографа оказалось невозможно. Примеряясь к торжеству с разных углов, он пришёл к выводу, что с моего места вид был самый удачный. Пришлось уступить. Тут же нарисовался один из любопытствующих парней, протянул бокал с шампанским и пригласил потанцевать. По сути, я ничего не теряла, соглашаясь. Танцевал пацан, правда неважно: отрывисто и однообразно.

— А где ты работаешь? — поинтересовался, когда музыка стихла.

— Этим теперь интересуются охотнее, чем именем? — усмехнулась.

— Не, ну где?

Какой непутевый Альфонс.

Пока гости придавались утехам, оказалось, что невесту похитили.

— Как? — тамада забыла выключить микрофон. — Вы же сказали, что не хотели…

Жених выбежал на улицу вместе с парнями, но поиски не увенчались успехом. Бедняга, начал расспрашивать родителей, чтобы те сказали, где спрятали суженую.

— Ну, хватит уже, сдаемся мы!

— Да, сдаемся! — поддакнул свидетель.

— Да не знаем мы… — родительница посмотрела на мужа, — Так ведь?

— Не знаем…

Прошло полчаса, возлюбленный регистраторши устал ждать и пошёл курить. Праздник продолжался. Мне даже стало как-то смешно, странная эта свадьба, без невесты-то.

— Подъезды проверяли? — спросила, разглядывая окрестности в темноте.

— Да, подъезды, магазины, углы домов.

— А стоянку?

— Валера вроде бегал, ничего не нашел…

Я как следует всмотрелась. Автостоянка находилась прямо напротив ресторана и машин на ней было слишком много, чтобы в одиночку оглядеть все за десять минут. Вернувшись в зал, я пригубила несколько бутербродов с красной икрой и, вооружившись пластиковым стаканом с газировкой, пошла на собственную разведку. Не найду, так отчалю на остановку: время было позднее и хотя регистраторша планировала сидеть в ресторане до ночи, я бы предпочла отоспаться и выйти на работу в прежнем режиме.

Да уж. Вряд ли бы невесту прятали где-нибудь в канализации с её платьем, или на улице — тоже слишком заметно. Парковка была единственным стратегически верным местом, куда можно было спрятать человека. Проходя мимо машин, меня не переставала мучить навязчивая идея, что регистраторша сидит в багажнике. Впрочем, большинство авто были мелкогабаритными и не подходили для такой задачи.

Разве что вишневый внедорожник с затемненными стеклами в последнем ряду. Залпом допив газировку, я выбросила стакан и, подлетев к автомобилю, дёрнула за дверцу водителя. Из салона лилась тихая танцевальная музыка. Мне тут же предстал лик городского. В кожаной куртке и перчатках, он читал юридический справочник. Регистраторша тоже нашлась легко: без сознания на заднем сидении. Объемная белая юбка платья едва давала возможность разглядеть, что девушка дышит. Её рот был плотно завязан черной тряпкой. Никак, хлороформ.

— О, Кира. Наконец-то.

Я была вынуждена отступить, когда Дмитрий откинул справочник и шагнул на улицу. От юриста не пахло алкоголем, но он вполне мог быть пьян. Ведь по каким ещё причинам ему усыплять едва знакомую девушку? И где он её подловил? Как? Психопат…

— Что ты с ней сделал? — спросила. — Ты совсем рассудок потерял?

— Вопрос в том, что я сделать не успел, — улыбнулся.

— Что это значит?

— Откуп невесты.

Я потеряла дар речи.

— Если не откупишься, а сделать это можешь только ты, высажу твою коллегу где-нибудь в области. В каком-нибудь селе.

— Ты шутишь, — поежилась.

— Отчего бы?

Немного помолчав, Дмитрий вытащил из-за пазухи черную пластиковую папку и положил ту на капот. Уже на этом этапе мне стало как-то не по себе. Лицо юриста покрыла маска серьезности, а на крыльце ресторана жениха уже не было.

— Только без фокусов, — предупредил, вытаскивая из кармана ещё и ручку. — Подпишешь каждый лист.

— Что? — напряглась.

— Открой и прочти.

Подойдя к автомобилю, я неохотно открыла папку и пролистала стопку бумаг. Среди квитанций об оплате пошлин, выписок и ксерокопий государственных унитарных предприятий, были и документы удостоверяющие личность городского и меня.

— Какого лешего? — свела брови на переносице.

— Читай вслух.

— "Гражданин Российской Федерации Озерцов Дмитрий Николаевич… именуемый в дальнейшем "Даритель", с одной стороны, и гражданка Российской Федерации: Рождественская Кира Геннадьевна… именуемая в дальнейшем "Одаряемая", с другой стороны… заключили следующее… В соответствии с настоящим Договором Даритель безвозмездно передает в собственность Одаряемой 1/2 долю индивидуального жилищного строительства — двухэтажного жилого здания, расположенному по адресу: город Омск, Кировский округ, улица Раздольная, дом три — далее по тексту "Жилой дом" и земельного участка, находящегося по адресу: город Омск, Кировский округ, улица Раздольная, дом три — далее по тексту "Земельный участок"… Жилой дом принадлежит Дарителю на праве собственности, что подтверждается Свидетельством о государственной регистрации права… Стороны оценили даримое имущество в три миллиона девятьсот тысяч рублей. Одаряемые до подписания настоящего Договора указанные Жилой дом и Земельный участок осмотрели, им известна качественная характеристика и режим отчуждаемой собственности. При осмотре не выявлено никаких дефектов. Жилой дом и Земельный участок в состоянии, позволяющем их использование по целевому назначению… Одаряемый в дар от Дарителя указанные Жилой дом и Земельный участок принимает", — я посмотрела на юриста, как на полоумного, — Ты должно быть, издеваешься?

Дмитрий, внимательно следивший за выражением моего лица, медлил с ответом.

— Это дарственная на твой коттедж, — потрясла бумагой. — Ау!

— На одну вторую, — уточнил.

— Ты уже поставил свою подпись и собрал все документы! Брал мой паспорт, мой ИНН! Ты не мог провернуть это за один день!

— Любая дарственная требует нотариальное заверение. А я — нотариус, Кира и, конечно, не собирал бумаги в спешке.

Я оперлась на капот руками и закрыла глаза. Значит, это не было бзиком опьяневшего разума — к решению юрист подходил постепенно. Другое дело, никакой человек не стал бы отдавать такие деньги по доброте душевной, у дарения был явный контекст в виде призыва к совместному проживанию. В уме тут же всплыли ассоциации с любовницами многочисленных лордов и герцогов старой Англии — мужики снимали им квартиры и буквально содержали. Я почти смирилась с тем, что живу в доме богача на птичьих правах, но Дмитрий не был щедр на передышки.

— Не смотря на то, что "Одаряемый вправе в любое время до регистрации перехода к ним права собственности на предмет настоящего Договора отказаться от дара", я советую тебе как следует подумать, Кира.

— Я думаю.

Хотя думать было не о чем. В доме Екатерины худо-бедно жила семейная пара, но мой уже превратился в заброшенный сарай — то, что съемщики могли использовать его как кладовку, гарантировало хоть какую-то цену за участок "на овраге". На самом деле, я уже подготовила себя к мысли, что никогда не буду владеть собственным жильем, перееду к будущему мужу, сгорая от несостоятельности — да, но на своё с моей зарплатой и деньгами на съем накопить было невозможно. Половина коттеджа стоимостью в четыре миллиона — ха! С ней можно было натворить чего угодно, в конце концов, это не регистрация по месту пребывания…