Может, там был туалет?

Я уже порядком утомилась, поэтому присела. С расстояния нескольких метров прочитать вывеску было затруднительно, но подниматься не хотелось. Дмитрий лихо забрался на крыльцо, перепрыгнув через три ступеньки. В след за ним зашли несколько женщин, которым юрист даже не удосужился придержать дверь. Я вытянула ноги вперёд и запрокинула голову. Боже, во что вляпалась? Гуляю с городским юристом, которому год назад чуть не выпустили мозги в поселке. Принимаю его ухаживания. И с какой целью, спрашивается? Наиграется и бросит. А если живёт в малосемейке все вообще шикарно: одной причиной больше связывать жизнь с женщиной хорошего достатка. Ну, или хотя бы со средним классом с собственными квадратными метрами. Возможно продолжительные, но ни в коем случае не серьезные — единственные отношения, которые могли нас связывать. Его городскому менталитету, это должно быть, казалось очевидным и само собой разумеющимся. Я же корчилась в душе. Упрямый и с подвешенным языком, убедить его в существовании других взглядов на вещи вряд ли получится.

Встав со скамьи, я вытащила Пэлл Мел, но подвела зажигалка. По проспекту проходили женщины, вероятнее всего, не курящие. Оглядевшись по сторонам, я отбежала за угол к ларьку "24 часа". За двадцать рублей мне продали зеленую пластику, сделанную в Китае. Ну, во встречах с таким мужиком как Дмитрий были и свои плюсы: он был красивым, сильным, состоятельным и умным, какой женщине бы не понравился? Я не могла сказать "нет" Андрею тогда, потому что посчитала его эталоном спутника жизни в сравнении с гопниками из Любинского, теперь о спутнике речь не шла. Дмитрий просто хотел приятно провести время и судя по закрытой теме жилья, посудомойщица ему не требовалась, как и няня для детей. Но хотела ли я, приятно и без обязательств, провести время? Одну ночь, неделю, месяц?

Закусив сигарету, я вышла из-за угла, надеясь, что не задержалась. В последнее время навалилось слишком много работы. Трудоголизм сопровождал меня на протяжении всей жизни, но в Омске начинал действовать губительно. Хороший секс с привлекательным мужчиной, которому ничего другого и не надо? Ну, мой ответ — скорее да, чем нет.

Скамейка была пуста, как и крыльцо магазина. Я выкурила сигарету и бросила окурок в урну. Автомобиль юриста стоял через дорогу у площади. Вероятнее мне следовало зайти внутрь, прошло как-никак минут двадцать…

— Кира!

Неожиданно появившийся городской заставил меня развернуться. Запыхавшийся после пробежки, он остановился передо мной, уперев руки в колени.

— Что случилось? — убрала с его головы тополиный лист. — За тобой гонятся?

По дороге на зеленый шла женщина с коляской. Несколько парней распивали пиво под деревом, дети у ларька с мороженным… Вдали несколько фигур выглядели подозрительно, но ничего более.

— Кира…

Надо признать, что произносить моё имя с придыханием у городского уже вошло в привычку. Он отдышался и через полсекунды мне в лицо уткнулись белые лепестки. Юрист откуда-то взял букет из трёх белых роз. Цветы были свежие, с влажными ровными листиками.

— Кира, я уже думал… — Дмитрий обнял меня одной рукой, другой вжимая цветы мне в грудь, — Думал, ты слиняла.

Его теплое дыхание щекотало мне ухо. Я сильно вжала шею в плечи. Из павильона со странной крышей вышли несколько женщин с горшками и молодой мужчина с упакованным букетом. Стрелки-указатели на соседних зданиях вещали — "Магнолия: салон цветов". Только почему розы белые? В фильмах всегда дарили красные.

Я двинулась дальше по улице, утягивая за собой, как прилипший репейник, Дмитрия. Мы прошли несколько салонов мобильной связи, обувных и одежных магазинов. Цены в центре, по старой привычке казались мне неприемлемыми, хотя заработок уже позволял периодически баловать себя. Юрист, чуть не вывернул шею, рассматривая что-то на витрине "Вестфалики". Я дала ему возможность приглядеться, "припарковавшись" напротив. Взгляд городского впился в осеннюю коллекцию кожаных сапог "а ля вестерн". Как у женской, так и мужской модели присутствовало несколько ремешков через подъем и куча заклепок на берцах. Чёрные и дорогие. Я утянула мужика, прежде чем он, потянулся бы к бумажнику. Со стороны набережной доносилась громкая музыка. Мы перешли через дорогу и спустились к толпе. Вдалеке поставили сцену от которой и тянулись завывающие голоса. Людей было много — живой щит расстилался на метров двадцать. Отцы держали детей на плечах, те махали всякого рода шариками и игрушками — ничего не видно.

— Тебя подсадить?

— А?

Дмитрий отпустил мою талию и присел на корточки рядом. Ждал. Пожевав щеку и решив, что такие концерты каждый день не крутят, я перебросила ногу и уселась юристу на плечи. Дмитрий медленно встал, придерживая меня за лодыжки. Солист был одет в черно-белую полоску и выглядел как бежавший заключенный. Не пел, а скорее, кричал. Молодежь спереди фотографировала его на мобильники, то там, то сям мигали вспышки фотоаппаратов, визжали девушки. Я старалась не сильно выделяться на фоне, сидящих на плечах родителей детей, но ничего не могла поделать. На третьей песне картинка поплыла так резко, что я почти вдавила букет юристу в голову. Городской уверенной походкой довёл нас до стенда с шариками и что-то купил. Повязанное на ногу, надувное сердце сравнялось с уровнем моего носа. Пока не стемнело, мы молча гуляли вдоль набережной. Шарик то и дело касался моего лица, но я прибегла к тактичному нагибанию. Удивительно, но кокосом городской пах скорее из-за шампуня, чем ароматизатора в машине. Светло каштановые пряди были буквально пропитаны этим экзотическим плодом.

Чувство сытости выветрилось на закате, когда мы повернули обратно. Дмитрий порылся в карманах и протянул мне второй кусочек уже слегка "подтаявшего" баунти. Я вспомнила нашу переписку.

— Пример дихтомии в природе, да? — усмехнулась.

— В контексте сегодняшнего дня, да, — отозвался. — Кушай.

Доев, я попробовала закинуть обертку в урну, пока мы стояли у перехода, но промахнулась. Дмитрий ободряюще похлопал меня по коленке со словами "нужно больше практики". Мы двинулись в сторону моего дома, но почему-то прошли мимо припаркованного внедорожника. Уже на первом завороте во двор, мне стало немного не по себе. Бабушки, сидящие на скамейках у подъезда, одарили нас оценивающими взглядами. У моих арендодателей вполне могла быть привычка сверяться с данными этой части населения. Что, говорите, эта девушка делала? На мужике верхом каталась…

— Ключи.

Выгнувшись, я достала из заднего кармана связку. Дмитрий лихо открыл дверь подъезда:

— А теперь нагнись, хорошая моя.

— Да ты шутишь…

Пока мы добирались до пятого этажа, я занялась тем, что согнулась над головой городского в три погибели. Волосы мои при этом никуда не делись и заслоняли большую часть дороги. Что, кстати говоря, сильно влияло на скорость передвижения, но Дмитрий, лишь низко смеялся, периодически отталкиваясь от грязных стен рукой.

— Как мне повезло, — прокряхтел на четвертом этаже. — Не девушка, пушинка.

В кромешной темноте дверь открывалась не одну минуту. Когда же нам удалось добраться до прихожей, юрист первым делом закрыл все замки и заглянул в зал.

— Живая? — помог спуститься.

— А-ага.

Отцепив шарик, я заковыляла на кухню в поисках сосуда для цветов. В моем распоряжении было несколько пустых двухлитровых банок и одна ваза, впрочем, слишком узкая и неустойчивая, чтобы в неё ставили букет. Пока я копалась в шкафу, Дмитрий добрался до плиты:

— Колбасу крошить? — спросил.

— Куда?

— В яичницу.

— Можно.

Я повязала шарик на спинку стула, поставила банку с цветами на подоконник и пошла мыть руки. Чара сопела на ковре у тахты, я прикинула, что гулять с ней ещё рано. Дмитрий, как выяснилось, взял самую большую сковородку и задействовал все яйца, который у меня были. Порубив над плитой колбасу, он свалил произведение кулинарного искусства на тарелку и поделил вилкой. Мы снова ели "по-домашнему" из одной посудины. Яичница, надо сказать, была сделана мастерски — даже выглядела аппетитно, как ресторанная.