— Возможно. Но запрещено к применению, так как по нашим законам является одной из форм насилия над личностью.

— А у вас, у кардов, все… координированные?

— Нет, конечно. Это — сложная и дорогостоящая операция. Может, процентов тридцать из моего поколения, и пятнадцать-двадцать из родившихся в последние двести лет. Сейчас большинство ученых выступает за естественное развитие.

— Уже лучше.

Хотя не знаю, чем лучше. Наверное, все-таки неплохо знать, что твой ребенок будет наверняка обладать теми или иными способностями, чем двадцать лет ждать, а что же вырастет.

Разговор продолжили за скромным завтраком, который заказали в номер. После моего вчерашнего обжорства и Лайсова пьянства удовлетворились яблочным соком и вафлями. Пока я неспешно цедила напиток из бокала, кард планомерно опустошал кувшин.

— У тебя просыпаются драконьи способности, — подвел он итог нашей беседы, в очередной раз подливая себе сочка. — Раз уж ты знаешь кассаэл, то должна быть готова к тому, что и остальные таланты могут проявиться в любой момент.

— Буду оборачиваться крылатым ящером и плеваться огнем?

— Может и так, — мужчина с опаской поглядел в мою сторону. — Но аура у тебя по-прежнему человеческая, с незначительными чужеродными вкраплениями — в самый раз для полуэльфки.

— Тогда предыдущий план в силе?

— Естественно. Выезжаем завтра.

— Завтра?! У нас же за целую длань уплачено! Я хотела платья себе заказать. И Мискан ты мне еще не показал. Что, опять на кера лезть?

— Не шуми, прислуга сбежится. Мискан я тебе и сегодня покажу, как раз по дороге к портному. Если не поскупишься, к вечеру обзаведешься новым гардеробом. А на кера тебе лезть не придется: в Империи дороги хорошие, возьмем фургон и продолжим путешествие с комфортом. К тому же под охраной. Я ведь с Каином не только дела обсуждал, но и… дела обсуждал. Вот!

***

Листек Листе придержал кера у предпоследнего в обозе фургона. Славный фургон — не новый, но добротный, да и внутри, видать, удобный. И керы-тягачи хороши, из Мисканского западного керсо, сам там последнюю пару месяц назад взял, добрые керы. А вот попутчики эти тэру Листе не нравились.

Нашли они его через гильдию. Парень с девкой, оба белобрысые, сразу видать — эльфийские выродки. Да они насчет этого и не таились, сами сказали: с Саатара, мол. А что кровь мешаная, каждый поймет.

Парень хоть и держится скромником, себе на уме. И повадки у него далеко не мирные. Листек ведь всего десятый год как в торговлю подался, а до того в гвардии успел до сержанта дослужиться, повидал за долгие годы таких тихонь. Рука крепкая, как у мечника, и движется мягко, по-кошачьи. Штаны опять же широкие, илимского кроя, в такие штаны вшей петелек и карманов и обвешивайся железом по самое некуда. Ох, непрост парень, далеко как непрост!

А девка, сестра его, дикая совсем. Но хорошенькая. Кабы из-за этого проблем не было. А то ведь постоянные его охоронцы не все еще с летних выгулок собрались, так присоветовали в гильдии временщиков нанять, орочью команду. Говорят, надежные, ни в кражах, ни в пьянстве не замечены. Так то оно, так, да на девок это племя саатарское падко, вот как бы и не вышло беды из-за этой белобрысой. А то ведь Листеку как: и с охоронцами ссориться не с руки, и попутчикам защиту пообещал, за что уж теми и деньги наперед уплачены.

Полукровка на козлах заметил Листека и приветственно помахал рукой.

— Доброго дня, тэр Листе! Погода сегодня хорошая.

Погода как раз-то была не очень: облачно, ветер прохладный с моря, но для обозников то, что надо — и самим не жарко, и керам легче.

— Идем хорошо, — продолжал парень. — Может, к вечеру и к Савру выйдем.

— Ну, ежели б вы сами шли, тэр Эн-Ферро, то и вышли бы. У вас фура добрая, и всей-то поклажи две сумки, да сестрица ваша. А у меня фургоны груженые, тяжелые. Вряд ли к Савру засветло успеем. У Минкиной переправы на ночь встанем.

— У переправы, так у переправы, — улыбнулся белобрысый и прокричал внутрь фургона несколько фраз на чужом языке.

Наречия этого тэр Листе не понимал, хоть и слыхал не раз: эльфы в последние годы не только в Мискане, но и в Каэре, в самой столице, встречаются: из любопытства заезжают, а иные и торговлю ведут.

На крики парня из фургона выбралась невысокая худенькая девушка. И хоть и показалась Листеку в первый день сущей дикаркой, сейчас нимало не смутилась, даже заговорила первая.

— Доброго дня, тэр Листе, — акцент у нее был посильнее, чем у брата.

— Здравствуй, дочка, — сам не понял, с чего бы это он так к ней обратился, купец.

— Говорите, к Минке до вечера выйдем?

— Как пить дать, выйдем, — подтвердил Листек. — А коли поторопимся, то и к Савру успеем.

— Ой, что вы, — замахала на него девчонка. — Не надо торопиться. Ящерки ж устанут бедненькие, им и без того нелегко нас тащить. А у Минки и им, и нам отдохнуть в самый раз: брат говорит, места там красивые.

Листек Листе еще около получаса ехал рядом с их фургоном, пока его не позвали глядящие с головы обоза.

"Хорошие, однако, ребята, — думал он, накручивая на палец толстый седой ус, — Жаль, только до Желтой Косы вместе, а там мы на восток свернем, а они далее, на север. Жаль. Очень уж ребятки хорошие…"

***

— Как ты это сделал?

— Подожди, керов выпрячь надо. К воде их отведем, там и поговорим.

Лайс осторожно высвободил первую ящерку и передал мне поводья. Затем выпряг вторую.

По пологому склону мы спустились к реке.

— Так как ты это сделал? — повторила я, когда тягачи с шумным плеском и радостным сопеньем влезли в воду и улеглись на песчаную отмель у берега. — Старик же на нас весь первый день волком глядел. А тут — прямо отец родной! То квасом угостит, то яблок притащит.

— Ты яблоки не любишь?

— Не люблю. Но Листек-то с чего нас так полюбил? Я думала он нас в первом же поселке бросит.

— А у тебя не бывало так: видишь на улице кота облезлого и так и хочется его с дороги пнуть, а ближе подойдешь, он в глаза тебе глянет, мяукнет, и ты уже погладить его тянешься?

— Не бывало. Я животных люблю, особенно кошек, и пинать мне их не хочется.

— А Листеку хотелось. Так я ему мяукнул.

— Снова шуточки твои. Я же тебя не просто так спрашиваю. В Марони приедем, мне в Школу поступать. Вдруг там тоже кто-то пнуть захочет. Думала, научишь, как такого задобрить, а ты мне про кошек рассказываешь!

— Я тебе про кошек не случайно рассказываю. А научить не смогу.

— Почему? — расстроилась я, уже успев представить, как на новом месте все меня полюбят.

— Вот я кто?

— Ну, кард.

— А ты?

— Хрен его знает, — честно ответила я.

— Тоже верно, — фыркнул Лайс, — но правильный ответ: "не кард". И тому, что я проделал с нашим купчиной, я тебя научить не смогу, так как это одно из чистых заклинаний Пилаг. О, вспомнила!

Я чес-слово каждый день собиралась расспросить у Лайса, что же это за Пилаг такой, но все время забывала.

— Вот это — Пилаг.

Он вытянул из-за ворота тоненькую цепочку с серебряным медальончиком.

— Верблюд? — пригляделась я.

— Сама ты — верблюд, — обиделся Эн-Ферро. — Лучше смотри.

То, что при первом взгляде напоминало одногорбого верблюда с торчащей из зада загогулиной, при более тщательном рассмотрении оказалось выгнувшей спину длинноногой и длиннохвостой кошкой.

— Поняла?

— Поняла! — обрадовалась я. — Вы ж, карды, практически новый вид семейства кошачьих после этого своего Отделения.

— Разделения, — поправил меня Лайс. — Потому и магия у нас специфическая. До Разделения у нас все как у людей было, или у эльфов. Боевики, целители, некроманты… А потом все. Пшик! Была магия, да сплыла. Но после выяснилось, что в некоторых семьях генная трансформация дала неожиданный эффект: своеобразное сочетание дара Высших Рас и животной, кошачьей магии.