Антонио, бывший пират и разбойник, сохранил свою страсть к морским делам, а потому возглавлял все морские силы государства и увлеченно работал в тесном сотрудничестве с Эриком над проектом принципиально нового для этого времени корабля. За основу нового судна, предназначенного для дальних плаваний и крейсерских операций, была взята двухмачтовая гафельная шхуна начала 19 века. Само собой, Антонио о ней ничего не знал и был просто вдохновлен эскизами Эрика. С конца 1207 года он увлечено работал над созданием нового корабля. Сложность заключалась в том, что практически все узлы были новы и необычны для него. Рулевое управление со штурвалом, передающим усилия через понижающую передачу, новая схема парусного вооружения и много другого. Хотя ключевой задачей, конечно, стало создание легкого и прочного корпуса и такелажа. Особенно проблемы были с последним, так как основные ограничения по энерговооруженности как раз и упирались в крепость такелажа, то есть, способность его выдержать нужное давление ветра. Нужны были легкие и прочные канаты, блоки, качественные латунные гвозди, болты, скобы, качественная древесина и масса всевозможных вещей. Практически все металлические крепления шли из латуни, что было очень дорого, но необходимо. Технологических проблем была великая масса, но дело шло и шло неплохо. Весной 1209 года он собирался проводить ходовые испытания нового судна и, если они пройдут успешно, закладывать серию систершипов. Проектные данные корабля были достаточно скромны, однако, скоростные, по меркам современных кораблей, были впечатляющие – крейсерская скорость при штатной нагрузке в 200 тонн должна достигнуть 12 узлов, а при ходе порожняком все 14. Но раньше ходовых испытаний это все не более чем фантазия. Из собственно вооружения новый корабль должен был нести четыре тенсионные баллисты, аналогичные тем, что стоят на вооружение артиллерийской роты. Расположены они попарно на баке и на корме, так что на любом курсе всегда могли вести обстрел не менее чем из двух орудий. Единственным серьезным отличием был станок, который серьезно преобразился. Теперь он представлял собой круговую платформу, позволяющую наводить баллисту в пределах широких пределах.

Тяжелый характер Валентино нашел себе применение в промышленности – он стал бессменным лидером металлургической мануфактуры, а в дальнейшем и фабрики, которая стала для него практически домом. Именно благодаря его ломовым усилиям, было развернуто опытное производство, ставшее на фабрике отдельным управлением, которое отрабатывало не только доведение до ума текущих технологий, но и новые способы металлообработки. Особенность опытного производства в 1208 года заключалось в том, что там отрабатывались новые технологии обработки стали – сверление длинных каналов, нарезка резьбы как внутренней, так и внешней и фрезеровка. Основные направления – создание, усовершенствование станков, подготовка резцов со сверлами. Самым интересным для него направлением стал поиск источника энергии. В качестве эксперимента проводились опыты с так называемым испарительным аккумулятором, который работал на суточных перепадах температуры и позволял запасать энергию в емкости, поднятой на десять метров над основным резервуаром. Из аккумуляторного бака вода поступала по каналу небольшого диаметра на лопасть водяного колеса, которое приводило в движение, после чего поступала обратно в основной резервуар. В конце 1208 шел второй этап разработки данной энергетической установки – на искусственный подогрев базовой емкости шел горячий воздух, идущий как отработка пудлинговой печи, и через медные радиаторы нагревал воду. А на верху, посредством аналогичных медных радиаторов пар охлаждался в естественных потоках воздуха. Но это было не самым интересным. Дело в том, что во включаемый поток воды собирались ставить простенькую турбину, которая вращалась в нагнетаемом потоке, а энергия отбиралась через вал, который с помощью сальника выводился наружу. Собственно проблема была в сальнике, ибо хорошее давление давало хорошие утечки. В конце концов, все завершилось замечательной по своей простоте конструкцией – турбину ставили у самого выхода напорного канала в опорный резервуар, а ее ось устанавливалась на бронзовых распорках. В общем, эксперименты шли весьма активно. То есть, потихоньку развивалась не только инструментальная база, но и энергетическая, так как от подобных систем не так далеко до паровых машин, которые станут абсолютным прорывом в энергетике этого времени. Даже с учетом их смехотворной эффективности.

Винценто, итальянский охотник, заинтересовался научной деятельностью и являлся одним из самых активных и деятельных подопечных Морриган. Занимался он, в первую очередь механикой и физикой. Настолько увлеченно, что, как и брат, часто забывался и ночевал прямо на рабочем месте, корпя над какой-либо книгой, тщательно и скрупулезно переводя и осмысливая. Так он нашел себе вторую жену, гречанку Анастасию, что в свое время освободили из рабства. Она таким же, как и он, энтузиазмом изучала древние трактаты, собственно на почве древнегреческого языка они и сдружились. Потом эта дружба перешла в некое подобие платонической любви, а еще через полгода, она, совершенно неожиданно для всех окружающих забеременела. После чего, направляемый руководящим пинком Эрика, он официально с ней обвенчался и узаконил свои отношения. Таким образом, была образована первая семья из протоученых, так как называть учеными их пока язык не поворачивался – уровень не тот. Но в будущем, несомненно, они из этой парочки получатся, так как их энергия и увлеченность была столь велика, что вызывала зависть и восхищение коллег. Но и это еще не все, получилось так, что пара оказалась замечательным союзом и в прикладном плане – они дополняли друг друга, ибо ее тянуло к математике, а его – к физике. Получалась практически небольшая рабочая научно-исследовательская группа комплексного физико-математического толка.

Помимо них были и другие люди, что прибились к стае Эрика позже. И это замечательно. Уровень этнического и социального разброса по положениям тех людей, что делали с князем его большое дело, был очень велик. С одной стороны, это было очень плохо, так как получалось множество конфликтов. С другой стороны, это позволяло потихонечку создавать новый этнокультурный и экономический центр очень солидного масштаба. Можно даже сказать, что получалось вполне неплохо, даже местами с имперскими замашками. Что же касалось религии, то с каждым шагом ее положение на территории княжества усугублялась в негативном ключе. В месте, где пересекалось такое количество разных культурных традиций, пускать дела клириков на самотек было бы самоубийством. Это привело к тому, что к январю 1209 года на территории княжества не осталось никаких действующих сооружений культа. То есть, священники всех конфессий были серьезно стеснены в своих возможностях. Основной их бедой было то, что строить что-то в городах, им было запрещено, а в пригороде, как правило, располагались хозяйственные земли, которыми нельзя было пожертвовать ради культа. Делались робкие попытки строить церкви далеко в горах, но там практически не было прихожан, которым оказалось просто лень ходить в такую даль, да по таким крутым горкам. Даже католический монастырь, что, в обмен на королевскую корону выменял папа, и тот, строился уже практически год, но так как, всеми доступными средствами срывались работы или поставки, то смогли сделать только небольшую часть фундамента главного здания и обнести строительную площадку забором. Самым умилительным было то, что князь старался выставить виновником срывов строительных работ монастыря епископа, о чем и писал Иннокентию. По началу, это давало эффект – бедный Гонорий не знал, за какие дела хвататься, ибо его в конец задергали. Он стал раздражителен, плохо спал, сильно похудел. Однако в январе 1209 года приехал эмиссар Папы Римского с ревизией. Мужик он оказался неглупый, а потому достаточно быстро разобрался, что к чему. За этим визитом последовал отзыв епископа на консультацию в Рим. Судя по обстановке назревал серьезный кризис в отношениях с католической церковью. В мае того же года вернулся Гонорий, да не один, а с крупной свитой. С ним, по донесениям Феодора, из Италии прибыло порядка ста человек, сразу же включившихся в подрывную работу. Их основной задачей, по всей видимости, было организовать выступление не религиозной почве, чтобы вынудить князя пойти на уступки перед рвением собственного народа. Увы, более-менее адекватной службы государственной безопасности, способной противодействовать агентам католического церковного аппарата у князя не было. Поэтому, в середине июня 1209 года, Гонорий поднял достаточно организованное восстание. На главную площадь Боспора пришло около трех тысяч человек, то есть, больше половины всех католиков государства. Предотвратить подобный демарш у Эрика не получилось, поэтому оставалось только подготовиться к подавлению бунта. Для этих целей оба батальона и артиллерийская рота были тайно сконцентрированы в непосредственной близости от центральной площади, куда, как заранее стало известно, должны подойти бунтовщики. А когда те, добравшись, начали скандировать лозунги религиозного характера, к ним прибыл конно, при небольшой свите, сам князь и занял верхние ступеньки крыльца уже практически достроенной Академии, что возвышались на два метра над землей. К нему вышел Гонорий и стал, пользуясь популистскими лозунгами и прочими пиар ходами разыгрывать концерт. Эрик же ждал и лишь изредка вставлял вопросы или комментарии, с целью подержать шоу и направить его в нужное русло. Но вот, на двадцатой минуте, епископ сорвался и перешел на обвинения, а местами и на оскорбления, пытаясь выставить князя дурачком перед толпой верующих. Этого то, наш германец и ждал. Улыбнувшись самой милой улыбкой Гонорию, он повернулся к одному из сопровождающих его людей и кивнул. Тот поднял горн и, спустя минуту, к площади подошли войска, заняв заранее определенные позиции. Народ притих, ибо оказался ошарашен подобным поворотом событий. А Эрик подошел к епископу, взял его за шиворот и, встряхнув, поставил на колени перед собой. После, не спеша и громогласно начал свою речь.