– Ворота деревню закрыть. Никого не пускать. Ты, ты и ты – стоите на посту по очереди. Остронег заступает первым. Бери мой арбалет. Но прежде сними коту и отдай ее Морриган, чтобы отмыла кровь. Тебя сменит Винценто, потом заступает Валентино и далее по кругу. Арбалет остается у того, кто стоит на посту. Остронег, твоя задача при смене показать ребятам, как им пользоваться. Вот песочные часы, каждый три оборота – смена караула, они будут у Морриган, и она следит за порядком при смене караула. Всем пришедшим говорить о том, что в деревне мор и ходу в нее нет. Ты и ты – берете из поклажи по кольчуге и бегом в кузницу подгонять ее под себя. Чтобы в карауле уже при броне были. А на тебе, моя прелесть, обед, ужин и подготовка лагеря. Выдвигаемся в полночь. Всем все ясно? Вопросы есть?

Вопросов не было, и Эрик кивнул, отпуская их выполнять приказы. Молча понаблюдав за их суетой, он не спеша отвел коня к остальным, расседлал, заправил ему корма и пошел делать грязную часть работы – мародерствовать. Сняв доспех и большую часть одежды, он отправился лазить по домам. Почему так? Потому что там можно было сильно испачкаться в крови и прочем, а с тела кровь смывается намного легче, чем с одежды. Задача, которую он ставил перед собой – быстро пройтись по всем 24 домам и собрать все, что можно было бы продать на рынке в Венеции. Ну не оставлять же все гнить вместе с незадачливыми хозяевами? Со слов братьев, деревня третий год копила шерстяную ткань собственного производства, дабы после окончания полевых работ отправить караван в Венецию для продажи. Эти слова очень быстро подтвердились. Ткань была около 60 см в ширину, но ее было действительно много. В каждом доме по 20-30 отрезов длиной по два десятка метров. Ткань была окрашена в зеленый цвет одного и того же оттенка. Всего оказалось 602 отреза. Но часть из них было испачкано или повреждено во время прошедшей ночи, так что забрать можно было всего 514 отрезов. Из них выросла небольшая горка рядом с разбитым Морриган лагерем, прямо на пустыре, посреди деревни. С деньгами в деревне было довольно скудно, так как жили они, в основном, натуральным хозяйством. Так что десяток денариев и сорок два обола – это все, что смог найти Эрик, да и то, почти вся наличность оказалась у священника и старосты. В самой церкви брать особо было нечего, так как она была бедна – старые затертые иконы и несколько медных, посеребренных ритуальных атрибутов. Гнать овец да коров в Венецию было делом довольно опасным, слишком много вопросов будут задавать. Лошадей было немного и все довольно захудалые, его кони были практически богами по сравнению с этими клячами. Еще обширные запасы сушеных трав и ягод, из которых Морриган набрала целую кучу, заявив, что ее можно будет загнать аптекарям.

Смеркалось. Костер превратился в тихо тлеющие угли, рядом с которыми лежали 24 факела, по числу домов. Эрик заставил всех помыться. К слову, братья, не привыкшие к его порядкам, малость обалдели, когда девчонка, совершенно не стесняясь, сняла с себя всю одежду и стала мыться. Славянин похмыкал и, положив им руки на плечи, спокойно объяснил, что это дело полезное и нужно для здоровья. Там, откуда он родом, таких вещей стесняться не принято. А стыдиться тут нечего. Стыдно показывать уродства, а не красоту. В общем, все помылись, оделись, снарядились и стали проверять по последнему разу, все ли нормально в обозе, который немного разросся. В него включили две подводы об одном коне и пару запасных коней, которых привязали к подводам. За кучеров посадили Валентино и Винценто, Эрик ехал на коне свободно, а у Морриган с Остронегом было по два заводных коня, которых, впрочем, облегчили, переложив всю поклажу на телеги. В голове колонны, двигались барон и ирландка, что следовала за ним в кильватере. Замыкающим же ехал, как и прежде, наш славянский друг. Выехали по густой темноте. Пройдя пару миль, остановились в старом лагере, но не стали спешиваться. Эрик забрал двух заводных коней у древлянина и отправил того в деревню, завершить начатое дело. Спустя полчаса он вернулся, а вдали уже бушевало огромное пламя большого пожара, который к утру оставит после себя лишь дикое по своему размаху пепелище.

Из-за подвод серьезно снизилась скорость движения отряда. Так что следующую неделю они провели в дороге, пока, наконец, из-за горизонта не показалась Местре. Коротко объяснившись с охраной на воротах, они заплатили входную пошлину, ибо шли с товаром, и въехали на улицы города. А оттуда переправились в саму Венецию, где традиционно разместились на небольшом и уютном постоялом дворе, с небольшим количеством посетителей. Наш герой вместе с Морриган занялся обустройством полученной территории. Валентино был оставлен караулить товар во дворе, а Остронег с Винценто отправились на рынок – подбирать и оплачивать место в торговых рядах, так как от ткани нужно было избавляться максимально быстро. Но как только все разошлись и они с девушкой остались наедине, она решила отвлечься от уборки и поговорить с ним на довольно щекотливую тему.

– Я хочу с тобой поговорить – сказала она, краснея.

– Хорошо.

– Понимаешь, мне несколько неудобно все это спрашивать…

– Да ты не стесняйся, давай, я же не кусаюсь, – он улыбнулся.

– Я тебе нравлюсь? – и ее щеки стали совершенно красными.

– Конечно, нравишься. Зачем бы, иначе, я тебя оставил при себе? Ты сама по себе вполне смышленая девчонка, в травах неплохо разбираешься и человек верный. А подвернется ситуация – станешь замечательным врачом, вон как нашего любителя французов выходила.

– Прекрати. Я не об этом спрашиваю. Ты и сам это понимаешь. Ответь мне, я тебе нравлюсь как женщина?

– Хм… А с чего вдруг такие вопросы?

– Эрик! Ответь. Не издевайся надо мной.

– Хорошо. Да, ты мне нравишься. Ты красивая, смышленая и верная женщина – это просто превосходное сочетание.

– Да?! Правда?! Эрик! Я…

– Стоп, стоп, стоп, – он взял ее за плечи и чуть надавил на них, усаживая на лавку. – Присядь. Давай я тебе кое-что объясню. Ты готова меня и слушать, и услышать?

– Да, конечно. Я вся во внимании.

– Отлично! – Наш герой отошел к распахнутому окну и встал там, обдумывая, с чего ему начать. – Любовь. Семья. Все это конечно прекрасно. Да и тело мое взрослеет совершенно решительно. Настолько, что с каждым днем все громче заявляет свое желание женщины. Да что я говорю? Вспомни, ведь столько раз, во время омовений… Хоть вешай гирю на него, чтобы не смущать тебя. Но если я поддамся и уступлю, то нас обоих ждет беда. Надеюсь, ты ясно понимаешь, что мы вздыхать не будем, а сразу приступим к делу. С одной стороны, все это будет весьма приятно. С другой, учитывая обстоятельства и перспективы – совершенно недопустимо. Во-первых, ты человек, который нужен мне для дела, а не для развлеченья. – Он обернулся, взял табурет и уселся на него, в двух шагах перед ней, так, чтобы смотреть прямо в глаза. – А во-вторых… хм… Вспомни, Морриган, как тебя за то, что отказалась стать подстилкой у деревенских мужиков, решили убить? Особенно напоминаю – всем миром и с благословления священника. А если бы хоть раз, хоть одному, но уступила, то тебя бы пользовали все мужики в деревне. Причем бесплатно и в любое время. Или ты забыла?

– Такое не забывается. Продолжай, к чему ты это говоришь?

– Хорошо. Ты только вдумайся, их духовный наставник учит лицемерить, чтобы скрыть свои истинные желания. Он видел, что тебя некому защитить, а ты сама, в конце концов, уступишь, либо тебя возьмут силой. И в деревне начнется совершеннейший ужас. И этот человек выбрал самый простой способ, он решил убить тебя, поддержав глупое предложение мужика. Вместо того, чтобы призвать его в порядку и поставить на место. А эти жители как себя вели: они как стадо псов – не смели в одиночку даже голоса подать, а как собрались толпой, так осмелели. И так их воспитывают с рождения – в смирении и почитании того, кто руку помощи ни разу не подал, да и вообще – лишь ненасытно жрет за обе щеки. А потому они должны юлить, выгадывая крошки со стола хозяев. Они рабы, которым с детства убивают силу воли.