Летом 1998 года Хаттаб значительно активизировался. Даже местная служба безопасности докладывала Масхадову: «Ваххабиты группами по 15–20 человек, уезжают в Республику Дагестан, а также за последние две недели у них прибавилось крупнокалиберного огнестрельного оружия и транспорт…» Действительно, Хаттаб организовал доставку оружия и боеприпасов для проведения вооруженных акций, а затем при его прямом участии произошли события в г. Кизляр и с. Первомайское (Дагестан). В это время в отдельных районах Чечни и был отмечен наплыв ваххабитов из Таджикистана и с Аравийского полуострова. Они прибывали семьями, покупали дома и занимались усиленной пропагандой по привлечению в свои ряды новых сторонников. Также отмечалось стремление ваххабитов внедриться в службу безопасности Чечни. При этом они даже были готовы пожертвовать своей бородой. Об этом сообщали информаторы, внедренные в ближайшее окружение Хаттаба. Кстати, эти информаторы сообщили и о том, что «Хаттаб считает, что реальная власть над боевиками в Чечне есть только у него и только он может вести переговоры с федеральными силами». Другие же полевые командиры «без него ничего не стоят», и их удел – «зимовать в горах, ждать его возвращения и денег». Кроме того, Хаттаб хвастался, что если захочет, то сам будет вести переговоры с Москвой, «а не этот Масхадов или Шамиль (Басаев)».

Да, большой террор – большие деньги. А финансирование боевиков из стран Ближнего Востока шло именно через Хаттаба.

Но не только деньги поступали в Чечню извне. Поступало оружие, боеприпасы, взрывчатка – все это, кстати, тоже приносило немалую прибыль. Закупаемое в соседней Грузии оружие перепродавалось затем в Дагестан, Ингушетию, Россию. В Россию же, в основном в Москву, шла черная икра, золото, золотые изделия, валюта, что было связано с разницей курса доллара в Чечне и РФ. Огромную прибыль приносили и наркотики. Частично они производились в Чечне, частично ввозились из Туркмении и Таджикистана. Затем они как бартер или за деньги переправлялись в Грузию, но в большей своей части уходили в Россию. Обо всем этом служба безопасности Масхадова прекрасно знала. Даже в ближайшем окружении Хаттаба работали ее агенты. Одним из них был агент «Бедуин», араб, личный представитель Усамы бен Ладена в Чечне, завербованный службой безопасности. Кроме того, информация о Хаттабе поступала из родственных контактов, а также от доверенных лиц.

В феврале 2001 года ряд средств массовой информации по электронной почте получил обращение Хаттаба. «Отныне и до скончания времен, – говорилось в нем, – священное знамя Пророка будет развеваться над всей земной твердью, над странами неверных, ибо такова воля Его. Гнусные язычники Запада, погрязшие в разврате, и вы, свиноподобные иудеи! Я, Амир правоверных Хаттаб, отдал приказ своим братьям по благочестивой вере чеченцам, находящимся в ваших грязных странах, уничтожать вас без жалости. Русские уже узнали на своей шкуре всю силу праведного гнева Всевышнего. Теперь настала ваша очередь. Пламя Джихада сметет ваш отвратительный мир, мир неверных, мы будем взрывать ваши дома, корабли, самолеты, будем убивать вас на улицах ваших нечестивых городов, ибо гибель развратных, омерзительных язычников угодна Всевышнему». Тут уж Хаттаб выступил в роли вершителя судеб мира ни много ни мало от имени Всевышнего! Высоко взлетел человек, вернее, кровожадный маньяк. А пока на весь мир сил не хватало, занялся Чечней. В марте того же года за подписью Ш. Басаева и Хаттаба последовал приказ, предписывающий боевикам взрывать и сжигать все эшелоны с нефтью, выводить из строя железную дорогу, уничтожать места нефтедобычи, заставить людей, работающих в нефтедобывающей промышленности, уходить с работы.

В марте 2002 года Генпрокуратура РФ возбудила уголовное дело в отношении Хаттаба на основании видеоматериалов, где запечатлен расстрел российских военнослужащих. На пленке фигурировал Хаттаб, лично расстреливающий одного из них. Дело было возбуждено по статьям: захват заложников, бандитизм, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов. А уже через месяц, 25 апреля, ФСБ России сообщило о том, что в результате спецоперации был уничтожен международный террорист Хаттаб. Были представлены видеоматериалы, подтверждающие данный факт. Но поскольку детали операции не разглашались, слухи были различные, особенно о способе уничтожения Хаттаба. Согласно самому невероятному из них, в тело одного из боевиков высокого ранга перед обменом его на четверых российских солдат при операции по извлечению осколка был вживлен микрочип. Этот человек находился всегда рядом с Хаттабом, поэтому тот вскоре был обнаружен и уничтожен с помощью управляемых бомб и снарядов. Однако на видеопленке никаких повреждений Хаттаба не было зафиксировано. Зато по информации боевиков он был отравлен с помощью письма, которое ему принес посыльный, оказавшийся агентом спецслужб России. В мае стало известно, что в Чечне казнили Ибрагима Алаури, который, как установило «следствие» боевиков, сотрудничал с дагестанской разведкой и лично отравил «роковое письмо», переданное Хаттабу. Как бы там ни было, но имя Хаттаба в сводках из Чечни больше не упоминается.

ХЕРСТ ПАТРИЦИЯ

Внучка известного американского газетного магната, одного из основателей жанра «желтой прессы», Уильяма Рендольфа Херста. Была похищена в девятнадцатилетнем возрасте террористами с целью получения выкупа. То ли сама по себе, то ли после соответствующего «промывания мозгов» прониклась идеями своих похитителей, принадлежавших к «Симбионистской Освободительной Армии» настолько, что приняла участие в нескольких террористических операциях. Была арестована вместе с остальными членами СОА. Отсидев около двух лет, была амнистирована Президентом США Д. Картером и совсем недавно полностью реабилитирована Президентом Б. Клинтоном.

Когда знакомишься с историей жизни Патриции Херст, начинаешь понимать, что не все американские триллеры являются плодом фантазии голливудских сценаристов. Согласитесь, что сюжет о симпатичной и насквозь положительной дочери миллионера, которая проникается симпатией к своим похитителям, довольно распространен. Что касается заложников в принципе, то существует даже такой психологический термин, как «синдром заложника» или «стокгольмский синдром». Медицинские исследования показали, что жертва террористов, перенеся сильный стресс, поначалу вполне естественно испытывает страх, а затем, если террорист обращается с ней по-человечески, начинает проникаться к нему симпатией. В фильмах это зачастую так и изображают. Правда, большинство домохозяек постсоветского пространства не верит в то, что изнеженная детка способна бросить папины миллионы ради полной риска и опасностей жизни. Обычно или ее объявляют «с жиру бесящейся», или весь сюжет – сказкой.

Однако вернемся к нашей героине. Домашние называли ее Пэтти. Она родилась в семье известного медиамагната Уильяма Херста. Основателем же знаменитой газетной империи Херстов был дед Патриции. До девятнадцати лет девушка мало чем выделялась из среды своих сверстников. Как и полагается наследнице многомиллионного состояния, она получила должное воспитание. При этом Пэтти всегда была скромна и вежлива. В отличие от многих ровесников своего круга, она никогда не бунтовала против родителей и вообще была малоконфликтной. Впоследствии адвокаты защиты особенно упирали на то, что она совершенно не была склонна к насилию.

Все изменилось промозглым зимним днем 5 февраля 1974 года. Еще некоторое время жители Сан-Франциско даже не догадывались о произошедшей в их городе трагедии. Но вскоре уже все газеты мира пестрели сенсационным известием: «Боевики «Симбионистской Освободительной Армии» требуют огромный выкуп за наследницу газетной империи». При этом цель похищения была самой благородной. Полученные деньги планировалось потратить на закупку продовольствия для бедняков Сан-Франциско. Новость была настолько громкой, что даже вызвала споры в журналистской среде. Обычно газетчики по просьбе полиции придерживают подобные сообщения до разрешения дела, дабы не ухудшить участь заложника, но тут некоторые не выдержали. Один из редакторов «Ассошейтед пресс» даже обвинил телеграфное агентство в сокрытии столь важной информации: «Никто из нас, конечно, не хотел бы сделать нечто, ставящее под угрозу чью-то жизнь. Но полиция и другие всегда просят нас не печатать что-то, и у них всегда есть неотложный повод. С каких это пор мы сами принимаем решения о цензуре?»