Перед самым отъездом ему была устроена еще одна встреча – с молодыми московскими музыкантами. И так получилось, что когда после концерта Поль Мориа проходил по фойе на выход, Таня и Сережа Никитины, скромно сидя в уголке, пели свою песню «Под музыку Вивальди»… И знаменитый музыкант тут же остановился: ему очень понравилась мелодия! Он сразу же подошел, познакомился с исполнителями и предложил: дайте-ка мне запись, я, может, для своего оркестра это обработаю. К сожалению, записи у авторов не оказалось. Хорошо еще, ноты сумели разыскать, и то только потому, что эту песню незадолго перед тем Никитин использовал в телефильме «Почти смешная история», для чего была сделана оркестровка.
С большим трудом удалось отыскать несколько любительских магнитофонных пленок с концертными записями. С этих пленок отобрали несколько вариантов – дуэтом, соло, ансамблем – на выбор и переписали на бобину, которую передали маэстро. Кстати, во всех интервью, которые Мориа давал советской прессе, на вопрос, понравилось ли ему что-нибудь из «нашенской» музыки, он так честно и отвечал, что, мол, мне много тут дали материалов, я потом послушаю, а вот есть такой композитор Сергей Никитин, какие у него свежие, красивые мелодии!
Спустя полгода в продаже появился новый диск оркестра Поля Мориа «Dans les yeux d’Emilie» с мелодией песни «Под музыку Вивальди» и с указанием всех авторов (включая даже поэта А. Величанского). А вот другие «материалы», похоже, так и не пригодились…
Сергей Яковлевич Никитин родился 8 марта 1944 г. в Москве. Его родители приехали в столицу в 1931 г. из деревни, расположенной в Брянской области. Отец, военнослужащий, научил мальчика немного играть на балалайке, показал несколько аккордов на семиструнной гитаре. Он умер рано, когда сыну было 12 лет. Воспитанием троих детей занималась мама, и жили они на пенсию за отца: «довольно трудно, как я теперь понимаю, но тогда я этого совсем не ощущал».
На вопрос, как он стал бардом, и вообще – с чего у него все началось в песне, Сергей обычно отвечал: «Очень захотелось самому петь Булата Окуджаву». Начало, в общем, для конца 1950-х гг. довольно обычное. А иногда на этот же вопрос он отвечает несколько по-другому: «У меня все пошло от гитары». И с гитарой тоже все было так же «обычно»: знакомый студент показал, как на ней берутся пресловутые «три аккорда». Очень многие начинают осваивать основы аккомпанемента именно с этого, добавляя со временем к первым трем аккордам еще пять, или двадцать пять, сто двадцать пять и так далее – в зависимости от индивидуальных запросов, настойчивости, ну и, естественно, способностей.
Необычность же никитинского случая заключается вовсе не в том, что он быстрее, чем другие, освоил и стал использовать «очень много» разных аккордов, и тем более не в том, что строй его гитары оказался (в общем, случайно) нестандартным – семиструнка, но с пониженной на полтона второй и повышенной пятой струнами. Просто практически сразу, как только Никитин взял в руки гитару – а он тогда был еще девятиклассником, – стало очевидно, что это замечательный и совершенно неповторимый музыкант – что называется, «от Бога».
Несмотря на ярко выраженные музыкальные способности, после окончания школы он пошел учиться в МГУ, на физфак. Физика в те годы вообще была «в почете», и талантливая молодежь устремлялась именно туда, на передовой край научных завоеваний. На этой волне Сергей и выбрал себе профессию – и никогда об этом не жалел. Именно университетское образование и последующая многолетняя работа в академических институтах, в среде научно-технической интеллигенции сыграли очень важную роль в формировании его как композитора-барда, работающего с высокой поэзией на глубочайшем уровне взаимопроникновения двух стихий: музыки и слова.
Профессиональных композиторов, успешно работавших на этой ниве, вообще всегда было не так много – можно назвать здесь имена Георгия Свиридова, Микаэла Таривердиева, Владимира Дашкевича, создавших прекрасные вокальные циклы на стихи поэтов-классиков. Но, пожалуй, за исключением некоторых, ставших очень популярными романсов и песен из кинофильмов, эти их произведения все-таки остаются достоянием сравнительно узкого круга ценителей вокальной камерной музыки.
Никитин же – от первых исполненных им когда-то песен Окуджавы и Городницкого до собственных больших концертных программ под названием «Мы поем стихи» – представитель иной традиции петь и слушать поэзию, традиции, получившей широкое распространение как авторская песня. Причем барды-композиторы, пишущие музыку не на свои стихи, сделали для нее ничуть не меньше, нежели «полные» авторы, поющие собственные произведения. И здесь вклад Сергея, вскоре ставшего лидером всего композиторского направления авторской песни, трудно переоценить. Достаточно вспомнить лишь некоторые из его песен, ставшие по прошествии времени вехами в развитии жанра: «Диалог у новогодней елки» Ю. Левитанского, шекспировские «Сонеты», цикл «исторических» песен Д. Самойлова, «Снег идет» Б. Пастернака, «Времена не выбирают» А. Кушнера, «Переведи меня через майдан» В. Коротича, «Когда мы были молодые» Ю. Мориц, «Брич-Мулла» Д. Сухарева, цикл песен на стихи Г. Шпаликова, «Отнятая у меня» А. Тарковского, «Напрасно» А. Фета…
Кроме написания собственных песен, Никитин, будучи сам замечательным исполнителем, еще во время учебы в университете организовал и затем возглавлял коллективы, немало сделавшие для пропаганды и популяризации лучших произведений жанра. В репертуар первого из них, мужского квартета, возникшего в 1963 г. на базе физфаковской агитбригады, помимо студенческого фольклора и песен факультетских авторов входили также песни Ю. Кима, А. Городницкого и А. Дулова. «Визитной карточкой» квартета была написанная физиком Крыловым «Зимняя сказка», вскоре разошедшаяся по стране на правах безымянной «народной» песни.
Созданный через четыре года квинтет (просуществовавший до 1977 г. и также состоявший из студентов-физиков, среди которых была, кстати, и жена Сергея, Татьяна Никитина), пел почти исключительно классику жанра и даже в известном смысле «делал ее» своим великолепным исполнением, вводя эти песни в общекультурный обиход. Несколько поколений студентов, а затем и остальное население страны именно с голоса никитинского квинтета впервые узнало и сразу полюбило «Сентиментальный марш» Б. Окуджавы, «Я вас люблю, мои дожди» В. Егорова, «Амазонку» Р. Киплинга, «Лошади в океане» Б. Слуцкого, «Контрабандистов» Э. Багрицкого и песни В. Берковского, который в те годы сам со сцены не выступал.
В 1972 г. квинтет стал лауреатом 3-го Международного фестиваля политической песни в Берлине: «Это был достаточно революционный шаг, поскольку до тех пор на фестиваль ездили командированные комсомолом выдрессированные самодеятельные ансамбли, певшие: “А мы – ребята, да-да, семидесятой широты…” И на словах “семидесятой широты” они поворачивались, выставляя вперед правое плечо, в следующем куплете – уже левое плечо вперед. Такой вот комсомольский бодрячок. Когда же мы поехали в Берлин, специально никаких песен не сочиняли – пели “На далекой Амазонке”, “Лошади в океане”, песни Дулова на стихи Евтушенко и т. д. И местные устроители были в каком-то смысле шокированы, поскольку приехали не дрессированные комсомольцы, а нормальные люди. “Как вас выпустили?!” – спрашивали у нас».
За всеми успехами коллектива прежде всего стояли талант аранжировщика и титанический труд его руководителя, получившего в 1978 г. премию Московского комсомола в области литературы и искусства «за большой вклад в развитие самодеятельной песни и за сочинение песни “О маленьком трубаче”». Однажды, во время встречи с олимпийской сборной в ЦК комсомола «лауреаты» спели песню «Лошади в океане», что вызвало жуткое раздражение тогдашнего секретаря ЦК комсомола Тяжельникова: «В результате нас на пять лет вычеркнули из всех “активов”! А все потому, что мы своей трагической песней нарушили благостно-радостное течение этого мероприятия – некоторые комсомольцы даже заплакали. Нормальные же человеческие эмоции в программу комсомольского мероприятия не входили».