А по ночам было страшно: Моника не верила в привидений, но ей постоянно казалось, что кто-то ходит по дому, а иногда даже слышался хрипловатый лай Пинки. Она постоянно находила вещи, принадлежавшие Грегори, — очки для чтения, трубку, пакет с табаком, заложенную цветком иммортели книгу, которую он уже никогда не дочитает, его любимую синюю кружку.

Моника забиралась с головой под одеяло, включала телевизор, чтобы нарушить тишину, и лежала до рассвета без сна, прижимая к груди плюшевого медвежонка, подаренного Грегори на Рождество. А на рассвете, когда за окнами раздавалось птичье пение, приходил сон — нервный, рваный, наполненный кошмарами, после которых оставался горький привкус и тоскливое покалывание в висках.

Постепенно Моника привыкала к мысли, что Грегори нет и никогда уже не будет рядом. Это не означало, что она примирилась с его бессмысленной гибелью. Но ведь он взял с нее обязательство: продолжать жить во что бы то ни стало, и она старалась не обмануть его, пусть сейчас и навсегда он был далеко-далеко.

Вспомнив слова адвоката о завещании, Моника перерыла весь дом, заглянула в ящики стола, разобрала несколько коробок с документами, но ничего не обнаружила. Зато нашла несколько старых писем в истертых конвертах, писем почти тридцатилетней давности, бережно хранимых в пластиковом пакете.

Моника развернула их и прочитала несколько фраз, написанных лиловыми выцветшими чернилами: «Ты совсем забыл обо мне, любимый, а осень в Лондоне так печальна без тебя. Наш малыш уже улыбается и тоже скучает, хоть никогда и не видел своего отца. Может быть, ты все-таки приедешь? Люблю тебя».

Она была потрясена — значит, у Грегори была семья и ребенок? Но почему же он ни разу не упомянул об этом? И снова вспомнились слова адвоката о прямом наследнике. Все это казалось очень странным, и Моника не могла понять, почему вдруг Грегори уничтожил завещание, а виллу передал ей. И самым неприятным было то, что ее снова подозревали в каких-то интригах и чуть ли не воровстве. Различие в ситуации с Майклом заключалось в том, что теперь она никак не могла доказать своей невиновности.

А еще через несколько дней к ней явились поверенные из банка и сообщили, что Грегори задолжал достаточно большую сумму и, чтобы покрыть долги, вилла будет выставлена на аукцион. Это новость потрясла Монику до глубины души — она и представить не могла, что покинет этот дом, ставший для нее таким родным. Но придумать, как его сохранить, не получалось.

Если бы не Майкл, вернувшийся к тому времени из Италии с юной невестой, у Моники не было бы ни одного шанса. Но ему удалось добиться сначала отсрочки, а потом переписать долг на Монику: она обязалась в течение тридцати месяцев выплатить все задолженности и проценты по ним, и тогда вилла снова возвращалась к ней. Условия были кабальные, но это был единственный выход.

8

Крупные холодные капли дождя упали на запрокинутое лицо, и Моника очнулась. Сначала не могла понять, где находится и почему вокруг такой мрак. Она настолько погрузилась в прошлое, что настоящее казалось теперь слишком нереальным.

Внезапно ей послышался какой-то странный шум. Насторожившись, Моника привстала, вглядываясь в темноту. На мгновение ей почудилось, что она видит расплывчатую бледную фигуру, приближающуюся к ней. Она закричала и вскочила, опрокинув кресло.

Потом решилась приблизиться — это было забытое на сушилке белое полотенце. Что ж, глупо было бы ожидать, что призрак Грегори явится сюда, чтобы дать дельный совет. К тому же самому главному он и так научил Монику — если тебе очень плохо, представь, что все прекрасно, и жизнь хоть не намного, но станет легче.

Пора было возвращаться в город. Но расставаться со «Звездой любви» не хотелось: вполне могло случиться так, что она никогда больше сюда не попадет. Тщательно заперев дверь и ворота, Моника направилась к машине. И уже мчась по совершенно пустому в этот предрассветный час шоссе, вдруг подумала о том, каким образом Энтони с гостями могли попасть на виллу. Ведь ключи были только у Моники, а второй экземпляр, принадлежавший когда-то Грегори, хранился в банковском сейфе.

Ничего путного в голову не приходило: ну не перебирались же они через высокий забор? Или они вообще не заходили на территорию, а лишь полюбовались садом и домом через решетку ограды? Ладно, это не самое главное. Сейчас важно полностью сосредоточиться на работе — до выплаты последней суммы, далеко не маленькой, оставалось всего два месяца.

Если ей все удастся, она сможет вернуться на виллу. Какое счастье! Одна эта мысль сразу придала ей сил, и Моника прибавила скорости. Продать ателье, оставив за собой лишь возможность и дальше разрабатывать модели одежды, и вернуться сюда, к заливу. Завести веселого щенка, чтобы скрашивал одиночество. И перестать наконец посещать эти многочисленные вечеринки и поздние ужины, где от скуки и необходимости постоянно улыбаться начинает болеть голова.

А еще Моника запретила себе думать об Энтони. После того, что сегодня произошло, никакое сближение между ними было невозможно. Одно оставалось непонятным: зачем ему нужна именно «Звезда любви»? Ведь на побережье было достаточно и более роскошных вилл, да еще с большими земельными участками. Если он так богат, то, конечно, может позволить себе купить хоть целый дворец из мрамора, а не отнимать у Моники ее последнюю надежду.

Приехав домой, она решила не ложиться — за окнами уже светало. Наполнив ванну горячей водой и добавив ароматических солей, она погрузилась в сладко пахнувшую пену и закрыла глаза. Как печальна жизнь! А ведь человеку дается не так уж и много времени от момента рождения до смерти. Так почему же он не может быть счастлив на этом коротком жизненном отрезке, перед и за которым нет ничего, лишь пугающая своей непознаваемостью пустота.

Странные, невеселые мысли. Необходимо было найти что-нибудь позитивное, иначе окружающая действительность окончательно становилась бессмысленной и ненужной. А ведь так просто оборвать эту ниточку жизни, избавиться от забот и страданий и погрузиться в вечную тьму. Но если Моника когда-то и думала о самоубийстве, то после смерти Грегори это прошло. Нельзя самовольно лишать себя того, что было дано кем-то свыше.

Она задумчиво смотрела на свое отражение в зеркале — кто эта женщина, чего хочет, к чему стремится? Можно было перебирать сотни фантазий и желаний, в чем-то убеждать себя, строить неосуществимые планы. Можно было даже на какое-то время обмануть себя, приняв желаемое за действительное. Но что ожидало бы потом? Еще одно горькое разочарование и снова одиночество...

Когда Моника подъехала к ателье, Джастин ждала ее на пороге с недовольным видом.

— Привет, босс! Опять опаздываете. А там эти две разряженные куклы уже полчаса меня терзают. — Она утомленно потянулась. — Идите к ним, ладно? А я в кафе сбегаю, позавтракаю.

И, не дожидаясь ответа, Джастин скрылась за углом. Моника понимающе улыбнулась: видимо, ее возлюбленный Алекс срочно потребовал очередного свидания. У них странные отношения: постоянно ссорятся, убегают друг от друга, но уже через пятнадцать минут просят друг у друга прощения и клянутся в вечной любви.

В приемной сидели Карен и Кристина, до смешного похожие недовольным выражением лиц. При виде Моники они демонстративно взглянули на часы и отложили журналы на столик.

— Ваша секретарша, или кто она там, совершенно не умеет себя вести, — первым делом заявила Карен. — Я спросила, когда вы придете, а она только плечами пожала и сказала, что это не ее дело — следить за вами.

— Простите ее, — миролюбиво вставила Моника.

— Нет, право же, странное отношение, — продолжала Карен, — в конце концов, мы платим большие деньги...

Моника слушала ее равнодушно, не придавая словам никакого значения. Им хочется показать свою власть — пожалуйста! Хочется указать ее место — тоже пожалуйста. Она не станет портить себе день препирательствами, тем более что разубедить в чем-либо миссис Хорни практически невозможно.