Тверской архиепископ: "Как Никон отрекался патриаршеского престола, мы умоляли его, чтобы не покидал престола и возвратился, но он отвечал, что, отрекшись раз, более не будет патриархом, а если возвратится, анафема будет".

Никон: "Меня не звали, и я с клятвою не отрекался престола".

Архиереи: "Мы звали тебя, и ты не послушал - тому много свидетелей".

Окольничий Богдан Матвеевич Стрешнев: "Как посылал государь в то время князя Алексея Никитича Трубецкого да меня в церковь спросить Никона, почему он оставляет патриарший престол и хочет идти, Никон отвечал: "Я обещался быть на патриаршестве три года и больше не буду".

Никон: "Не имею притязания на престол, волен великий государь".

Думный дьяк Алмаз Иванов: "Никон говорил и писал к великому государю в грамоте: "Не подобает мне возвратиться на престол, как псу на свою блевотину".

Никон: "Не говаривал я того и не писывал, но не меня только, а и Иоанна Златоуста изгнали неправедно".

Архиереи: "Тебя никто не изгнал, ты сам отошел с клятвою". Никон к государю: "Как на Москве учинился бунт, ты, царское величество, и сам неправду свидетельствовал, а я пошел, устрашась твоего государева гнева". Государь Никону: "Говоришь на меня непристойные слова, бесчестя меня. Никто бунтом ко мне не прихаживал, а если приходили земские люди, то не на меня, государя, а приходили бить мне челом об обидах". И весь Собор и синклит говорили Никону: "Как ты не страшишься Бога, непристойные слова говоришь и бесчестишь великого государя".

Патриархи: "Ты, как покинул Престол, писался бывшим патриархом".

Никон: "И Григорий Богослов и Афанасий Великий, как отходили с престолов, были также бывшими патриархами".

Патриархи: "Они своих престолов с клятвою не отрекались, а ты, как снимал с себя в соборной церкви свящ. одежду, оставляя патриаршеский престол, говорил: "Я не достоин и не буду патриархом; если буду патриархом, анафема буду".

Никон: "Григорий Богослов и Афанасий Великий сходили с престолов и опять престолы свои приняли, и я свидетельствовался, что по нужде отошел, от гнева государева".

Александрийский патриарх: "Какой то гнев на тебя государя, что он не шел к тебе в церковь на торжества? Того и в гнев ставить нечего: много у великого государя бывает дел".

Государь: "Допросите Никона патриарха по Христовой заповеди, с чего он осердился на меня, когда окольничий Богдан Матвеевич Хитрово ударил за бесчиние его домового человека, и нудил ли я его, Никона, чтобы простил Богдана Матвеевича?" Никон ответа не дал и молчал.

Патриархи велели читать святые правила по-гречески Амасийскому митрополиту Козьме, а по-русски Рязанскому архиепископу Илариону или, точнее, читать известный свиток четырех патриархов, в котором сведены были святые правила против Никона, и на основании их уже произнесен был над Никоном приговор всеми Восточными патриархами. Когда начали читать этот свиток и когда архиепископ Иларион прочел из 14-й главы свитка второе правило Собора, бывшего в храме святой Софии: "Аще кто (из архиереев) дерзнет сам себя устранить от архиерейского места, да не возвращается к прежнему достоинству, которое самым делом отложил", Никон возразил: "Те правила не апостольские, и не Вселенских, и не Поместных Соборов; я не принимаю тех правил и не хочу слушать".

Павел, митрополит Крутицкий: "Те правила приняла св. апостольская Церковь".

Никон: "Тех правил в русской Кормчей нет, а греческие правила непрямые; те правила патриархи от себя сочинили, а не из правил взяли; после Вселенских Соборов - все враки, а печатали те правила еретики; я не отрекался от престола, то на меня затеяли".

Павел митрополит: "Те правила находятся и в нашей русской Кормчей" (это совершенно верно). Никон: "Кормчая книга не при мне напечатана".

Архиереи: "Кормчая напечатана при Иосифе патриархе, а исправлена и роздана при твоем патриаршестве, как и свидетельствует о том сама Кормчая, и из той Кормчей книги сам ты велел выписывать по многим делам правила и градские законы и множество дел вершил".

Чтение правил было приостановлено, и патриархи предложили Никону еще несколько вопросов и выслушали его ответы.

Патриархи: "Сколько епископов судят епископа и сколько патриарха?"

Никон: "Епископа судят двенадцать епископов, а патриарха вся вселенная".

Патриархи: "А вот ты один осудил и изверг епископа Коломенского Павла не по правилам".

Никон: "Я его не изверг, а только снял с него пеструю мантию и сослал в монастырь под начало".

Патриархи: "Сослал его в монастырь, и там его мучили, и он из монастыря пропал без вести…"

Патриархи: "Для чего ты носишь черный клобук с херувимом и две панагии?"

Никон: "Черные клобуки носят греческие патриархи, и я от них взял, а херувим на клобуке ношу потому, что херувимы на белых клобуках у Московских патриархов. Две панагии ношу вот почему: с одной я отошел от патриаршества, а другую, как крест, в помощь себе ношу".

Архиереи: "Как отрекся Никон престола, то белого клобука с собою не взял, а взял простой греческий клобук, и ныне, однако ж, носит клобук с херувимом - то он собою учинил".

Патриархи: "Прежде ты не имел обычая носить пред собою знамение креста - откуда этому научился?"

Никон: "Крест есть победное знамя всех христиан против врагов видимых и невидимых".

Патриархи: "Правда, но как дерзнул ты, уже по отречении от престола и идя на суд, делать то, что не делал во время своего патриаршества?" Никон ничего не отвечал, и патриархи приказали своему архидиакону взять крест из рук Никонова дьякона, говоря: "Ни у кого из православных патриархов нет в обычае, чтобы пред ним носили крест; Никон взял то у латынников".

Патриархи вновь велели читать святые правила, а Никону сказали, чтобы он слушал.

Никон: "Греческие правила непрямые, печатали их еретики".

Патриархи: "Напиши и подпиши своею рукою, что наша Книга правил еретическая и правила в ней непрямые, и укажи, что именно в этой книге еретического". Никон никакой ереси в тех правилах не указал, и рукописания своего о том не дал. И патриархи говорили всем архиереям, греческим и русским, что греческие правила святы и православны. А архиереи, греческие и русские, сказали: "Которые правила читаны здесь - все православны".

Видя, что Никон не хочет подчиняться священным правилам, попытались подействовать на него авторитетом патриархов. И Макарий Антиохийский спросил его: "Ведомо ли тебе, что Александрийский патриарх - судия вселенский?"

Никон: "Там себе и суди. Но в Александрии и Антиохии ныне нет патриархов: Александрийский живет в Египте, Антиохийский в Дамаске".

Патриархи: "А где жили эти патриархи, когда утвердили вместе с двумя другими патриаршество в России?"

Никон: "Я в то время не велик был" (вернее, еще не родился).

Патриархи: "И тогда жили патриархи - Мелетий Александрийский и Иоаким Антиохийский в тех самых местах, где живем мы, и, однако ж, почитались истинными патриархами. Если же вы нас ради одного переселения не считаете законными патриархами, то так же незаконны были и те наши предшественники, а в таком случае нельзя считать законным и патриаршества в России, которое они утвердили". Государь спросил Никона: "Веришь ли ты всем Вселенским патриархам и что патриархи Александрийский и Антиохийский пришли к Москве по согласию с прочими патриархами? Вот свиток, подписанный их собственными руками". Никон посмотрел на подписи патриархов и сказал: "Я рук их не знаю".

Макарий Антиохийский: "То истинные руки патриаршеские". Никон Макарию: "Широк ты здесь, а как-то дашь ответ пред Константинопольским патриархом?" И все архиереи и бояре закричали к Никону: "Как ты не боишься Бога? Великого государя и патриархов бесчестишь и всякую истину ставишь во лжу". Антиохийский патриарх сказал: "Иногда и сатана по нужде говорит истину, а Никон истины не исповедует". Александрийский же патриарх, обратившись к Никону, произнес слова 84-го апостольского правила: "Аще кто досадит царю не по правде, да понесет наказание, и, аще таковый будет из клира, да будет извержен от священного чина".