— Его Величество посылает вам перевод письма, полученного от Мухаммеда Пятого, эмира Гранады. Читать все?

— Начни с письма эмира. Потом скажи, что Его Величество о нем думает и чего хочет. Потом я прочту его сам, дабы удостовериться, что ты ничего не напутал.

— Хорошо, ваше преосвященство, — ответил Бернат, приподняв бровь. — «Его Императорскому Величеству Пере, графу Каталонии, королю…». [3]

— Титулы и пожелания можешь пропускать.

— Хорошо, ваше преосвященство. «Ваше королевское Величество, очевидно, помнит, злополучную смерть Хасана Альгараффы, человека столь же мудрого, сколь доблестного и благородного, родственника нашего царственного отца, Юсуфа, да смилуется Бог над его душой. Хасан погиб семь лет назад, во время прискорбных волнений в Валенсии. В то время Хасан был эмиссаром нашего двора к Вашему Королевскому Величеству. Мы полагали, как, видимо, и Ваше Королевское Величество, что сын нашего родственника, Юсуф ибн Хасан, погиб вместе с отцом. Однако недавно путешественник, человек незначительный, но известный нам как честный, привез нам новость, представляющую для нас интерес. Если этого человека не обманули, то, кажется, сын Хасана уцелел во время трусливого нападения на его отца и, испытав множество опасностей и трудностей, достиг двора Вашего Величества. Затем нам сообщили, что он до сих пор там.

Мы пишем, чтобы выяснить, какое положение наш любимый родственник занимает при арагонском дворе, и по какой причине его так долго там задерживают. Он и его отец были очень близки сердцу нашего царственного отца, как и нашему. Для нас будет большим утешением в утрате Хасана увидеть вновь его сына». Дальше следуют обычные пожелания, — сказал секретарь.

— Бернат, это очень искусно составленное письмо, — сказал епископ. — Хоть новый эмир Гранады молодой человек, он кажется очень мудрым.

— Или у него есть мудрые советники, которые составляют ему письма, ваше преосвященство, — сухо сказал Бернат са Фригола.

— Бернат, ты недооцениваешь его достоинства. Нужно обладать большой мудростью, чтобы принять совет того, кто, хоть и мудрее тебя, обладает меньшей властью.

— Интересно, когда он узнал о Юсуфе, — сказал Бернат.

— Наверняка, когда этот плут был на Сардинии, а потом в Валенсии по пути домой, — сказал Беренгер. — С тех пор прошло несколько месяцев. Должно быть, эмир долго размышлял, поднимать этот вопрос или нет.

— Письмо кажется умеренно дружелюбным, — сказал Бернат.

— Его можно истолковать так, — сказал Беренгер, — но можно и как вызов, В конце концов Юсуфа можно было отправить ко двору как раба, что не улучшило бы отношений между двумя королевствами. Я слышал, юный Мухаммед еще более склонен поддерживать Педро Кастильского, чем его отец. Что пишет Его Величество?

— Спрашивает о своем подопечном и выражает желание узнать ваше мнение относительно письма эмира, — ответил Бернат. — В ближайшее время.

— Тогда нам нужно сесть и написать ответ, — сказал Беренгер.

2

— Дождь кончился, — сказала наутро Сибилла, отворачиваясь от окна, где смотрела в прорези ставней. — Я боялась, он затянется на несколько недель. Франсеска, пошли, прогуляемся. Наверняка есть дела, которые мы можем выполнить для сеньоры Хуаны.

Ее родственница отложила шитье и подняла взгляд.

— Вот видишь. Вышло солнце, — сказала Сибилла, распахивая ставни. — Для марта день замечательный.

— Холодно, — сказала Франсеска.

— Потому что неподвижно сидишь все время. Если будем двигаться, быстро согреешься. Иди, возьми шаль, а я тем временем спрошу, можем ли мы сделать что-то полезное.

И, поднятая с места силой решительности Сибиллы, Франсеска пошла в свою комнату за шалью.

— Я никогда не бывала в лавке шорника, — сказала Франсеска. — По-моему, женщине заходить туда очень странно.

— Не понимаю, почему, — сказала Сибилла. — Мы ездим верхом, у наших лошадей есть седла и уздечки, почему нам не следует интересоваться, хорошо ли они изготовлены? Да и все равно, нам ничего не нужно узнавать; мы лишь передаем сообщение от сеньора Понса.

С этими словами Сибилла быстро вошла в лавку, Франсеска последовала за ней. Кивнув в знак приветствия, Сибилла изложила четко и убедительно пожелания сеньора Понса относительно новой уздечки. Шорник улыбнулся и кивнул; Франсеска молча стояла у прилавка, глядя на образцы кожи и украшений.

— Сеньора, вы будете гораздо более требовательной, чем сеньор Понс, — спокойно сказал шорник. — Он просто говорит мне: «Пере, сделай то, что считаешь наилучшим, ты разбираешься в сбруе лучше меня», и я делаю все возможное. Я сделаю ему превосходную уздечку. Вот увидите, сеньора. Он очень покладистый человек.

— Кто, Пере? — послышался голос от двери.

— Сеньор Понс, — ответил шорник. — Добрый день, сеньор Николау. И вам, сеньор Пау. Денек замечательный, правда?

— Если не считать того, что я вымок под дождем, въезжая в город, то да, — ответил широкоплечий молодой человек с черными волосами и приятной улыбкой.

— Сеньора Франсеска, — сказал Николау. — Я не разглядел вас в этом тусклом свете. Что привело вас в лавку шорника?

От этого вопроса Франсеска лишилась дара речи.

— Боюсь, что я, — ответила Сибилла. — Я ее родственница, выполняю поручение сеньора Понса относительно превосходной уздечки. А вы, — обратилась она к широкоплечему молодому человеку, — тот человек, который не знает, где живет сеньор Понс.

— Ерунда, Пау, — сказал его друг. — Само собой, знаешь.

— Прошу прощения, сеньора, — сказал Пау, пораженный этой внезапной нападкой. — Не понимаю, что вы имеете в виду.

— Уверяю вас, — сказала Сибилла, — скоро поймете. Вы обещали нанести нам визит. А теперь нам нужно идти, так ведь, Франсеска?

— Да, конечно, — сказала та и быстро вышла из лавки.

— Очень рада, что мы вышли оттуда, — сказала Франсеска. — Пошли прямо домой.

— Зачем? — спросила Сибилла. — Светит солнце, на открытом воздухе красиво. Мы никому не потребуемся, по крайней мере в течение часа. Я бы хотела спуститься к реке. Думаю, она совсем не похожа на те речки, к которым я привыкла. Пошли, Франсеска, кто нам запрещает?

— Что подумает Хайме? — спросила Франсеска.

— Я не раз слышала, как он тебе говорил, что нужно почаще бывать на воздухе. Хайме будет доволен.

Это было совершенной правдой, и Франсеска пришла в замешательство.

— Всякий раз, когда выхожу из дома, меня останавливают люди. Здороваются, задают вопросы, а я не знаю, что отвечать.

— Ты знаешь этих людей? — спросила Сибилла. Бледная Франсеска с жалким видом кивнула. — Тогда твоя проблема решена. Представь меня им, и я буду темой разговоров. Ну — где река?

— Ты должна знать, где, — сказала Франсеска.

— Откуда? После приезда я почти не выходила из дома.

— Вот дорога к самому красивому мосту.

— Тогда давай посмотрим на него, пока светит солнце, — сказала Сибилла и пошла в указанном направлении.

Вскоре Франсеска неожиданно остановилась.

— Сибилла, подожди, пожалуйста, — сказала она слегка смущенно. Перед ними стояла высокая женщина с загрубелым лицом, одетая в грубое, но приличное темное платье, на плечи ее была наброшена черная шаль. Седеющие волосы были повязаны косынкой, как у большинства крестьянок. «В общем, — подумала Сибилла, — она выглядит слишком обыденной, чтобы заставить Франсеску внезапно остановиться». Потом женщина обратила взгляд на нее.

Глаза этой женщины, представляли собой озерца тьмы, излучающие блеск и при этом проникали самым беспокойным образом в мысли и чувства всех, находящихся поблизости. Сибилла содрогнулась и повернулась к родственнице.

— Сеньора Франсеска, — заговорила незнакомка, — я так давно вас не видела, что стала бояться, не больны ли вы. Почему бы не зайти ко мне? Не сегодня, боюсь, меня не будет дома, но, может быть, завтра. Возьмите с собой свою очаровательную подругу.