— Если вы собираетесь пожаловаться на то, что Сэмюель плохо с вами обращается, — устало начал Дункан, — то, боюсь, я ничем не смогу вам помочь…

Глаза Сильвии расширились от удивления.

— Как вы могли такое подумать! Мы так счастливы с Сэмюелем Я еще никогда не была такой счастливой.

— Хорошо, что хоть кто-то счастлив, — буркнул Дункан. Открыв книгу, он только теперь заметил, что все это время она лежала вверх ногами. — Тогда нам не о чем разговаривать. — И он сделал вид, что поглощен чтением.

Понятно, Дункан хочет от нее отделаться, но она не допустит, чтобы Бет страдала. Сильвия сделала шаг вперед и веско произнесла:

— Прошу вас уделить мне несколько минут внимания.

«Надо же, и эта женщина ничего не понимает», — раздраженно подумал Дункан. Он старался сохранить терпение.

Сэмюель и Джейкоб, а еще раньше Джон пытались поговорить с ним. Но он решительно запретил им соваться в его дела. Однако законы вежливости препятствовали тому, чтобы он таким же образом избавился и от Сильвии.

— В чем дело?

Сильвия поняла, что надо сказать все как есть, и выпалила:

— Поезжайте к ней, сэр.

Дункан медленно закрыл книгу и поднял потемневшие глаза на женщину. Его люди хорошо знали, что, встретившись с таким взглядом, надо срочно уходить. Сильвия вздрогнула, но не сдвинулась с места.

— К кому?

У нее пересохло в горле, но, сделав над собой усилие, она прошептала:

— К Бет.

Дункан взорвался:

— Мадам, мне кажется, вы забываетесь.

Нет, слишком многое было поставлено на карту. Она не уйдет, пока он ее не выслушает.

— Я не забываюсь. Вы ошибаетесь. Другие боятся говорить об этом с вами. Или, может быть, надеются, что если ничего не говорить, то все и пройдет. — Ее нежные глаза, полные сострадания, встретились с его взглядом. — С каждым днем вам становится все хуже и хуже, как будто вы отравились каким-то ядом.

Вежливо это или невежливо, но он больше не намерен сидеть здесь и выслушивать поучения этой дамы, которая не имеет ни малейшего представления о том, что с ним происходит.

— Это не ваше…

— …дело, — закончила Сильвия начатую им фразу. — Да, не мое дело. Но я вижу, как вы страдаете, и знаю, как вам помочь. Поезжайте к ней. Бет вас любит.

Услышав это, Дункан недоуменно уставился на Сильвию.

— Она говорила вам об этом?

Сильвия, улыбнувшись, покачала головой:

— Бет не такая болтушка. Да вы и сами это знаете.

Глаза Дункана сузились.

— Тогда зачем вы это говорите?

Но Сильвия стала гораздо опытнее с тех пор, как в первый раз очутилась в крепких объятиях Сэмюеля. Поэтому она сказала.

— Можно слышать слова, даже если их не произносят вслух. По одному ее голосу можно было понять, что она чувствовала. Я читала любовь в ее глазах, когда она смотрела на вас. Она полюбила вас с тех пор, как ухаживала за вами, сэр.

«Нет, это всего лишь фантазии», — подумал Дункан. Поднявшись, он подошел к погасшему камину. С тех пор, как Бет уехала, ему было холодно, даже когда в камине горел огонь.

— Но если это правда, то почему она не осталась?

— А разве вы ее об этом просили?

Дункан развел руками. Он не привык ни просить, ни умолять.

— Нет, но…

Сильвия выпрямилась во весь рост. Сейчас она снова стала гувернанткой, которая привыкла наставлять детей на путь истинный.

— Как бы женщина ни любила вас, сэр, она никогда не позволит себе броситься на шею мужчине. Особенно такая женщина, как Бет. Неужели вы этого не понимаете? Бет подумала, что вы к ней равнодушны, и предпочла страдать, а не унижаться. Я ее знаю, сэр, еще с тех пор, когда она была совсем маленькой. Я знаю, какой она может быть преданной, как сильно она умеет любить. Когда она испытывает сильные чувства, это всегда видно по ее глазам. В ее взгляде было столько любви, когда она смотрела на вас.

Поскольку Дункан ничего не ответил, Сильвия, поколебавшись, решила продолжить.

— Сэмюель сказал мне, что вы ведете счетные книги для здешнего графа.

— Да.

— Ну а граф сейчас находится в Вирджинии. Он живет по соседству с семейством Больё.

Их взгляды встретились.

— Да, — еле слышно ответил Дункан.

Сильвия медленно провела пальцем по корешку лежащей перед ним книги.

— А почему бы вам самому не привезти ему годовой отчет вместо того, чтобы посылать курьера?

Она не стала ждать ответа, а только улыбнулась и вышла из комнаты.

Дункан снова погрузился в книгу, но так и не смог разобрать в ней ни единой строчки. Слова Сильвии пылали в его мозгу. Машинально он сунул руку в боковой карман и нащупал там кольцо бабушки Бет, которое поручила ему хранить Козетта. Кольцо это теперь принадлежало внучке, а он забыл его передать. Он снова подумал о том, что Бет ему не ровня, но теперь эта мысль показалась ему глупой.

Как он мог отпустить ее?! Торопливо спустившись в прихожую, он кликнул Джейкоба. Тот явился мгновенно, как будто ждал, что его позовут.

— Собирай вещи, мы едем в Вирджинию, — приказал Дункан и услышал радостные крики своих друзей.

В доме доктора Больё, казалось, прочно поселилась печаль. Даже счастливое возвращение отца семейства не могло ее развеять. С тех пор, как Бет приехала из Англии, она очень изменилась, стала нервной и раздражительной. Это очень тревожило мадам Больё. И вот однажды она попросила мужа поговорить с дочерью.

Отец пошел в сад и услышал, как дочь ругает кого-то. Оказалось, что ее юбка зацепилась за куст, и девушка проклинала и куст, и шипы, и розы, и вообще все на свете.

— Элизабет! — с укоризной сказал Филипп Больё, но ему не хотелось выговаривать Бет. Она многое пережила за последнее время и заслуживала, чтобы к ней относились с пониманием. Все ходили на цыпочках вокруг него самого и Андре, но никто так и не понял, что и Бет тоже нуждается в заботливом отношении.

Обернувшись, Бет покраснела: ей было неловко, что отец слышал, как она ругается.

— Прости меня, папа: я сегодня сама не своя.

— С тех пор, как мы покинули Англию, ты очень изменилась. Давай поговорим откровенно. Ты очень скучаешь без него?

Бет присела рядом с отцом на мраморную скамью.

— Без кого, папа?

Филипп сдвинул брови:

— Прежде между нами тайн не было.

Но Бет не хотела говорить о том, от чего разрывалось ее сердце. Да и какой толк говорить об этом? Ведь Дункан ее не любит…

— А я от тебя ничего и не скрываю.

Положив свою руку поверх ее руки, Филипп посмотрел в глаза дочери.

— Почему ты не осталась в Англии, Бет?

— Мой дом и все родные здесь, — девушка посмотрела себе под ноги и глубоко вздохнула. — А он и не просил, чтобы я осталась, — прибавила она почти шепотом.

После освобождения из Бастилии Филипп был не настолько болен, чтобы не заметить, какую страсть Дункан Фицхью питает к его дочери. Попрощавшись с ними в усадьбе, молодой человек почему-то отказался провожать их до пристани. И Филипп увидел, с какой тоской он смотрел на Бет.

— Его глаза просили тебя остаться…

— Должно быть, у тебя более острое зрение, чем у меня. — Она не хотела больше обманываться. Завладевшая ее сердцем любовь была безответной. — Нет, папа, он был рад, что я уезжаю. — И Бет заморгала, не желая плакать из-за такого, как Дункан. Он не заслуживает того, чтобы из-за него плакали. — Такие люди, как Дункан Фицхью, не способны привязаться только к одной женщине. Ведь у них такой широкий выбор. — Бет вскинула голову, с запозданием сообразив, что она говорит с отцом чересчур резко. — Извини, если мои слова тебя обидели.

— Ты не способна обидеть меня, Бет. Но у меня разрывается сердце, когда я вижу, как ты страдаешь.

Девушка вздернула подбородок.

— Тогда я постараюсь быть счастливее. — Она встала со скамейки. — Пойдем, папа, погуляем вместе.

Глава 42

Когда Бет увидела его, широкоплечего, полного жизненных сил, здесь, среди роз, она подумала, что сердце ее остановится. И крепко сжала руку своего отца.