Когда над площадью Ликований разнесся вой сирены и на асфальте заметались белые световые полосы, Мартин О’Нейл чуть было не бросился назад. Горечь была первым чувством, какое он ощутил, сразу поняв, что весь его хитрый план провалился. Секунду спустя он уже стрелял по охранникам, метавшимся возле радиоцентра. Вести огонь было крайне неудобно: и ему, и остальной четверке все время приходилось шарахаться из стороны в сторону, спасаясь от лучей прожекторов. О’Нейл слышал, как раненый Иван Чепрасов стонет и разъяренно выкрикивает что-то непонятное, видел, как негр ящерицей ползет к радиоцентру, а Виктор Саврасов, став на колено, бьет из автомата по прожекторам… Но фрагменты боя, отмеченные зрением и слухом, проносились мимо сознания. Одна мысль стучала в голове: успеть, успеть, успеть! Он знал, что уже через пять минут группа Шабанова будет смята и тогда уже ничто не помешает солдатам Гейнца создать перед радиоцентром непреодолимый заслон.

А потом, когда отчаянные русские бросились напролом, когда он увидел, что охранники бегут, а моряки взламывают дверь, Мартин внезапно понял, что ему нужно немедленно уходить. Здесь, на площади, он не сделает многого: патроны на исходе. Но если удастся пробраться в Городок Умельцев, то русские получат куда более вескую поддержку, чем его автомат.

Пользуясь тем, что лучи всех трех прожекторов уперлись в одну точку у входа в радиоцентр, О’Нейл пригнулся и быстро, насколько мог, помчался к чернеющим вдали деревьям. Благополучно перебежав через площадь, он еще раз оглянулся на залитое светом здание, послал наугад очередь в сторону казармы и нырнул в темноту.

— Берегись! — гаркнул Виктор Саврасов, прижимаясь к стене. — Там охрана!..

В самом деле, вверху, на площадке второго этажа, маячили две фигуры в полосатой форме. Виктор, бежавший первым, не сразу разобрал, что солдаты стоят с поднятыми руками. И только когда сверху раздалось испуганное: «Не стреляйте!.. Не стреляйте!..», он понял, что опасности нет. Внутренняя охрана сдавалась без боя.

— Бросай оружие! — по-английски крикнул из-за спины Саврасова Феличин, и тотчас два автомата звякнули о пол. В несколько прыжков Виктор преодолел остаток лестницы, схватил за грудь перепуганного хранителя и крикнул по-русски:

— Где станция?! Где передатчик?! Говори!!

Курчавого, смуглого парня била дрожь, челюсть отвисла. Непонимающими круглыми глазами он смотрел на разъяренного русского и молчал. Второй охранник пятился к стене, затравленным волком глядел на вбегающих по лестнице моряков. Двое из них сразу же подхватили с пола оружие.

— Автоматчики… держите на мушке… дверь… — чувствуя острое покалывание в сердце, с трудом произнес Андреев. — Покажи, где радисты… передатчик… — перешел он на английский, обращаясь ко второму охраннику. — Веди туда, скорей!..

— Там… — Не отрывая взгляда от лица Александра Михайловича, охранник взмахом руки указал направо. Его схватили под локти и потащили в направлении, которое он указал. Коридор наполнился гулким топотом. Пять автоматчиков — Бостон, Вейс и три моряка — заняли боевые позиции на площадке, держа на мушке дверной проем. Через несколько секунд Андреев услышал за спиной короткую очередь: очевидно, солдаты Гейнца уже достигли здания и сделали первую попытку войти. «Все равно успеем», — подумал Андреев.

Изогнутый холл, куда они вбежали, был пуст.

— Здесь, — торопливо сказал охранник и указал на еле заметную дверь, единственную в холле. — Дежурный радист…

— Эй, открывай! Слышишь? — рявкнул цыгановатый кочегар Чубаров и забарабанил в дверь, отозвавшуюся металлическим звуком.

Никакого ответа.

— Ломать! — решительно произнес Саврасов. Он отпустил локоть охранника и решительно махнул рукой:

— Давай, ребята!..

В это время Александр Михайлович что-то тихонько сказал на ухо пленному. Тот торопливо кивнул.

— Обождите! — крикнул Андреев. — Там трое с автоматами… Попробуем иначе.

Он подтолкнул охранника, и тот нерешительно подошел к двери. Моряки расступились. Пленный наклонился к скважине.

— Крис! Джо! Генрих! — громко крикнул он. — Их много… Откройте, иначе вам смерть!.. У них динамит!

За дверью по-прежнему молчали. Перестрелка стала слышнее. Звуки выстрелов гулко отдавались в коридоре: стреляли моряки…

Андреев многозначительно взглянул на охранника.

— Крис! — в отчаянии заорал тот, и тотчас щелкнул замок, дверь распахнулась. На пороге, подняв руки, стояли трое в полосатых рубахах. Сзади жался низкорослый радист.

— Взять оружие! — скомандовал Андреев. — И быстрее — к нашим… Бейте из окон!.. Кто у нас радист, за мной!..

И, отшвырнув замерших в дверях охранников, рванулся в комнату.

Глава VI

ГОЛОС В ЭФИРЕ

— Итак, Гейнц, ровно в семь ноль-ноль система будет включена. Залп производится последовательно. Секторный интервал — десять секунд.

Лобастый полковник открыл плоскую коробочку, бросил в рот леденец. С хрустом разгрыз, причмокнул. Сказал с равнодушным видом:

— Не понимаю, почему вы не хотите поручить это мне, начальнику ракетодрома? Не доверяете?

Гейнц отрицательно покачал головой.

— Что вы, Спектер… После того как вы взорвали базу? Нет, Спектер. Вы человек решительный. Вы это доказали.

Полковник коротко рассмеялся.

— Если б вы знали, Гейнц, чего мне это стоило. Теперь уже можно признаться. Я ведь целый год ждал: обнаружат или не обнаружат эксперты, что сила взрыва не соответствовала ядерному потенциалу базы. Больше того, в ту ночь, когда мы собрались улетать на остров с боеголовками, я был близок к тому, чтобы все сообщить правительству. И знаете, что меня тогда остановило? Страх перед вами, Гейнц. Я понял, что вас я боюсь больше… И когда ставил циферблат взрывателя на три, поверьте, я уже не колебался.

Гейнц пристально посмотрел на полковника.

— Хорошо. Откровенность за откровенность. Вплоть до сегодняшнего дня я не был уверен в успехе. Теперь я знаю: залп состоится. Я вложил в него слишком много крови, Спектер. Вот почему я сам хочу нажать кнопку.

— Мне хотелось бы присутствовать у пульта, Гейнц.

Гейнц медленно произнес:

— Нет, Спектер. Пусть вам это покажется сентиментальным, но в эту минуту я хочу быть один на один с миром.

Спектер встал, снял с вешалки халат с красным крестом. Собрался было надеть, но рассмеялся, повесил обратно.

— Я к Лоу.

В дверях повернулся.

— Значит, как условлено: за пять минут до пуска мы летим к ангару. Ждем вас там.

Было три часа пятьдесят пять минут. Гейнц включил передатчик. Он ответил мерным, приглушенным жужжанием. Гейнц сморщился, с усилием дотянулся до папки с кодом. Положив перед глазами листок, быстро заработал пальцами. В эфир полетела радиограмма. Он повторил трижды:

«Все готово. Акция в семь ноль-ноль».

В четыре десять Гейнц включил приемник, стал настраиваться на волну республиканского радиоцентра. Надо было послушать «космические» сигналы: сегодня они должны резко отличаться от всех предыдущих, быть интенсивней и хаотичней. Он искал волну в путанице звуков — музыки, голосов, тресков. Обычно это легко удавалось, но сейчас мешал чей-то голос. Гейнц раздраженно переводил ручку настройки: сигналов не было, без конца лез тот же проклятый голос, что-то кричащий по-английски. Гейнц невольно прислушался.

«…Градусов восемнадцать минут северной широты… Ядерный залп назначен на ближайшие сутки. Ракеты могут взлететь в любую минуту. Повторяю: высадка «пришельцев» — мистификация… На острове — ракетная база. Готовится провокация. Ее осуществляют некто Фредерик Гейнц…»

Несколько секунд Гейнц тупо смотрел на приемник. Потом вскочил, рванул ворот. Страшный смысл передачи дошел до сознания. Это был крах. Несколько торопливых слов в эфир разом перечеркнули дело всей его жизни. Он рванулся к селектору и тотчас услышал панический голос Крафта.