Автомобили стоически пробивались через пески, пока не выбрались на пыльную гудронную дорогу. Проехали пять миль по направлению к Багдаду, никого на пути не встретив, и Браун снова свернул в пустыню.

— Некоторые из наших с сентября тут торчат, — небрежно пояснил он, как будто в этом не было ничего удивительного. — Успели насладиться кочевой жизнью до бомбежек. Всему хорошему приходит конец… Мы тут возились с лазерными наводчиками и прочими штуками, а они сейчас что-то забарахлили. Так что, может оказаться жарковато.

— А эти машины откуда?

Браун искоса лукаво взглянул на него.

— Купили в Багдаде на распродаже. Почти даром и в приличном состоянии. Двое наших с прибылью торговали на рынке фруктами, пока не пошли бомбежки — почему-то считается, что они вредят коммерции. А еще парочка — знаешь Таффи Робертса и Слима Питерсфилда? — ушла к Саддаму в армию.

— И эти слабоумные ублюдки им поверили?

— Они раньше служили в ремонтно-восстановительных войсках. Сняли мы как-то ночью двух часовых, и Тафф говорит, как бы эти униформы пристроить к делу? Пошиты в Англии, представляешь? Короче говоря, кровь отстирали, и они вдвоем потопали на ремонтную базу милях в десяти отсюда. Взяли документы убитых, фотокарточки жуткие, вся куча проверяльщиков купилась. У них даже строевые офицеры верят любой официальной бумажке, и если запудрить мозги как следует, можно уцелеть. Таффи и Слим, конечно, выросли в Саудовской Аравии, говорят по-арабски лучше арабов, ругаются здорово и все прочее.

— Ну, что дальше? — поинтересовался Хант.

— Пару недель проработали в авторемонтной мастерской. Добыли кучу всякой информации, набрали иракских шмоток, военную форму, каски, нашивки, набили битком два иракских джипа и укатили якобы на отборочные испытания. Только Саддамовы орлы их и видели.

Машины круто свернули в высохшее русло между двумя каменистыми глыбами. При свете звезд Хант ясно разглядел палатки настоящего бедуинского лагеря. Рядом даже пасся верблюд.

— Мы сразу решили обосноваться на самом виду, — продолжал Браун. — Отличный способ делать, что пожелаешь, не вызывая у иракцев никаких подозрений. Видят — машина идет или ребята шатаются, — ага, значит, из лагеря. Правда, местный командир вполне компанейский малый. Кофе заходит выпить. Мы тут мотаемся в радиусе десяти миль, а в лагере остаются те, кто хорошо говорит по-арабски. У иракцев хлопот полон рот, они нас не дергают. У других ребят постоянное пристанище милях в пяти от лагеря. В округе у нас тайники для машин, барахла и людей.

Подъехали к пещере, где большинство солдат проводили дневные часы. Предоставив остальным выгружать парашюты и снаряжение, Хант с Брауном вошли внутрь через тщательно замаскированный вход, скрытый в глубокой темной лощине, незаметный со стороны. Пещера оказалась гораздо больше, чем ожидал Хант, состояла из нескольких помещений, соединенных короткими туннелями, прокопанными в песке и глине. Разнокалиберные балки и бревна подпирали низкую кровлю.

— Хорошо, что к войне начали готовиться загодя, — сказал Браун. — Ребята устроились совсем по-домашнему. Да еще перед зимними холодами спешили как сумасшедшие.

Пещера была почти пуста, должно быть, члены команды «хулиганили» в Багдаде и его окрестностях. Хант с любопытством взглянул на американского летчика-истребителя, который раскладывал пасьянс на перевернутой канистре из-под бензина.

— Удивляешься? — засмеялся Браун. — Ему придется сидеть вместе с нами до конца войны, разве что ты прихватишь его с собой. — Он вытащил стоявшую в углу пластиковую фляжку. — Виски?

Как странно было сидеть в пещере, в шести футах под землей, чувствуя легкое содрогание почвы от разрывов бомб, сыплющихся на Багдад в десяти милях отсюда.

— Посмотрели мы на твой бункер, как ты просил, — сказал Браун, — ну, доложу я тебе, Брайан, крепкий орешек. Он стоит под гражданским бомбоубежищем, вчера туда пролез Тафф. Это убежище прямого попадания не выдержит, а бункер выдержит. «Всемирные новости» Си-эн-эн все болтают о точечных ударах, которые будто бы прошивают эти бетонки насквозь, — полный бред. Такие серьезные сооружения можно только слегка поцарапать. Саддам не зря тратил деньги, когда нанимал немецких, шведских и швейцарских инженеров. Он жить хочет.

Хант уныло кивнул.

— Знаю, Бастер, мы видели в Рияде планы и модели. Изучили как свои пять пальцев, и, по здравом рассуждении, взять его невозможно. Вся эта сволочь сложена из трехэтажных блоков в восемь футов толщиной из армированного бетона, покоится на резиновых подушках, которые гасят взрывные волны, и уходит под землю на глубину в сорок футов. Даже два аварийных выхода закрыты двухфутовыми стальными плитами, тяжесть такая, что их открывает гидравлика. Единственный шанс — направленный взрыв с обеих сторон.

Браун согласно кивнул.

— И все равно, должна же быть хоть какая-то возможность. Как насчет воздуховодов? Мы заметили дырки в бетоне на потолке в гражданском убежище.

— Правильно. Только мы сразу от этого отказались. В бункере поддерживается нормальное давление, так что трубы идут вглубь до самого конца к встроенным в бетон фильтрам. Чтобы пробиться к воздуховодам на нужный этаж, надо заложить восемнадцатидюймовый снаряд на глубину как минимум в пятьдесят футов, зажечь запал и успеть смыться до взрыва. И даже тогда остается стена в два фута толщиной. Если бы первый взрыв удался, в чем я лично сомневаюсь, пришлось бы сразу закладывать еще порцию взрывчатки. Это просто не пойдет.

Ветеран-десантник мрачно обдумывал перспективы.

— Выходит, идей у тебя вообще нет?

— Боюсь, что так. Ты разговаривал с агентом Интеллидженс сервис?

— С торговцем коврами? Да, и его не обрадовала наша встреча. Он больше не хочет впутывать своего племянника.

— По-моему, Бастер, этот мальчишка — единственный шанс. Он все еще бывает у Лу Корригана?

— Да, он должен докладывать тайной полиции. Мелкая сошка. Как почти все они, ненавидит Саддама и, как все, страшно боится себя выдать.

— Неужто и этот вариант не пойдет? — Хант даже охрип от досады.

— Я этого не сказал. Постараемся завтра утром организовать встречу.

— Господи, Бастер, ты просто гений.

— Не я, старичок. Благодари нашего краснобая из Уэльса — все это работа Таффа.

С первым проблеском надежды в душе Хант отлично выспался в подземном убежище, а на рассвете его разбудила группа десантников, вернувшихся из Багдада.

Выйдя на свет, он увидел множество знакомых лиц среди выскакивающих из длинных пустынных вездеходов людей. Пустые машины загоняли в укрытие, где они стояли в дневное время. Эта модель, которую окрестили «динки» [56], была легче американской, хотя ее остов все равно весил около тонны, включая мощный мотор «фольксваген». Она быстро вытеснила традиционные ненадежные в песках «пинки» [57]— «лендроверы» «Розовая пантера», прозванные так из-за камуфляжной окраски, которую в министерстве обороны упорно считали «песочно-серой».

Съев овсянку с яблочным пюре и переодевшись в бедуинские халаты, Хант и Брэд Карвер вместе с Брауном и Таффом сели в машину и отправились в опасное и тревожное, но абсолютно необходимое путешествие в Багдад. Навстречу попалось несколько выпущенных из города частных машин, битком набитых пассажирами, с наваленным на крышу барахлом, которое им посчастливилось спасти. Весь другой встречный транспорт был военным — главным образом грузовики с юными новобранцами, направлявшиеся к югу, на границу с Кувейтом. После жестокой ночной бомбардировки небо над городом окутывали клубы серого дыма, людей на улицах почти не было.

Лавка торговца коврами закрыта, ставни опущены, рынок пуст. Понимая, что они торчат на виду и сильно рискуют, десантники прождали несколько бесконечных минут, прежде чем дверь открылась и их пригласили войти.

В дальнем углу конторы горела керосиновая лампа, рядом сидел небритый и грязный молодой солдат, глядя на гостей темными умными, полными страха глазами.