— Надеюсь. Неудивительно, что на случай смерти вы не страхуете.

Лумис говорил с кем-то на своём конце линии. Похоже, последнюю фразу он не расслышал. К телефону он вернулся с кратким:

— Мы дадим вам знать, когда придёт время.

— Для ареста Рэдферна?

— Вы не будете в нём участвовать. Вы будете нашим запасным вариантом. На всякий случай. Так что держитесь. Скоро всё закончится. Не звоните. Информируйте меня записками.

На том конце был слышен чей-то тихий голос, и Лумис, наконец, повесил трубку.

Ещё долго после этого разговора Ноэль чувствовал облегчение. Он хотел скинуть с себя эту ношу, и, судя по всему, до этого оставалось недолго. Если ему больше не придётся служить связующим звеном между Лумисом и Эриком, ему всё равно, что с ними будет.

После обеда он позвонил Мирелле Трент. Её не было дома. Тогда он позвонил матери Моники. И тут не повезло. Пола Воршоу он застал, но тот, кажется, был занят и обещал перезвонить. Наконец, Ноэль набрал номер Веги.

Присцилла ответила таким тоненьким голоском, что сперва Ноэль принял её за дочку.

— Миссис Вега? Это Ноэль Каммингс.

Она резко втянула воздух.

— Dios gracias! Я надеялась, что вы позвоните. Где вы?

— Дома, а что?

— Приезжайте ко мне. Немедленно, прошу вас. Можете?

— Да, но…

— Немедленно. Ничего не говорите, — велела она и положила трубку.

Телефон. Она знала про жучок. Вот почему она не хотела говорить. Эрик тоже думал, что телефон прослушивается. Поэтому он хотел, чтобы Ноэль проиграл сообщения, — чтобы услышать жучок. Ну конечно. Но какого чёрта прослушивать телефон Ноэля?

3

Фотография Бадди на бюро соседствовала с изображениями Джона Кеннеди и Иисуса Христа. Все три картинки были украшены свежими цветами, и перед каждой горела молитвенная свеча. Помимо этого, только отсутствие детей и указывало на горе и потерю, которую перенесла Присцилла Вега.

— Вы же не думаете, что после того, что случилось, я оставлю их здесь? Они уже у моей двоюродной бабушки в Сан-Хуане. Все, кроме малышки. Она у моей матери. Я каждый день её навещаю.

Памятуя о её пламенном темпераменте, Ноэль ожидал от неё ярости, горечи, жажды мести, но она была очень спокойна. В ней чувствовалось горе, но кроме него — ещё и целеустремлённость.

— Бадди сказал, если вы доберётесь к нему вовремя, всё будет в порядке, — заметила она, когда Ноэль выразил ей свои соболезнования.

Это значило, что Бадди отправлялся на встречу, зная столько же, сколько и Ноэль. Такой поступок требовал мужества. Ноэль ещё сильнее устыдился всего, что произошло, и своего страха после.

— Я опоздал, — признался он, не уверенный, сколько ещё можно ей рассказать.

— Бадди говорил, если вы опоздаете, то, значит, Лумис его обманул, — ответила она и остановилась, ожидая его реакции.

Когда Ноэль не ответил, она продолжила:

— Он сказал, я должна вам помочь. И я помогу, — с жаром пообещала она.

— Поможете в чём?

— Во-первых, найти убийц моего мужа, — отозвалась она, и Ноэль услышал в её словах отголосок того гнева, которого ждал с самого начала. — И закончить за него его работу.

— Он нашёл другие досье? — спросил Ноэль, уже понимая: она считает, что он обязан расплатиться с ней за смерть мужа, что-нибудь для неё сделать.

Список тех, кто требовал с него какие-то долги, рос с каждым месяцем. Лумис. Эрик. Теперь вот Бадди Вега, пусть и с того света. И, разумеется, Моника. Его кредиторы.

— Да, другие досье. Ещё ужаснее предыдущих.

Она снова достала папку-гармошку. Дурное настроение Ноэля ухудшилось ещё сильнее. Он пока не смирился даже с прошлыми откровениями. Нужно ли ему и правда знать больше?

Присцилла вручила ему не пухлую папку, а три листочка компактно набранного текста, к которым крепились фотокопии ещё четырёх документов разного размера. Он скользнул глазами по верхней строчке первого листка — и она процитировала по памяти:

— Служебная записка ОРС. Предмет: оружие. Класс Б, психологическое. Кодовое имя: «Приманка».

Ноэль трижды перечитал эту строку.

— Бадди считал, что ОРС означает Объединённую разведывательную сеть. Связующее звено между ЦРУ, ФБР, полицией штата и городской полицией. Бадди говорил, что это противоречит конституции, но она всё равно существует, а слышим мы о ней так редко потому, что бюрократия делаёт её неэффективной.

До Ноэля только теперь полностью дошёл смысл прочитанного.

— Приманка — это я, — без всякого выражения произнёс он.

— Да. Мы это знали.

В её голосе звучала глубокая жалость.

— Давно?

— Три недели. Чуть больше.

— Оружие — это я. Оружие против кого?

— Против мистера Икс.

— Против Эрика?

— Читайте дальше. Страница два, четвёртый абзац.

Он перевернул страницу.

— Двадцать третье августа! Это же сегодня.

— Да. Но записку составили восьмого марта. Прочитаете. Или лучше я?

— К указанной дате, — зачёл Ноэль вслух, — объект достигнет фазы пять, называемой «без предохранителя». Недавние события привели его в состояние всеобъемлющего психосексуального кризиса. Вкупе с повторяющимися покушениями на его жизнь, это должно лишить его способности к близким физическим отношениям; он будет полностью растерян и неспособен принимать любые жизненно важные решения, например, кому верить и кого считать своим другом. Он начнёт стремительно погружаться в себя. Никому не доверяя, он будет искать уединения, возможно, даже предпримет попытку выйти из игры. Во всяком случае, чувство психологической безопасности он будет испытывать, только находясь в собственном доме.

— Это так, — сказал Ноэль. — Но зачем всё это?

— То есть это правда? — уточнила она.

— Да, очень похоже, — признал он.

— Вам сказали, что ваша задача состоит в том, чтобы подобраться к мистеру Икс как можно ближе и заманить его в ловушку, так?

Ноэль не ответил. Разумеется, это тоже могло быть ловушкой — или испытанием.

— Неважно, — продолжила она. — Здесь так сказано, второй абзац на первой странице. Но настоящая ваша роль в «Шёпоте» заключается не в этом. В этом-то и весь ужас. Читайте дальше.

Она указала место внизу страницы, но прежде чем он успел что-то прочесть, она сказала:

— Вы не приманка, вы тот, кто в течение двух недель совершит покушение на жизнь мистера Икс. Вас нашли, выбрали и запрограммировали специально для этой цели, чтобы вы сделали это вне зависимости от того, сознаёте вы это или нет, хотите вы этого или нет.

Они сидели за кухонным столом. Прочтя страницу, где другими словами повторялось то же, что только что сказала ему Присцилла, Ноэль резко встал, уронив стул. «В течение двух недель. Это значит до Дня труда».

— Всё это очень страшно, — сказала она.

Что-то странное произошло с Ноэлем в этот момент. Он почувствовал, что словно раздваивается. Первый Ноэль был поражён и абсолютно раздавлен этой окончательной катастрофой, последним ударом, нанесённым ему после месяцев растерянности, боли и сомнений. Всё это время его контролировал кто-то другой… нет, даже хуже: его превратили в робота, запрограммированного на убийство. Но другая его половина, профессионал и интеллектуал, испытывала только восхищение. Он тут играет с отношениями и установками социального меньшинства, а тем временем Лумис, гений, проводит эксперимент по социальной модификации поведения — и не на лабораторных мартышках, не на детях, а на нём самом!

Если бы другие учёные посмотрели на созданную Лумисом социально-психологическую модель, они бы назвали её решение «элегантным». Мирелла Трент, к примеру, была бы в полном восторге от её структурных красот.

Конец хрупкому, но абсолютно реальному внутреннему раздвоению положила одна-единственная мысль: как он мог вырваться из-под контроля Рыбака, если до этого момента даже не подозревал о его существовании? Его привязанность к Эрику, даже к Алане по сравнению с этим была всё равно что шёлковая лента по сравнению со стальным тросом.