— Да, сэр.
Затем шеф повернулся к лейтенанту:
— А что вы думаете, Джим?
У лейтенанта был смущенный вид. Брови у него сползли со лба.
— Ну, шеф, — сказал он, — я думаю, вы попали в самую точку.
— Отлично, — одобрил шеф.
— Хотя, честно говоря, я со всем уважением к вам, все же думаю, что ситуация скользкая и Баррис приложил все силы, понимаете, и…
— О, это правда, — кивнул шеф. — Я должен отдать вам должное, капрал. Вы всегда прилагаете все силы.
— Благодарю вас, сэр.
— Выкладываетесь до последнего.
— Спасибо, сэр.
— Но вот как будет в следующий раз? Как насчет того, чтобы проконсультироваться с одним из нас или с кем-то из детективов прежде, чем вы пойдете по следу?
— Да, сэр.
— Потому что, если вы не сделаете этого, я надеру вам задницу, и мне плевать, получите ли вы свою гребаную пенсию или нет. Понятно?
— Да, сэр.
— Тогда ладно. Можете идти.
— Благодарю вас, сэр.
— Эй, притащите нам чего-нибудь выпить, ладно? Как раз с этим справляетесь вы отменно, Деппити Даг.
РОМЕО подрулил к супермаркету Крогера, словно хотел купить перекусить — будто делал это каждый день.
Тридцатилетняя мамаша с двоими детьми тоже направлялась в магазин и оказалась куда ближе к дверям, чем он. Но она задержалась, чтобы взять тележку для покупок, а потом придержала за руку своего ребенка, который тащил ее к дверям. Ромео так и прикинул все ее действия. Он все тщательно рассчитал, так что оказался у дверей одновременно с женщиной. На мгновение все замерли, но тут Ромео вежливо отступил в сторону и показал: проходите вперед.
Женщина одарила его широкой улыбкой. Она и ее дети прошли мимо него и направились в овощной отдел.
Он купил бутылку воды, расплатился и снова вышел на жару. Ромео стоял, прислонившись к «соколу» и ожидая следующую.
Появилась другая женщина. Видно, что она работает. Была она не очень хорошенькой. Когда она вылезала из машины, он прикинул, что двигаться она должна быстро. У нее были сильные ноги и туфли без каблуков. Она не остановится взять тележку. Ее устроит одна из тех корзинок, что можно взять за дверью.
Он продумал свою траекторию движения.
Но она двигалась не так быстро, как он ожидал, и, поскольку Ромео явно обгонял ее, ему пришлось умерить шаги. В одном он был прав: она не остановилась взять тележку.
Женщина направилась прямиком к дверям, и в последний момент ему пришлось снова прибавить скорости. Они чуть не столкнулись у дверей.
Она отступила назад, давая ему дорогу.
— О нет, — сказал он. — Прошу вас.
Она не только улыбнулась ему, но оценивающе смерила взглядом. Затем вошла, и он последовал за ней. Он купил банку копченой лососины.
Но он не направился прямиком к кассе. Он подумал, что, может быть, ему предоставится возможность заговорить с ней.
Он шел за ней по пятам.
Ромео отыскал ее в молочном отделе. Он решил спросить, как найти дату выпуска. Опустив голову, он подошел к ней, но в последний момент счел свой план невозможным и развернулся к выкладке масла и сыров. Он выбрал полпинты сливок и отошел от отдела. «Я не могу это сделать, — подумал он. — Эти встречи у дверей я организовываю просто отлично — но заговорить с такой женщиной? Нет ни одного шанса. Да и кроме того, нет времени общаться и заводить роман. Я должен возвращаться к работе».
ТАРА приняла душ, чтобы смыть песок, вернулась в свою комнату и проверила почту. Ее удивил поток приглашений и поздравлений от людей, которых она никогда не видела и о которых не слышала. Она продолжала раскручивать список в поисках хоть слова от Клио. Ничего нет. Но ближе к верхнему краю был адрес, на котором остановился взгляд: записка от папы. Отправлена всего час назад. Она сразу же внутренним чувством поняла, о чем в ней идет речь.
«Ох, папа. Прошу тебя. Не надо».
Она щелкнула «открыть».
«Я хочу все рассказать ФБР. Я все думал и думал. Я подумал, что не могу доверять этому офицеру Баррису. Я знаю, что правильно поступил, соврав ему, но ФБР не обманешь. Они отследят звонки, которые делал Шон. У них в сотовых телефонах есть GPS, так что они легко найдут Ромео и схватят его. И Шона тоже. Они легко прикончат их. Но если мы будем ждать, пока кто-то не ошибется, или Ромео не сойдет с ума, или какой-то репортер обо всем догадается, мы все будем убиты. Я не могу сидеть и ждать этого. Я люблю тебя больше всего на свете.
В Библии говорится: „Я смотрю на тебя, будь крепок в вере, будь сильным“».
Она испытала сейчас не только страх, но и гнев.
Тара щелкнула «ответить» и написала:
«Пап,
Это ФБР лажается все время. Людей убивают. Если ты расскажешь им, всех нас убьют! Папочка, не надо! Если они сделают хоть одну ошибку, с нами будет кончено! Но если мы будем играть с Шоном и дадим ему обзавестись деньгами, все будет хорошо. Он не причинит нам вреда. А если причинит, то он знает, что все потеряет, но, если мы спихнем его в ад, нам нечего терять.
Пап, я знаю, как ты ненавидишь его. Я ненавижу его еще больше. Когда он открывает рот, меня тошнит. Он считает себя пророком, но люди любят его только из-за денег, а он трус. Но едва он получит деньги, постарается удрать, и вот тогда-то мы и позвоним в ФБР. Далеко он не уйдет!
Но если мы позвоним в ФБР сейчас и он догадается, то есть, я имею в виду, если ФБР сделает хоть одну ошибку, ты знаешь, каким ужасом это может кончиться. Я знаю, как раздражает ничегонеделание, но пожалуйста, пап, прошу тебя, не пытайся связываться с ФБР. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста».
Она перечитала, внесла несколько поправок, убрала лишнюю цифру 4 и поставила наверху «Особо опасен».
Она понимала, что делает именно то, чего Шон мог хотеть. Она даже начала говорить, как он: «Я знаю, как раздражает ничегонеделание». Он был поганкой. Его споры были повсюду; они прорастали даже у нее в мозгу.
Она нажала «отослать».
Затем открыла запись от одного из ее многочисленных новых друзей с сайта «Мой мир».
«Тара, я думаю, что ты красивая и хотела бы быть такой же. Я думаю, что Шон Макбрайд — это как сон. Ты не просто счастливая, ты благословенная».
Другая запись:
«Ты — знак всем нам, что Господь с нами и наблюдает за нами».
Другой написал:
«Видел тебя на видео, когда вы выиграли лотерею, и я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой».
Она услышала, как отец выходит из холла. Он спустился в свою комнату, и все стихло. Она ждала. Послания приходили каждую секунду. Она перестала читать их. Она ждала ответа отца.
Наконец он прислал его:
«ОК».
И это было все.
Уставившись на него, она услышала какие-то звуки снаружи. Они сопровождались вспышками фотоламп.
Она с треском отдернула занавеску. Толпа собралась вокруг Билла Филипса, человека с дистрофией симпатических рефлексов. Он больше не пользовался инвалидной коляской — он двигался на своих ногах. Во всяком случае пытался. Двое мужчин поддерживали его с обеих сторон, так что вы не могли утверждать, ходит ли он сам или нет. Он прошел всего несколько шагов, прежде чем ему помогли опуститься в кресло. Но в любом случае народу это нравилось. Они кричали: «Хвала Господу!» и, глядя на дом, взывали: «Шон!», «Шон!», «Отче!», «Отче!», «Хвала Господу!».
Тара испытала очередной прилив гнева.
Эти идиоты обожают его!
«Из-за него мой отец сходит с ума. Он такой отвратный подонок, что я должна удерживать отца от желания убить его. Человека, которого они обожают. Но чего ради защищать его, если увидеть его труп будет так приятно? Если даже Ромео нанесет нам ответный удар, может, имеет смысл рискнуть — чтобы увидеть Шона мертвым и неулыбающимся. Нет, не стоит». Она легла в постель. Ей казалось, что она не спала несколько недель. Но едва закрыла глаза, как живо представила — вот она выходит из океана, и Шон Макбрайд глазеет на нее.