8

В номере я сразу же сбросила туфли и плюхнулась на кровать. Моя концепция пошатнулась.

До сих пор я исходила из убеждения, что среди моих знакомых нет никого, кому сейчас хуже, чем мне. Однако я вынуждена была признать, что Оле очень несчастен. Конечно, неприятно узнать, что твоя жена тебе изменяет, что тебя предал любимый человек.

С другой стороны, все же лучше, когда у тебя что-то было, и ты это что-то потерял, чем когда у тебя этого никогда не было. Правда? И потом, сегодня он, возможно, и чувствовал себя более паршиво, чем я, но у него проблемы на личном фронте начались всего пару дней назад, в то время как, я всю сознательную жизнь пребывала в состоянии депрессии с невротическим компонентом, что гораздо хуже.

Даже если Оле разведется, к нему выстроится целая очередь из женщин, готовых броситься на шею симпатичному блондину-дантисту. А ко мне кто встанет в очередь? И потом, это мое право – завершить жизнь, пока она не стала еще хуже.

Я снова натянула туфли и причесалась. Макияж был все еще в полном порядке, только помаду пришлось слегка освежить. Сейчас без двадцати девять, если все пойдет хорошо, самое позднее в одиннадцать я уже крепко засну. Навечно.

«Она напоминала свежую розу, которую никто не сорвал и чьим ароматом никто не хотел насладиться. А теперь она завянет за одну ночь, и все ее кроваво-красные лепестки развеет ветер».

По какому-то странному стечению обстоятельств именно в этот момент нижний зуб слева вдруг заявил о себе ноющей болью. Я пощупала его языком. Нет-нет, этого просто не может быть: Оле только в прошлом году поставил на этот зуб новую пломбу. Боль прекратилась. Ну вот!

Я радостно уселась перед столиком с разложенными таблетками и выпила водку из маленького стакана и воду из большого.

– Твое здоровье, – подмигнула я своему отражению в зеркале. Отражение в ответ окинуло меня довольно скептическим взглядом.

– Да ладно, – попыталась я его уговорить. – Не сердись. Мы же все тщательно обдумали. По-другому никак. Будет только хуже, неделя за неделей, год за годом.

Отражение в зеркале продолжало недоверчиво глядеть на меня.

– Ни работы, ни мужа, ни дома, ни детей, – взялась я за свое. – А если все прочитали адресованные им письма, то мы к тому же растеряли всех наших друзей. Обратного пути нет. Одинокая невротичка, страдающая депрессией, старая и вся в морщинах – ты хочешь такой стать?

Мое отражение в зеркале покачало головой. Ну вот. Тогда все можно закончить сейчас.

Я залпом опрокинула в себя водку – так, как натренировалась это делать. Брр, какая гадость. А теперь таблетки. Начну с розовых, затем перейду к голубым, а потом заглочу беловато-серые в крапинку. А между делом буду иногда делать пару глотков воды и пить водку из стакана для шнапса.

Таблетка номер один: положить на язык, запить, проглотить. Есть. Номер два: положить на язык...

Стук в дверь. Это в моем плане предусмотрено не было, и я просто осталась сидеть на стуле с высунутым языком в надежде, что стучат в соседнюю дверь. Как бы не так. Стук раздался снова, барабанная дробь в дверь звучала все громче.

– Герри? Герри? Ты здесь? – закричал в коридоре знакомый голос. Оле! Я застыла с высунутым языком, от страха не в силах двинуться с места.

– Герри! Это я, Оле! – крикнул он из-за двери. – Я знаю, что ты там. Давай открывай! Иначе меня арестуют за нарушение общественного порядка. Герри! Мне нужно тебе что-то сказать. Герри!

Я потихоньку начинала злиться. Засунув язык обратно в рот, я проглотила таблетку, но забыла запить.

– Уходи, Оле, – попыталась прикрикнуть я, но во рту пересохло, и Оле не услышал меня. Он как одержимый колотил в дверь.

– Герри! Открой, Герри!

Я встала. Нужно отделаться от него. Иначе он всю ночь будет барабанить в дверь и орать.

– Сдесь нет никак-к-кой Гэ-эрри. Сдесь жи-вйот Юшенка. Уха-а-дите, или я пазаву пали-цийя, – крикнула я.

– Слава богу, ты там, Герри, – произнес Оле из-за двери. – Открой! Мне нужно поговорить с тобой.

– Не пойдет. Проваливай!

– Но почему? Я знаю, что Джо не пришел. Я все время глаз с фойе не спускал. Ты одна!

Открывай, впусти меня, люди уже и так странно на меня смотрят. – Очевидно, кто-то шел по коридору. – Добрый вечер, – поприветствовал этого кого-то Оле. – Не думайте, я не всегда такой. Просто сегодня жена мне изменила, и я напился. Не очень оригинально, я понимаю, но ничего лучшего мне в голову не пришло. Может, вы что подскажете? Ну, не смотрите же с таким идиотским выражением лица! На третьем верхнем зубе у вас кариес, я даже отсюда вижу.

Это совершено невыносимо. Если Оле продолжит приставать к постояльцам, то появление персонала гостиницы станет лишь вопросом времени, а мне это было совершенно ни к чему. Я открыла дверь.

– Ты чего так долго? – бесцеремонно спросил Оле и протиснулся мимо меня в комнату. – Ты что, была голая?

– Нет, я как раз... – О боже! Таблетки! Я пронеслась мимо Оле к столику и смахнула их себе в руку. При этом минимум половина оказалась на полу.

Но Оле этого не заметил. Он тяжело опустился на двуспальную кровать и растянулся на ней во весь рост.

– Только что внизу мне пришла в голову гениальная идея, – сказал он. – Пока я сидел там, в фойе, и глазел по сторонам в поисках твоего Джо, мне пришла самая потрясающая мысль из всех, что посещали меня когда-либо!

– Ты что, хочешь проспаться здесь, наверху? – спросила я, швырнув таблетки в ящик одной из тумбочек. Потом нагнулась и незаметно подобрала остальные.

– Нет, кое-что получше. Мне пришло в голову, что мы можем убить три выстрела одним зайцем. – Да, похоже, он набрался. – А что это ты там делаешь? Ты потеряла контактные линзы? Подожди, я тебе сейчас помогу.

– Нет-нет! – закричала я, от страха снова выпустив из рук таблетки. – Нет у меня никаких контактных линз. Я просто собираю... э-э... крошки...

– Значит, вот как: твой Джо тебя покинул, я прав? А мне изменила Миа. Звезды привели всех нас одновременно в этот отель. Ты следишь за моей мыслью?

– Всех, кроме Джо, – вставила я.

– Да-да. Ну, и где он там застрял? – спросил Оле. – Дай-ка я угадаю: у одного из его детей корь, правильно? Они всегда так говорят, эти женатые подонки.

– У него нет детей, – оборвала его я, осторожно запихнув таблетки под стол. Оле точно их не заметит: его способность к восприятию явно была сильно ограниченна. – И он не женат. Он появится здесь с минуты на минуту.

– Что? – Оле выпрямился. – Серьезно?

Я кивнула. «И у него черный пояс по карате», – хотелось мне добавить, чтобы Оле, наконец, убрался. Но это, к сожалению, не входило в его планы.

– Ха-ха, я почти попался! – Он снова откинулся на кровати. – Но что за свидание в столь поздний час? Слушай, Герри, дорогая, тебе незачем меня стесняться. Это может случиться и с самыми лучшими и красивыми из нас. Да, всех могут бросить, и любой неожиданно может оказаться в полной заднице.

– О, пожалуйста...

– Да-да, вот взгляни, например, на меня! Я тоже никогда не думал, что моя жена будет изменять мне, да еще с таким отвратительным мужиком. Посмотри на меня: я выгляжу намного лучше его, – самонадеянно произнес Оле. – Я, совершенно определенно, вообще самый красивый мужчина в мире. И к тому же стоматолог. Таким, как я, не изменяют.

– Оле, конечно же, это для тебя сильнейшее потрясение, и я с удовольствием поговорю с тобой об этом... как-нибудь в другой раз, а сейчас...

– Ты только послушай, какой у меня возник гениальный план. И тебе сразу станет лучше. Ты веришь в карму?

– Оле! Мне бы очень хотелось остаться одной. – Я зевнула. Неужели снотворное начало действовать? Быть этого не может!

– Ты не должна думать, что совершила ошибку, – проговорил Оле. – То, что Джо так отвратительно себя ведет, не имеет никакого отношения к тебе лично, поверь. Ты замечательная, а Джо, этот придурок, больше всего на свете жалеет, что женился не на тебе, а на своей жене. Но теперь уже слишком поздно. Он сам виноват. Подонок. Надо было раньше думать. Да и ты всегда плохо разбиралась в мужчинах, честно, я должен тебе в этом признаться. Ты выбираешь типов, у которых напрочь, отсутствуют чувство долга и ответственность и которые гонятся только за удовольствием. Все эти мужчины хотят всего лишь воспользоваться твоей молодостью и красотой, ничего не дав тебе взамен.