Она спустилась по выщербленным каменным ступеням, и, вдохнув запах бумаги, пыли и краски, — невольно улыбнулась.

— Леди Констанца! — торговец поднялся ей навстречу. «Рад вас видеть, с той недели не заходили к нам. Вам как обычно?».

Девушка, еще комкая в руке платок, кивнула и хозяин лавки, сняв с большого, обитого потрескавшейся кожей, кресла пачку книг, радушно сказал: «Сейчас я все принесу, я же для вас особо откладываю. Хотите, мальчика за элем пошлю? Или вина вам налить? У меня хорошее бордо, для таких, как вы покупателей, держу».

Констанца приняла серебряный бокал, и, внимательно стала просматривать плетеную корзину, полную книг, что поставил перед ней торговец.

— Вот это я, пожалуй, возьму, — пробормотала она, откладывая «Практику химической и герменевтической физики» Томаса Тимма.

— Не советую, — раздался сверху смешливый голос. «Это чистая алхимия, перевод трактата Жозефа Дюшена, личного врача короля Генриха. Впрочем, многим женщинам мистика кажется увлекательной».

Констанца подняла глаза и, увидев красивого, невысокого юношу в камзоле испанской кожи, сердито ответила: «Мне не кажется. Я предпочитаю мистике — науку. Вы читали сэра Фрэнсиса Бэкона?».

— Подержите, — юноша довольно бесцеремонно посадил ей на колени дремлющего ребенка — лет двух. Увидев глаза Констанцы, он рассмеялся: «Зубы у него есть, конечно, однако он не кусается. А сэра Бэкона, — юноша достал из-под мышки книгу, — я как раз купил. ««О значении и успехе знания, божественного и человеческого». Читали?

— В рукописи — сладко ответила Констанца. «Сэр Фрэнсис дружит с моим старшим братом.

Меня зовут леди Констанца Холланд, — она протянула руку.

— Мистер Джозеф, — поклонился юноша. «Я, кстати, врач».

— А это ваше дитя? — Констанца посмотрела на ребенка, который, просыпаясь, тер смуглыми кулачками чуть раскосые глаза.

— Младший брат, — расхохотался юноша. «Пьетро, ну, Питер, по-английски. Еще сестра есть, Анита, старше его на полчаса, — он спрятал книгу и, устроив Пьетро на руке, весело сказал:

«Пошли, встретим их всех, а то мы с тобой далеко убежали, а они медленно идут, все рассматривают. Рад бы познакомиться, леди Холланд, — поклонился юноша.

Констанца посмотрела ему вслед и сказала торговцу: «Я, пожалуй, возьму «Оптику в астрономии» мистера Кеплера».

— Последний экземпляр, — поднял бровь торговец. «Вам завернуть сейчас или домой прислать?».

— Не надо заворачивать, — остановила его Констанца, — я по дороге почитаю.

Она вышла в яркий, наполненный блеском солнца день, и, зажмурившись, приставив ладонь к глазам, увидела, как давешний юноша и его родители идут вверх, от пристани на Темзе.

Дети ковыляли, взявшись за руки, и отец — высокий, уже пожилой, — рассмеявшись, сказав что-то своей жене, подхватил их обоих.

Семья свернула к собору святого Павла, а Констанца, открыв книгу, забыв обо всем вокруг, медленно пошла в сторону усадьбы Кроу, перелистывая на ходу страницы.

Свечи горели в тяжелых, бронзовых канделябрах. Питер посмотрел на Констанцу, что, сидя с пером в руках, просматривала счета и подумал:

— Да, дом хороший. От усадьбы недалеко, тоже на реке, можно будет лодку для детей завести. И пони. И слуг, наконец, нанять, это тут матушка их не держит — мужчина невольно усмехнулся, — из-за бумаг, а я этим не занимаюсь. Мистрис Доусон бы туда забрать, однако, она от матушки никуда не поедет, опять же у Тео сейчас ребенок будет, ее помощь понадобится. Ну все, — он потрогал мешочек с кольцом, — решено, надо купчую подписывать.

— Тут ошибка, — сказала Констанца, — два раза по одному и тому же счету уплатили, посмотри, — она встала, и передав Питеру документы, склонилась над его плечом. От девушки пахло горько, волнующе — апельсином, — и Питер, взглянув на смуглую, с нежными пальцами руку — положил сверху свою.

— Видишь? — поинтересовалась Констанца.

— А? — он поднял синие глаза. «Да, вижу. Надо поставщику написать, приложить копии счетов, пусть сделает возврат средств. Я бы хотел, чтобы ты стала моей женой, Констанца».

Она все стояла, и Питер тоже поднялся — он был лишь не намного выше.

Мужчина достал кольцо и, протягивая его, сказал: «Вот, это индийские топазы, как раз к твоим глазам. Я завтра схожу к Джону, я просто хотел сначала заручиться твоим согласием.

Я выбрал нам дом в деревне, на реке, через месяц уже можно обвенчаться, у Святой Елены.

Надень, — он передал девушке кольцо.

Констанца помолчала, и ответила: «Я очень польщена, Питер, но я не могу. Я тебя не люблю. Так, — она помедлила, — нельзя».

— Ты полюбишь, — уверил ее мужчина. «Я тоже. Ну, так положено — муж должен любить свою жену. Надо просто подождать».

Девушка откинула изящную голову, и, встряхнув сложной прической, яростно проговорила:

«Я не хочу, чтобы меня любили потому, что так положено, Питер! Посмотри на себя — ты же все делаешь по плану, по расписанию, ты и жениться решил потому, что время пришло!»

— Ну да, — удивленно пожал плечами мужчина, — а как же иначе? Так и надо. Ты хорошая девушка, умная, у нас будут замечательные дети…

— Ты даже к шлюхам ходишь потому, что так положено, — ядовито заметила Констанца, — и тоже — в определенное время!

Питер отчаянно покраснел и пробормотал: «Откуда ты…»

— Все Сити знает, — отмахнулась Констанца, — каждый четверг с девяти до полуночи, могу даже сказать — куда.

— Ну так вот я не хочу ходить к шлюхам, — неожиданно зло ответил Питер, — я хочу семью и детей, чтобы все было, как надо.

— Во-первых, — Констанца вскинула острый подбородок, — я не хочу венчаться, и ты это отлично знаешь…

— Чушь, — сочно прервал ее Питер. «Это у тебя детское, я с большим уважением отношусь к твоему покойному отцу, но его взгляды…»

— Не смей говорить дурное о моем отце, — угрожающе произнесла Констанца, — он был великий ученый. Моя мать, кстати, тоже так думала — ну, насчет венчания.

Питер, было, хотел, что-то ответить, но прикусил язык, глядя на злые огоньки в ее глазах. «А во-вторых, — продолжила Констанца, — я люблю другого человека…»

— Кого ты можешь любить? — удивился мужчина.

— Ах, — Констанца схватила со стола серебряный нож для бумаг, и повертела его в руках, — ты считаешь, что если у меня большие уши, и большой нос, если я некрасивая, то я никого не могу любить?

— У тебя обыкновенные уши, — примирительно заметил Питер и, вздохнув, сказал: «Ну, нет, так нет. Хорошо еще, что я купчую на дом не стал заранее оформлять».

Тонкие губы Констанцы усмехнулись и она, протянув мужчине кольцо, сказала: «Возьми, и отдай той, которую ты и вправду будешь любить. Той, без которой ты жить не сможешь, той, за которой ты поедешь на край света и даже дальше».

Питер принял кольцо, и, убирая его в карман, хмыкнул: «Не уверен, что я куда-то поеду, я не люблю путешествовать».

— О, — заметила Констанца, — садясь за стол, — это пока. Ты же знаешь, моя мама сбежала к моему отцу в одном платье, и никогда, никогда, ни о чем не жалела. Так же и у тебя будет, ты только подожди.

— Ну, — Питер внезапно, широко улыбнулся, — если ко мне кто-то сбежит в одном платье, я уж найду, во что ее одеть.

Девушка рассмеялась и, протянув ему руку поверх стола, заваленного толстыми томами расчетных книг, сказала: «Давай останемся друзьями, ладно? И, конечно, я тебе буду продолжать делать балансы, ну, и все остальное».

Питер погрыз перо и нарочито небрежно спросил: «А кого это ты любишь? Ну, раз мы друзья…

Констанца зарделась и пробурчала: «Не твое дело. Запиши себе про этого поставщика, забудешь».

— Уже записал, — лениво ответил Питер. «Давай дальше, я еще хотел сегодня неоплаченные счета разобрать».

Фитили свечей чуть потрескивали, и мужчина, углубившись в работу, чуть вздохнув, сказал себе: «С другой стороны, конечно, она права. Даже мне хочется, чтобы меня любили, да вот найдется ли такая девушка? В одном платье, — он невольно рассмеялся и Констанца строго сказала: «Не отвлекайся!»