— Откуда ты знаешь? — Келли не скрывала удивления.

— Джилл рассказывала. Кроме того, я отлично помню тебя на свадьбе. Тебя все угнетало тогда, но ты очень хорошо прятала свои чувства под своими роскошными ресницами!..

Келли проглотила комплимент, благодаря Бога за то, что у нее действительно необыкновенно длинные ресницы, как, впрочем, и у всех женщин в ее семье. Будучи еще студенткой, она щедрой рукой накладывала тушь, чтобы придать выразительность своим серо-зеленым глазам, считая, что это ее единственное достоинство. Она слышала много восторгов по этому поводу, но почему-то только восхищение Лоренса взволновало ее.

— Да, я не могла отказать Джилл, — сказала она наконец.

— Конечно, не могла, никто никогда не отказывал ей ни в чем. Главным образом потому, что она была на удивление нетребовательна и очень редко просила о чем-нибудь. Это удивительно, что достаток нисколько не испортил ее! — Лоренс пододвинул блюдо поближе к Келли. — Возьми сандвич. Извини за такое незамысловатое угощение, но стряпня — не моя стихия.

— Строго говоря и не моя тоже, — призналась Келли, без энтузиазма откусывая сандвич. Обычно она ела семгу с большим удовольствием, но не сегодня. — Как ты догадался, что я люблю семгу? Помнится, Джилл ее ненавидела.

— Я многое знаю о тебе, — в который раз напомнил Лоренс, внимательно разглядывая ее. — Джилл выдавала мне кучу информации. Например, я знаю, что будучи независимой до фанатизма, ты не принимала от нее дорогих подарков и не позволяла угощать себя деликатесами. Что ты до сумасшествия была влюблена в кого-то в университете…

— Господи, она рассказывала тебе все это? Могу представить, как ты умирал от скуки от этих откровений!..

— Вовсе нет. Джилл ведь говорила мне не все сразу, а постепенно. Поэтому прежде чем пригласить тебя в гости, я купил семгу, помня, что ты ее обожаешь! — Он улыбнулся. — Ты ведь знаешь, что человеческий мозг хранит информацию и выдает ее по мере надобности?!

И когда не нужно — тоже, мрачно подумала Келли. Она с вожделением смотрела на чашку кофе, размышляя, будет ли от него опять болеть голова, не нагрянет ли бессонница…

— Он без кофеина. — Лоренс, легко читая ее мысли, с обезоруживающей простотой добавил: — Я помню о твоей головной боли.

— Вот что значит тренированный ум, — Келли чуть улыбнулась и, взяв чашку с кофе, добавила молока. — Не будет ли бестактно с моей стороны, если я поинтересуюсь участью обстановки вашего с Джилл дома?

— Вовсе нет. Большинство вещей продано на аукционе. — Он бросил на нее темный, полный сожаления взгляд. — Извини, Келли, может быть, ты хотела что-то оставить себе? Мне не пришло в голову…

— Ну что ты! — поспешно заверила Келли. — И потом, ты ведь отдал мне серьги… Или это была идея Стеллы Монд?

— Нет, моя. — Он внимательно разглядывая свою чашку. — Вот копия свадебного букета на гроб — это действительно идея моей тещи.

Келли понимающе кивнула.

— Я сразу подумала тогда, что такое не могло прийти тебе в голову.

— Стелла полагает, что таким образом с Джилл навсегда останется наша любовь.

— Что ж, ей простительно.

— Знаешь, мы с Джилл зачастую видели вещи в разном свете. — Келли удивилась, что Лоренса вдруг потянуло на исповедь. — С кем-то другим это было бы невозможно, но нам удавалось обходить острые углы.

— А может быть, такая терпимость и есть верный признак любви? Принимать другого человека таким, каков он есть, даже если совсем не похож на тебя самого?! — осторожно сказала Келли. — Джилл и я тоже были во многом полярны. Даже удивительно, что мы так долго оставались близкими подругами. Мне очень часто было трудно мириться с ее принципами. — Келли улыбнулась. — Я знаю, что в свою очередь мой образ жизни был абсолютно неприемлем для нее и, если честно, ее для меня — тоже, но это не имело значения.

— Ты необычная женщина, Келли Эванс! И все ж, возьми еще сандвич. — Лоренс подвинул блюдо, но она покачала головой, пытаясь понять, что подразумевалось под словом «необычная».

— Извини, что тебе пришлось возиться, но я не голодна.

— Потому что ты слишком устала, — назидательно заметил он, убирая тарелки. — Тебе очень нужно надрываться в этом баре?

— Нет, мне не нужно работать там вовсе, если ты имеешь в виду финансовую сторону.

— Неужели твоя журналистская практика на самом деле так прибыльна?

— Гонораров хватает, чтобы держаться на плаву. Но даже если мне удастся издать роман, я все же буду уделять час или два «Короне», потому что мне необходимо общение с людьми. Если судьба не воспротивится, конечно.

Лоренс потянулся через стол и взял ее руки в свои.

— Перейди мост, если ступил на него, как любит говорить моя мать.

— Я тоже так говорю. — Келли улыбнулась. — А как она поживает? Я ведь довольно часто встречала ее у Джилл.

— У них были общие интересы, — хмыкнул Лоренс. — Мама в порядке. Сейчас они с отцом уехали в Швейцарию, это часть ее новой оздоровительной программы специально для него. Отец, увы, начал сдавать, с тех пор как вышел на пенсию.

Келли хихикнула.

— Если твоя мать взялась за мистера Лаутона, ему лучше подчиниться!

— Именно это я и сказал отцу. Мама очень решительная женщина… Ты нравишься ей, — небрежно добавил он. — Она недавно спрашивала меня, как ты живешь, а я вынужден был признаться, что не знаю.

— Господи! Так вот кому я обязана, что ты вспомнил обо мне?!

— Неправда. Ты знаешь, что это не так. Я пришел той ночью, потому что ты была единственным человеком в мире, с кем я мог поговорить. — Он не спускал с нее глаз. — Ничего другого не было в моих мыслях, Келли! Ты должна верить мне.

Она коротко вздохнула и отняла руки.

— О, я верю, да это и не трудно. Знаю, что я не в твоем вкусе… Но и ты не в моем, — добавила она, что было явной ложью, и потому в ту же секунду залилась краской.

— Что значит «не в моем вкусе»? Ты чертовски привлекательна. Умница. С прекрасной фигурой. И… такая земная… — Лоренс выразительно приподнял бровь. — И не один я понимаю это, правда? Сегодня я имел возможность наблюдать, как чей-то жених пожирал тебя глазами, забыв обо всем на свете. Он не мог заставить себя оторваться от стойки весь вечер.

Келли с удивлением посмотрела на него.

— Я думала, ты ушел…

— Я просто перешел в другой зал и решал кроссворд, но все видел.

— Ты подсматривал? — Она недовольно сдвинула брови.

— Нет, просто хотел удостовериться, что парень не позволит себе лишнего.

— И что бы ты сделал?

— Врезал бы как следует.

— А ты не подумал, что мне могло быть приятно его внимание?

— Сильно сомневаюсь в этом!

А ведь он прав, подумала девушка. В присутствии Лоренса все другие мужчины переставали для нее существовать… Она неожиданно резко встала.

— Мне пора домой, я не привыкла работать каждый вечер и устала.

Лоренс тоже поднялся.

— Поспи завтра подольше!

— Если я позволю себе это, то пропущу свою любимую газету, — объяснила Келли, когда они шли через холл.

Лоренс помедлил, прежде чем открыть дверь.

— Я куплю ее для тебя и привезу после полудня. Тогда ты хоть сможешь выспаться и отдохнуть.

Это уж слишком! Келли были убита наповал, но вдруг сообразила, что зря радуется: ведь его внимание, очевидно, вызвано весьма специфической причиной, и не будь ее…

— Очень мило с твоей стороны, но киоск открывается в десять. Это слишком поздно, чтобы валяться в постели. Даже в выходной.

Лоренс только пожал плечами и, провожая ее домой, без умолку рассказывал о своем брате и его предстоящей свадьбе.

— Мои родители вернутся довольно скоро: маме ведь нужно основательно подготовиться к свадьбе Макса. Она купила себе роскошное вечернее платье год назад, но…

— Твоя мать очень практичная женщина, — засмеялась Келли.

— Подозреваю, что только вероятность моей неадекватной реакции останавливает ее от того, чтобы появиться на свадьбе Макса в том же платье, что и на моей.