Изменить стиль страницы

Краешком сознания Карен отметила, что он, очевидно, еще не остыл после их стычки в библиотеке.

– Оно выглядит по-другому только потому, что убийце кто-то помешал, – упрямо заявила она. – В противном случае мы бы увидели то же самое ритуальное поведение, как и на прежних местах преступлений.

– То есть вы по-прежнему исходите из предположения, что убийца – один и тот же человек.

Карен стиснула зубы. Они нарушали все правила того, каким должно было быть рабочее совещание. Предполагалось, что это будет свободный и неформальный обмен мнениями, а не массированная атака.

– Мне кажется, все предельно ясно, – высказался Дель Монако. – У нас нет причин полагать, что преступление совершил один и тот же человек.

Остальные закивали в знак согласия и, подобно тому как песок утекает сквозь пальцы, Карен почувствовала, что теряет контроль над аудиторией.

Мы уже дискутировали об этом год назад или около того верно? – осведомился Гиффорд. – И, пока у нас не появятся убедительные доказательства считать по-другому, эту тему следует оставить в покое. Надо двигаться дальше.

Карен положила пульт дистанционного управления на стол и закрыла папку-скоросшиватель.

– Это все, что у меня есть на данный момент.

Оглянувшись через плечо на снимок кровавого узора на стене алая жидкость на котором переливалась через край экрана, она вдруг поняла, что картина изуродованного тела Мелани Хоффман пожалуй, еще долго не изгладится у нее из памяти. Она повернулась к коллегам, которые развалились на стульях, глядя на нее.

– Всем спасибо за помощь.

Собрав свои вещи, Карен быстрым шагом направилась к двери.

…десятая

Он вдруг ощутил новый прилив вдохновения и обнаружил, что почти бежит к клавиатуре. Усевшись за стол, он принялся торопливо нажимать на клавиши, и слова неудержимым потоком хлынули из него, как будто кто-то рисовал их на мониторе баллончиком с краской.

… – Черт подери, куда ты подевался, маленький крысеныш? А ну иди сюда и поиграй со мной!

Я зажимаю ладонями уши и закрываю глаза, хотя в моем убежище и так темно. Так темно, что иногда мне становится страшно. Но зато я чувствую себя в безопасности. Здесь я могу делать все, что хочу, и он не может помешать мне. И оставаться в своем потайном месте я тоже могу столько, сколько захочу, – час, два, три, пять. Его не интересует, где я и что со мной, если только я ему не нужен. И если я не отвечаю ему, он думает, что меня нет в доме и что я прячусь где-нибудь во дворе ранчо. Он знает, что ни за что не сможет найти меня до тех пор, пока я сам не решу вернуться. Потому что здесь, на этой земле, очень удобно прятаться. Я могу ночевать прямо под черным небом. Я отчетливо вижу звезды над головой. Там темно, там очень темно.

Но здесь, в моем убежище, тепло и уютно. Я принес сюда кое-какие вещи, и теперь мой дом тут. Кроме того, отсюда я могу наблюдать за ним. Я знаю, где он находится. И пока он не найдет меня…

– Сукин сын, куда ты подевался, черт подери?

Я слышу, как распахивается и с грохотом закрывается задняя дверь. Он ищет меня. Я снова ему нужен.

Я ненавижу, как от него пахнет. Я ненавижу его грязные ногти и кривые зубы, изъеденные кариесом. От него мерзко разит пивом. Я ненавижу его нижнее белье, все в желтых пятнах от мочи.

Я его ненавижу.

Но довольно об этом. Ни к чему терзать себя. Мне больше не будет больно.

Больше не будет…

Он вскочил со стула и отпрыгнул от письменного стола. Мягко светился экран компьютера, весело подмигивала палочка курсора, а на лбу у него выступили крупные капли холодного пота. Воспоминания захватили его. Они оказались неожиданно яркими, но при этом какими-то далекими. Очень далекими. Ведь все это случилось так давно. Он должен как-то справиться с этими мыслями, этими воспоминаниями. Он должен обуздать их и одновременно дать им выход. Он на мгновение задумался над этим, но ничего не придумал – пока во всяком случае. Вытерев пот со лба рукавом, он подошел к верстаку. Сложив мягкую салфетку так, что получился правильный квадрат, он подышал на латунный значок и принялся полировать его. Три раза. Вот так, вот так, вот так. Пятна грязи исчезли, оставив после себя сверкающий символ власти. Символ могущества.

Он снова спрятал значок в кожаный бумажник, где уже лежало удостоверение агента ФБР, и сунул его в карман пиджака. После этого он вернулся к фотографиям Сандры Франке, женщины, которая привлекла его внимание несколько дней назад. Да, она являла собой сосуд зла, никакого сомнения. Перебирая фотографии, он стиснул зубы так, что на скулах заиграли желваки. Дьявольский сосуд зла.

– Сегодня в качестве приза разыгрывается тридцатилетняя стоматолог-гигиенист. Место рождения – Таллахасси, Флорида, – дурачась, объявил он голосом ведущего телевизионной лотереи. – Она катается на лыжах зимой, плавает летом и поднимает тяжести круглый год. Прекрасный образчик физического здоровья. Деннис, скажи ей, что она выиграла.

Он тоненько захихикал и принялся болтать ногами, сидя на стуле. Три раза вперед и притопнуть каблуком. Туп-туп-туп. Только три раза – именно так все и должно быть.

– Время пришло! Мы отправляемся в гости к Волшебнику. чудесному Волшебнику страны Оз. Волшебник страны Оз! Оззи, Оззи и Гарриет. Гарриет, самая главная сука. Сука, сука, ни на что другое она не способна. Сука, стерва, я все равно тебя достану!

Он надел пиджак, аккуратно разгладил лацканы и посмотрел на себя в зеркало. Поправив галстук, затянул узел потуже. Попробовал пальцем, крепко ли держатся накладные усы, и тщательно оглядел их со всех сторон. Затем наступил черед шерстяного пальто и завершила переодевание черная стетсоновская шляпа.

Остановившись перед зеркалом в холле, он критическим взглядом окинул свое отражение. Сунув руку во внутренний карман пиджака, извлек оттуда портмоне с удостоверением и значком агента ФБР. Раскрыв его заученным движением, отточенным сотнями повторений, он отступил на шаг и откинул голову назад.

– ФБР, мэм. Пожалуйста, откройте дверь. Мне нужна ваша помощь.

Мне нужна твоя душа, мне нужны твои… Глаза.

…одиннадцатая

Прерывистый сигнал коммуникатора заставил Карен вздрогнуть от неожиданности, и она едва не выпустила из рук руль, заворачивая за угол в нескольких кварталах от своего дома. Порывшись в кармане, она извлекла оттуда приборчик, дисплей которого показывал, что она пропустила вызов от Робби. Переводя взгляд с темной, скользкой после дождя дороги на клавиатуру коммуникатора, она принялась набирать номер Робби.

Слушая сигнал вызова, Карен вздрогнула: с небес вновь обрушился водопад, в мгновение ока заливший ветровое стекло ее внедорожника. Она включила «дворники», и тут Робби ответил на звонок.

– Мне звонил Бледсоу, – сообщил он. – Сосед обнаружил тело, номер 609 в Херрингтоне. Говорит, похоже на нашего парня. Он уже в пути, но ему ехать еще минут пятнадцать, вот он и попросил перезвонить тебе.

– Я всего в полумиле оттуда.

– Да я и сам недалеко. Встретимся там. До скорого.

Дом представлял собой скромный одноэтажный кирпичный особнячок в колониальном стиле, лужайке и цветочным клумбам перед которым явно требовался садовник. На подъездной дорожке была припаркована сверкающая красная «Хундаи соната», в задний бампер которой решеткой радиатора уткнулась полицейская машина.

Карен подрулила к тротуару, и фары ее машины выхватили залитое слезами лицо женщины лет пятидесяти, стоявшей на крыльце под навесом. Глаза у нее покраснели, веки припухли. Она неловко переминалась с ноги на ногу от холода. Рядом с нею неподвижно застыл полисмен в форме.

Подойдя к дому, Карен предъявила удостоверение личности.

– Сэнди! – всхлипнула женщина. – Сэнди, она там, она… О боже! Она…