Остановившись перед задней дверью, он осторожно и негромко постучал. Прислушался, не залает ли в доме собака. Никого. Очень хорошо. Обойдя здание по кругу еще раз, он снова остановился, на этот раз перед входной дверью, которую загораживали от улицы густые кусты, высокие, чуть ли не до самого навеса. Он еще раз постучал, затем нажал кнопку звонка и в конце концов решил, что дома никого нет. Надев латексные перчатки, он вынул из кармана связку отмычек и принялся выбирать подходящую.
Через пару минут он уже стоял в коридоре, разглядывая внутреннее убранство. Неплохо, хотя и не так изысканно, как в жилище последней сучки. Два фабричных дивана с кошмарной обивкой в цветочек, старый телевизор марки «Дженерал электрик» в углу, на меламиновой тумбе, и небольшой ковер на деревянном полу. Должно быть, дом построили лет тридцать-сорок назад. Впрочем, дурной вкус появился намного раньше.
Войдя в главную спальню, он быстро и тщательно обыскал выдвижные ящики комода и ночного столика. Никаких презервативов, никаких тяжелых, массивных наручных часов, никаких журналов «Спортс иллюстрейтид». Никакого лосьона после бритья и одеколона с мускусным ароматом. В шкафу висела только женская одежда. Вывод: приятелей или знакомых мужского пола в наличии не имеется, так что о них можно не беспокоиться.
Выходя из комнаты, он мимоходом коснулся матрацев. Новые и упругие, как раз то, что надо для его замысла. Настоящему художнику требуется соответствующее оформление, среда, если хотите, иначе результаты его трудов окажутся неприемлемыми. Но все по порядку. Сначала необходимо покарать зло.
Он прошел в кухню и осмотрел ящики буфета в поисках ножей для резки мяса. Отлично, целых четыре штуки. Взяв один, он тщательно проверил его. Достаточно острый. Именно то, что надо. Положив нож на место, он развернулся к холодильнику. Очень полезная штука. Он многое способен рассказать о людях. Не только то, что находится внутри, но и снаружи. На дверце и стенках его, прикрепленные магнитами, красовались многочисленные фотографии. И на всех эта сучка-хозяйка в различных позах: держит в руках лыжи для скоростного спуска зимой, мчится в сверкающих брызгах, рассекая водную гладь, на водных лыжах летом, а вот занимается со своим личным тренером в фитнес-клубе.
В коридор, тянувшийся вдоль фасада дома, выходили еще две двери. Спальни. В одной мебели не было вовсе, а в другой обстановку составляли старая дубовая кровать и старый дубовый шкаф ей под стать. Вместе они производили гнетущее впечатление. И полное отсутствие личных вещей. Итого: соседка тоже отсутствует.
Направляясь к входной двери, он увидел нераспечатанный конверт, лежавший на низком комоде. Адресован он был Сандре Энн Франкс. Вот, значит, как зовут эту суку. Теперь он не сомневался в том, что знает о ней больше, чем ее гинеколог. Сандра Энн Франкс. Что же, ей недолго оставаться Франкс.
Я буду откровенен с вами, мисс Франкс. [13]Нет, нет, позвольте мне быть прямым и резким, когда я протыкаю ножом ваши глаза!
Иногда, если слишком сосредоточиться, можно упустить смешную сторону в любой ситуации.
Но зло – это совсем не смешно. Это очень серьезное дело. И Сандра Энн Франке только что прошла последний тест и сдала выпускной экзамен. Подобно влажной глине, которую вынули из коробки, она готова к тому, чтобы ее смяли и придали ей нужную форму. А потом разрезали на куски.
Бросив взгляд на часы, он отметил, что пробыл в доме почти четыре минуты. Самое время уходить. Захлопнув за собой дверь, он подергал за ручку, чтобы убедиться, что она заперта. Ему не хотелось, чтобы с сукой что-нибудь случилось до его возвращения.
…шестая
Карен Вейл стояла у задней стены аудитории в Академии, ожидая, пока все рассядутся и можно будет начать лекцию. Каждому новому курсу агентов она преподавала начала поведенческого анализа, чтобы новобранцы не попали в глупое положение, как тот коп, который искренне верил, что она способна, подержав в руках одежду жертвы, описать лицо и приметы убийцы.
– Итак, чтобы не терять времени, я приглашаю на кафедру специального агента Вейл.
Головы всех присутствующих повернулись к Карен, но аплодисментов не последовало. Обычно инструктор представлял ее с такой помпой и торжественностью, что новые агенты считали своим долгом поприветствовать ее вставанием, или, по крайней мере, теплыми и дружескими аплодисментами. Но этот инструктор сам принадлежал к новичкам и, похоже, в отличие от своих коллег не счел нужным подробнее ознакомить студентов с ее биографией. По крайней мере, так ей показалось. Карен неотвязно думала о Мелани Хоффман, так что особенно не прислушивалась к тому, что он там наговорил.
Она спустилась вниз, на кафедру, раскрыла портативный компьютер и подняла голову, осматривая ряды слушателей, лица которых с напряженным ожиданием были обращены к ней. Она хорошо помнила это выражение, этот взгляд и ощущение восторга, когда делаешь первые шаги и узнаешь нечто новое. Она любила свою работу, несмотря ни на что – хотя это было довольно странно, учитывая то, чем ей приходилось заниматься, – и по-прежнему ощущала, что каждое новое дело бросает вызов ее интеллекту и квалификации. Но свежесть новизны была уже утрачена – подобно тому, как восторженное возбуждение, которое ощущаешь в самом начале романтической влюбленности, со временем теряет свою остроту и пикантность. Так что теперь она не только доказывала свою нужность, но и старалась не утратить интереса к тому, чем занимается.
– Меня зовут Карен Вейл, – начала она. – Я знаю, вы ожидали увидеть на моем месте мужчину. Об этом можно догадаться по вашим лицам.
Ей нравилось с самого начала заставить своих слушателей защищаться. Это входило в неофициальную процедуру инициации новых агентов. Хотя, пожалуй, тому была и иная причина: уж слишком много допросов она провела, отчего с течением времени поневоле начала пытаться играть первую скрипку в любом разговоре.
– Составление психологических портретов преступников нельзя назвать точной наукой, кто бы что ни говорил. Я могла бы просто предложить вам прочитать одну из книг Дугласа, а потом прийти сюда через пару дней, чтобы получить ответы на свои вопросы. Но это не мой стиль. Я собираюсь познакомить вас с некоторыми особенностями больного разума, которые мы пытаемся проследить в полевых условиях. Хотя, говоря откровенно, формулировка «больной разум» не совсем точна. Насилие, которое преступники совершают над другими, действительно выходит за пределы нормального поведения, в этом нет сомнения, но при этом они не страдают умственным расстройством и чертовски хорошо понимают, что творят. Но мы еще вернемся к этому.
Карен подробно остановилась на организационных принципах работы своего отдела, безошибочно уловив момент, когда настало время наращивать темп. В задних рядах кое-кто из агентов уже опустил голову на скрещенные руки, с нетерпением ожидая перерыва на обед.
– А теперь перейдем к конкретным примерам, чтобы вы получили представление о том, как мы работаем. – Она нажала кнопку на аудиовизуальной демонстрационной панели. Освещение в аудитории стало тусклым, а на стене у нее за спиной вспыхнул экран. По черному фону побежали желто-белые буквы текста. Загорелась надпись: «Группа оперативного реагирования на чрезвычайные ситуации, поведенческий анализ предполагаемого поведения». Карен нажала следующую кнопку на пульте дистанционного управления, и программа «PowerPoint» [14]послушно выдала на экран первый слайд. В те времена, когда она еще училась в школе, в ходу были настоящие слайды. Они заедали, теряли яркость и контрастность, если оставались в проекторе надолго, а о такой графике, с какой она работала теперь, готовя свои презентации для ФБР, можно было только мечтать. Сейчас ее слайды скользили по экрану, сменяя друг друга, подкрепленные звуковыми и видеоэффектами. Но ее студенты продолжали клевать носом. Вот тебе и преимущества новых технологий!