В результате двухнедельных ожесточенных боев, в которых, по сути, и решилась судьба всей кампании, удалось остановить и измотать вражеские части. А самое главное — переломить в свою пользу ситуацию в воздухе!Теперь этот ключ к победе находился в руках союзников. И Андрею было приятно сознавать, что советские пилоты внесли в это основную лепту. Так что угроза прорыва противника на оперативный простор, можно сказать, ликвидирована. И скоро начнется контрнаступление. У и так понесшего немалые потери в боях врага стала в полной мере сказываться проблема со снабжением. Железная дорога на Синае была сильно разрушена британцами при отступлении, а автотранспортом по единственной автодороге через сотни километров пустыни много не натаскаешь. Кораблями тоже не получалось — немцам так и не удалось выгнать в море основные силы итальянского флота. Видимо, это было выше человеческих сил — у итальянских адмиралов находилась отмазка на любой случай. Поэтому морские пути, несмотря на снизившуюся после потери базы в Александрии активность, все еще контролировал британский флот. И проблема длинного транспортного плеча встала перед Роммелем в полный рост. На затяжные бои в таких условиях он не рассчитывал…

 До аэропорта Дамаска они добрались без проблем. Времени действительно было в обрез, они чуть не опоздали — Ли–2 из Москвы приземлился буквально через двадцать минут после них. Андрей с Брежневым подошли вплотную к зарулившему на стоянку и еще даже не заглушившему двигатели самолету. Открылся люк, техник спустил лестницу. В проеме показался человек со знакомым жестким выражением лица. Брежнева при виде его аж перекосило:

 - Товарищ армейский комиссар первого ранга, с прибытием! — возопил тот, вытянувшись в струнку, так, что его обычно хорошо различимый уже животик непостижимым образом куда–то улетучился. Человек спустился на землю, кивнул застывшему, как статуя, Брежневу, но повернулся сразу к Андрею:

 - Здравствуйте, товарищ Воронов, — тепло, без армейского официоза, поприветствовал его. — Рад вновь с вами работать, хоть и в непривычной обстановке!

 - И вам здравствовать, товарищ Мехлис! Как долетели, Лев Захарович? — ответил в том же тоне Андрей, не обращая внимания на медленно выпадающего в осадок Брежнева. А что такого? До войны Мехлис работал наркомом Народного Контроля, и Воронову, разруливавшему многочисленные производственные проблемы, приходилось, с подачи Сталина, не раз обращаться к нему за помощью. С тех времен у Льва Захаровича остались хорошие впечатления о молодом специалисте, а главное — он знал, что Воронову всецело доверяет Сам, и это для него было важнее любой другой рекомендации.

 После длительной беседы выяснилось, что Мехлис прибыл сюда не просто так, а как глава Советской военной миссии в Палестине — нового органа, чье создание было недавно согласовано с союзниками. Как оказалось, все это время продолжались переговоры, а точнее — откровенная торговля между советским и британским правительствами относительно нынешнего и будущего устройства Ближнего Востока. Не зря тогда Сталин измучил Андрея вопросами! В итоге к безоговорочно советской зоне влияния отходил весь Иран, а в Палестине СССР требовал прекратить действие британского мандата, который, по мнению Кремля, себя давно исчерпал. Причем советские дипломаты парадоксальным образом опирались на выводы самих же англичан: еще в тридцать седьмом специально назначенная Королевская комиссия пришла к выводу, что необходимо создать чисто еврейское государство к западу от реки Иордан, а арабское — к востоку, поделив, таким образом, Палестину. Но по политическим причинам отчет комиссии был положен под сукно. Теперь же СССР требовал немедленно, сразу после выдворения итало–немецких войск отсюда — что, как все уже понимали, дело ближайших пары месяцев как максимум, осуществить это.

 Британцы поначалу упирались всеми конечностями, но они находились сейчас не в лучшем положении, поэтому постепенно им пришлось уступить. Не до конца. Предложение отложить решение вопроса на после войны Сталин сразу же безоговорочно отверг, прекрасно понимая, что потом от хитрых бриттов фиг чего добьешься. Тогда Черчилль предложил создать совместную советско–британскую военную администрацию, которая временно, до конца войны, будет управлять этой территорией. Кремль согласился, с условием, что административное управление будет передано Еврейскому агентству во главе с Бен–Гурионом прямо сейчас. Уже после заключения договора СССР потребовал немедленно выселить с территории будущего еврейского государства все арабское население, тем более что оно, в большей своей части было сильно прогерманским. А некоторые арабские банды вели, по сути, партизанскую войну в тылу союзников. Англичане, прямо не отказываясь — вообще–то идея трансфера населения им и принадлежала, начали увиливать, ссылаясь на нехватку войск, трудности с организацией и так далее. И, в конце концов, предложили сделать это силами советских войск. После разгрома Роммеля, разумеется.

 Подноготная отказа была ясна — Британия не хотела такими действиями портить свою репутацию среди населения остальных арабских стран, входивших в Содружество. Но Сталин с Молотовым тоже не вчера родились и на замаскированную английскую провокацию не поддались — зачем СССР наживать врагов на арабском Востоке? Поэтому выполнение этой задачи предложили возложить на бойцов «Хаганы». Заодно Сталин получал прекрасный повод их вооружить до зубов, превратив в серьезный противовес английским колониальным войскам — что позволяло СССР не держать здесь значительные силы, которых и на германском фронте не хватало! Загнанные в дипломатическую ловушку по причине собственной же излишней хитрости англичане вынуждены были согласиться с этим планом.

 Так что уже этим самолетом, вместе с главой военной миссии, прибыло несколько опытных военных экспертов. Их надо переправить «на гору» — так называли среди союзников укрепрайон «Кармель», к руководству «Хаганы». Там, на месте, они изучат вопрос досконально и сообщат, какие и сколько инструкторов и вооружений требуется для приведения еврейских отрядов самообороны к состоянию полноценной армии.

 В общем, Мехлис был назначен кем–то вроде военного коменданта Палестины, и на этого беспредельно преданного лично ему, чрезвычайно жесткого, но предельно честного человека Сталин и возложил обязанность проконтролировать, а если надо — то и помочь неопытным еще еврейским товарищам в таком деликатном и сложном деле. Андрей не мог не восхититься выбором Вождя — этот человек действительно выполнит все его указания до последней буквы. Одновременно можно было посочувствовать Бен–Гуриону — тяжело ему придется в общении с этим «контролером»! Зато за будущее государства Израиль можно не переживать — товарищ Мехлис строго проследит, чтобы еврейское руководство не проявило случайно излишнего либерализма, который может потом горько аукнуться через десятки лет. Сталин, вследствие, видимо, рассказов Воронова, с начала войны держал Льва Захаровича при себе, начальником политуправления РККА, и на фронт не выпускал. Во избежание… А теперь вот нашел ему подходящее дело!

 Тем временем Мехлис устроил допрос с пристрастием бригадному комиссару. Бедный Брежнев, и так ввергнутый в шок неожиданным приездом своего самого высокого начальства, с трудом что–то смог доложить о проделанной работе. Судя по недовольному выражению лица Льва Захаровича, эта самая работа тянула, как минимум, на десять лет без права переписки, хотя Андрей прекрасно знал, что никаких уж страшных ляпов Брежнев тут не допустил. Но такой человек этот Мехлис! Потом пришлось сопроводить гостя на встречу с британской администрацией, готовить почву для сотрудничества, так сказать. После чего Мехлис потребовал отвезти его на передовую. Воронов с Брежневым наперебой пытались отговорить его от этого опасного шага, но гость был непреклонен. Он–де тут не только на дипломатических приемах штаны просиживать приехал, поэтому должен владеть обстановкой. Пришлось подчиниться. Андрей только надеялся, что Сталин снабдил своего представителя твердым указанием не вмешиваться в командование боевыми действиями. Это было бы абсолютно лишним…