Словом, уже наутро я бегал и прыгал по сырой траве, на ходу передергивая затвор карабина. А не выспавшийся с утра Сергеич меланхолично грыз семечки, иногда вставляя ехидные комментарии относительно моих способностей.

— Руку неправильно держишь! Не в сторону затвор тяни, а ладонь к цевью прижимай! Пусть она у тебя вдоль винтовки скользит, тогда увод от цели минимальный будет. И стволом не маши, это не коса. Нет, косить им, в принципе, можно… только не траву и не таким образом.

Он сплюнул шелуху и поднялся с пенька.

— Дай-ка сюда.

Оружие в его руках странным образом как бы прилипло к ладоням и стало их продолжением. Мой учитель плавно повернулся на месте, присаживаясь на корточки и непостижимым образом вдруг съехал куда-то вбок. При этом черный зрачок ствола неотрывно смотрел мне куда-то в район переносицы. Сергеич сделал кувырок вперед и внезапно нырнул в какую-то ложбинку. Сухо щелкнул боек. Откровенно говоря, вдоль моей спины проскользнула холодная струйка. Я отчетливо представил себе, что оружие у него в руках вполне себе боевое, и за эти несколько секунд меня бы убили, по меньшей мере, пять раз. Никакие прошлые навыки и умения ничем мне в данной ситуации не помогли: тело просто не успевало реагировать на стремительно меняющуюся обстановку. Всему, абсолютно всему теперь придется учиться заново!

— Ну, вот где-то так… — приподнялся из травы посредник. — Это я еще форму подрастерял…

— Фига себе — подрастерял! Это ж каким ты головорезом-то был?

— Да обычным, разве что, не шибко ленивым, — невозмутимо пожал плечами мой собеседник. — Наука, в принципе, несложная, было бы желание.

Желание было. Имелась и возможность. Поэтому мы с ним встречались достаточно часто, тем более что мужиком он оказался общительным и интересным. Было о чем поговорить и что послушать. За два года я узнал и услышал весьма много интересного, о чем раньше слыхивал только краем уха. Кое-чему даже и научился. Жалко, что времени было мало, да и поездки из Питера в Москву тоже случались не так часто, как хотелось бы.

Надо сказать, что учеба моя даром не прошла: даже на наших пострелушках я теперь был нечастым гостем в «мертвяке». Да и вопросов по поводу того, подстрелил я оппонента или нет, тоже стало возникать существенно меньше. Как правило, стрелял я теперь с более короткого расстояния, и поэтому никаких сомнений у посредников больше не возникало. Да и патронов стал расходовать меньше. Не то, чтобы мне их было жалко, денег-то хватало. Просто я приучился не стрелять попусту. Моим личным рекордом стало одно из мероприятий, которое мы делали на каком-то празднике. Шесть патронов и пятеро пораженных противников. На окружающих это произвело неслабое впечатление. На меня — тоже. Впрочем, всё это уже в прошлом. Теперь мы стреляем пластиковыми шариками и попадания вполне себе видны и ощутимы. Правда, антураж сильно поубавился, это да… Но посредники остались. У них и без того работы хватало. Но сто и даже на пятьдесят метров наши винтовки не стреляют. Тем более — на большую дистанцию. Здесь епархия посредников — они определяют пораженных.

Прибывшие на совещание драгуны наш план одобрили, благо что на новом месте им даже копать особенно не пришлось: местность и так оказалась изрыта всевозможными ямками и канавками. Осталось только подсыпать брустверы — и вот тебе готовая позиция. Прихватив лопаты, москвичи дружно потопали к новому месту. А следом за ними, навьюченные снаряжением, поперлись недовольные пиротехники. Больше всех возмущались, как это ни странно, кинооператоры. Казалось бы, какого хрена? Камеры им на руках не тащить, машины спокойно подъедут чуть не к самому месту «боя». А вот поди ж ты! Чудна душа человеческая!

— Попрыгали!

Марк собран и серьезен и совсем не напоминает прежнего добродушного собеседника. Неужели форма так меняет человека? На плечах у него погоны обер-лейтенанта, на голове фуражка. Подлинная, не новодел. Редкость, вообще-то, обычно у нас большинство предметов новодельные, хотя и очень аккуратно изготовленные. По подлинным образцам.

Такой формой у нас могут похвастаться только немногие. В основном, «старики». Только у них, как правило, все снаряжение правильное, за немалые бабки изготовленное. Впрочем, деньги тут не самое главное. Не каждому такая аутентичность нужна, это уж от человека зависит. Вот у меня, например, почти вся форма, кроме каски, на первый взгляд — родной вермахт. Даже бритвенные лезвия и спички — и то подлинные немецкие. Хоть и вполне себе современные.

Вот мы и прыгаем, показывая командиру тщательность подгонки амуниции. Нет никакого зубоскальства, шуточек и подколов. Почему-то в этот момент все становятся серьезными. Глядя на нас, совершенно невозможно предположить, что под серыми шинелями скрываются обыкновенные парни: менеджеры, директоры и даже бухгалтеры. А вон Витька в обычной жизни — вообще учитель пения. Правда, не в школе, а существенно повыше. И где бы вы думали? В патриархии! Он регентов учит! И на службе выглядит вполне себе благообразным мужиком. А как шинель оденет и каску — все, сливай воду, отпетый головорез!

Нормально все подогнали, только некоторые мелочи устранить пришлось. Построили нас в колонну по два и погнали на рубеж атаки. На пригорке виднелись зеленые каски драгун — те уже обживали свои позиции.

Навстречу нам выбрался из ямки непроспавшийся пиротехник и матерно завернул колонну вправо.

— У меня там…! Заряды установлены! А вы, как беременные… собираетесь так напролом и топать! Оторвет кому яйца — с кого спрос будет?

Неча делать, сворачиваем в сторону, обходя этот участок поля. Заряды у этих ребят… словом, серьезно всё. Так что все эксперименты по сокращению пути — на фиг!

Потеряв двадцать минут, выходим на рубеж. М-м-да… Скользко тут. И грязно! Опять на брюхе ползти?

Марк сумрачно смотрит по сторонам. Невесело это всё…

Впрочем, через пару минут его лицо светлеет.

— Макс! Иди сюда!

Поднимаюсь к нему наверх.

— Слушай, вот ту горушку видишь?

— Наблюдаю.

— Ежели на неё вылезти, то позиции драгун будут видны сверху.

— И?

— По сценарию у нас по одному минометному налету, так? Один у нас и один у противника.

— Так.

— А процент попадания как определяется?

— Как всегда. Посредник кубик кинет. Попал — не попал. Ежели попал, то второй бросок — каков процент потерь.

— Верно! А при наличии корректировщика?

— Первый бросок не производится. Сразу на процент потерь кидать будет.

— Во! Ты нас и будешь корректировать! Сможешь ведь туда проползти незаметно?

Вопрос, конечно, интересный… Ну, надо думать, проползу. А как корректировать? По телефону? Аппарат и катушку с собою тащить? Но на этот вопрос ответ у командира уже имеется.

— Ракетами! Между тобой и драгунами — ручей, народ к тебе не пошлют. В смысле — много не пошлют, берег там крутоват, не подойти. Да и сверху ты их перещелкать можешь, как куропаток.

Идем советоваться к посреднику, и он сходу зарубает эту идею.

— Дальность он тоже ракетой обозначит? И количество мин в залпе? Хороший фейерверк будет, посмотрю…

Хм! Всё-таки катушку и аппарат придется туда тащить… Угу, только сначала в лагерь сгонять, у нас тут всего два аппарата и они нужны в бою.

Посредник кивает.

— До начала боя ещё двадцать минут. Успеешь туда-сюда обернуться, не вопрос! Иначе — заход через «мертвяк».

Ага, через два часа! Нет уж, я лучше пробегусь…

Посредник (тоже из москвичей — Димка Гаишник) указывает мне точку.

— Добежишь туда — в игре. Опоздаешь…

— Сам знаю!

И только отбежав сотню метров, врубаюсь… Винтовка! Так и осталась стоять в козлах у подножья пригорка.

Блин! И что делать-то? Безоружного на поле не выпустят! Штык — не аргумент (особенно пластиковый).

Но делать нечего, бегу. И на ходу прикидываю всякие варианты. Стрелять мне нынче не светит. Половину боя (а то и больше) так на пригорке с телефоном и просижу. Пока Марк не скомандует налет. А когда он его скомандует? Тогда, когда гренадеры подойдут к позициям противника на один рывок. По нашим реалиям — метров на полста… или даже ближе. Чтобы сразу после налета ребята рванули бы вперед, воспользовавшись потерями противника. Сколько-то человек они вынесут ружейно-пулеметным «огнем». Немного, двоих — троих… в час по чайной ложке. Спасибо родному МВД — «гранат» у нас больше нет. Изделие из новогодней петарды, сердечника от рулона туалетной бумаги и гороха — признано СВУ. Со всеми вытекающими последствиями. Кои любовно прописаны в уголовном кодексе. Что уж тогда про наши — аутентичные копии М-24 и РГД-33, говорить? Небось, пойдут наравне с ядерным оружием! Здравствуй, республика Коми — край вечнозеленых помидоров!