Первым намеком на то, что в Обществе Лучников Монтэйгл что-то не так, была криво висящая тяжелая металлическая дверь.

— Дерьмо, — сказал Барри, который подытожил мои чувства словами.

Мы вышли — очень неохотно — и, тщательно оглядевшись по сторонам, пошли к двери.

— Ветер или взрыв? — сказала я.

Барри опустился на колени рассмотреть поближе.

— Я, конечно, не Агент 007, - сказал он, — но я думаю, это было ограбление.

Я посмотрела на дверь с сомнением. Но когда нагнулась сзглянуть повнимательней, заметила искореженный металл дверной петли. Запишем очко на счет Барри.

— Похоже, — сказала я. — И теперь нам предстоит войти.

Барри стиснул зубы.

—  Да, — сказал он, но не слишком уверено. Насилие и разборки однозначно не были сильными сторонами Барри. Барри — это деньги, и у него был замечательный работодатель, который хорошо ему платил. Прямо сейчас он размышлял, какая сумма компенсировала бы ему все это в полной мере, и думал, что если бы с ним не было женщины, он бы просто сел в автомобиль и свалил отсюда.

Иногда мужская гордость может очень уместной. Я уверена, что не хотела бы идти туда в одиночестве.

Я толкнула дверь, которая отреагировала весьма впечатляюще, слетев с петель и рухнув на гравий.

— Привет, мы здесь, — сказал Барри тихо. — Те, кто еще не знал…

После того, как грохот стих и ничего не выскочило из здания, чтобы нас сожрать, мы поднялись с корточек, на которые инстинктивно упали. Я сделала глубокий вдох. Это должна была сделать я, поскольку это было мое поручение. Я шагнула в поток света, струившийся из пустого дверного проема. Я сделал один большой шаг, переступив порог здания. Быстрая проверка не выявила никаких мозговых сигналов, так что я очень хорошо представляла, что мне предстояло найти.

Да, действительно, Медноволосая была мертва. Она лежала в неестественной позе на стойке, и ее голова была свернута на бок. Из груди торчал нож. Кто-то наблевал слева в ярде от моей ноги — не кровью — так что здесь был еще как минимум один человек. Я слышала, что Барри вошел, и также как я, остановился в замешательстве.

Я заметила две двери из зала в наше предыдущее посещение. Одна дверь была справа, снаружи от стойки, и, скорее всего, вела посетителей на стрельбище. Вторая дверь, находящаяся за стойкой, служила работникам для отдыха и позволяла следить за клиентами на территории стрельбища. Я была уверена, записи с камер слежения, за которыми мы пришли, находились именно там, потому, что это было самое логичное место для размещения оборудования для наблюдения. Были ли они по-прежнему там — это очень большой вопрос.

Я хотела развернуться и уйти без дальнейших поисков, вдруг испугалась от мысли, что женщина умерла из-за этой ленты, я поняла, что это выглядело, будто я отброшу ее как бессмысленную жертву, если не поищу запись. В действительности это не имело смысла, но я так чувствовала.

— Я там никого не нахожу, — сказал мне Барри.

— Я тоже — сказала я после того, как провела свое, более тщательное, сканирование.

Барри, конечно, знал наверняка, что я планировала делать, и сказал:

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет, я хочу, чтобы ты подождал снаружи. Я позову, если будет нужно.

По правде говоря, было бы приятно видеть его рядом, но в комнате невыносимо воняло для любого, кто находился там больше минуты, а наша минута уже прошла.

Не протестуя, Барри вернулся наружу, а я поползла под стойкой. Это было неописуемо страшно — пробираться, старясь не задеть тело Медноволосой. Я была рада тому, что ее незрячие глаза не были обращены в мою сторону, когда я вытирала платочком те места, где хваталась руками.

По ту сторону стойки были видны следы ожесточенной борьбы. Она отчаянно сопротивлялась. Все было в брызгах крови, бумаги были разбросаны по полу. «Тревожная кнопка» выглядела чистой, она находилась с нижней стороны столешницы, и, похоже, девушка не успела на нее нажать.

В комнате за стойкой тоже горел свет, как я могла видеть через приоткрытую дверь. Я пнула ее, и она качнулась от меня с небольшим скрипом. Опять же, ничего не прыгнуло на меня. Я сделала глубокий вдох и шагнула внутрь.

Помещение было гибридом помещения для охраны/офиса/столовой. Вдоль стен стояло стеллажи, к которым прислонялись стулья на колесиках; там были компьютеры, микроволновка и небольшой холодильник: обычные вещи. Пленки с камер наблюдения находились здесь. Они были сброшены в обугленную груду на полу. Все запахи в наружной комнате были так ужасны, что мы просто не почувствовали еще один. Из комнаты вела еще одна дверь, однако я не стала проверять, куда она вела, потому что она была заблокирована телом. Он было тело мужчины. Он лежал лицом вниз, слава богу. Мне не нужно было подходить, чтобы проверить был ли он мертв. Так оно, безусловно, и было. Сменщик Медноволосой, решила я.

— Вот дерьмо, — сказала я вслух. А потом я подумала: «Слава Богу, я могу рвать когти отсюда».

Было и хорошее в том, что записи с камер были сожжены: все записи от нашего предыдущего посещения также исчезли.

На обратном пути я нажала кнопку сигнализации своим локтем. Я надеялась, что она зазвонит где-нибудь в полицейском участке, и что полиция вскоре здесь появится.

Барри ждал меня на улице, и я была уверена на 99 %, что он меня дождется. Хотя, признаться, я не была бы дико удивлена, если бы он ушел.

— Давай шустрее! Я врубила сигнализацию, — сказала я, и мы прыгнули в машину и дернули оттуда.

Я вела, поскольку Барри выглядел позеленевшим. Нам пришлось один раз съехать на обочину и остановиться (а при интенсивном движении в Роудсе это было нелегко), чтобы его вырвало. Я ни в коей мере его не осуждала. То, что мы видели, было ужасно. Но, хвала богам, у меня был крепкий желудок, и я видела вещи похуже.

Мы вернулись в отель ко времени начала судебных сессий. Барри взглянул на меня широко раскрытыми глазами, когда я заметила, что мне нужно лучше приготовиться к ним. Он точно знал, о чем я подумала, так что ему действительно было плохо.

— Как ты можешь думать о работе? — сказал он. — Мы должны кому-нибудь рассказать, что произошло.

— Я вызвала полицию, или, по крайней мере, охранную фирму, они займутся этим, — сказала я. — Что еще мы можем сделать?

Мы были в лифте, ведущем из гаража в вестибюль.

— Мы должны поговорить с ними.

— Зачем?

Двери открылись, и мы вышли в фойе гостиницы.

— Чтобы сказать им.

— Что?

— Что кто-то пытался убить тебя прошлой ночью здесь… Ну ладно, бросил в тебя стрелу, — он замолчал.

— Правильно. Видишь? — я уловила его мысли, и он пришел к правильному выводу. — Поможет ли это разгадать ее убийство? Наверное, нет, потому что парень мертв, и кассеты уничтожены. И полиция приехала бы сюда задавать вопросы мастерам вампиров третьей части Соединенных Штатов. Кто бы поблагодарил меня за это? Никто.

— Мы не можем стоять в стороне и ничего не делать.

— Это не лучший выход. Я знаю. Но зато реалистичный. И прагматичный.

— Ах, так что, теперь ты прагматик? — завопил Барри.

— Какого хрена ты орешь на мою… на Сьюки, — произнес Эрик, зарабатывая следующий вопль от Барри (на сей раз — мысленный). К тому времени Барри уже видеть меня больше не хотел в своей жизни. Хотя я и не была настроена столь кардинально, не думаю, что я намеревалась стать с ним «другом по переписке».

Если Эрик не знал, как вытащить воспоминания о том времени, которое мы провели с ним, то я тем более не знала.

— А тебе что нужно? — спросила я его голосом, предупреждающим о том, что я была не в настроении для всякий двусмысленностей.

— Что вы узнали сегодня? — спросил он абсолютно по-деловому, и его чопорность привела меня в чувства.

— Проваливай, — сказала я Барри, которому не нужно повторять дважды.

Эрик оглянулся в поисках безопасного места для разговора, но ничего не обнаружил. Вестибюль был заполнен вампирами, которые собирались на судебные слушания, или просто поболтать или пофлиртовать.