Видно было, что ему очень неловко — Денис уже успел заметить, что с техникой у Володи отношения совершенно не складываются. Сапожное шило Володя именовал "отверткой" и был искренне уверен, что на машинном масле мастеровой люд жарит картошку и гренки.

— Поворачивай лимб, не бойся!

— Куда ему, жирдяю, — шепотом (но так, чтобы все слышали) сказал тот самый самоуверенный подмастерье.

Володя покраснел, но своего занятия не оставил. Наконец ему все-таки удалось поставить лимб в нужное положение — правда, не без помощи Данилы-мастера.

Ребята вокруг затаили дыхание — что-то он там увидит? А вдруг в Голове Великана есть золото и серебро? А вдруг в глубине той горы — минеральный источник? Или еще лучше — доселе не обнаруженное месторождение кока-колы?

— Там… Там, э-э… — пробормотал Володя, не отрываясь от окуляра.

— Что там? Золото?

— Там, э-э… Ничего нету… Ну просто совершенно.

Данила-мастер засмеялся первым. Вскоре заулыбались даже самые угрюмые. В самом деле, довольно наивно ожидать от первой попавшейся горы, что в ней обнаружится золотая жила или пещера с алмазами.

— Ну а что ты вообще видел? — спросил Денис.

— Какие-то пласты камней, какие-то щели между ними… Похоже на торт "Наполеон"!

— Ему бы все о жратве да о жратве, — прокомментировал недоброжелатель-подмастерье.

Когда Володя отошел от трубы, ребята словно ошалели все. И загалдели.

— А мне можно?

— А мне?

— А я больше всех заслужил!

— А кто ты такой? Да ты только лентяйничал, пока мы линзы полировали!

— А сам?

Но Данила-мастер быстро положил конец этому галдежу. Он поднял правую руку и своим зычным, густым голосом заявил:

— Значит, так: смотреть в трубу будем по алфавиту…

— Ура! Выходит, я буду первым! Потому что моя фамилия Абаев! — тут же выпалил языкастый подмастерье, который третировал Володю.

— Я не договорил, — сурово сказал Данила-мастер и пригрозил торопыге-Абаеву пальцем. — Начало отсчета будет производится с конца алфавита. То есть с буквы "я"!

Дошла очередь и до Дениса. Он получил возможность обозреть холм, на котором располагался Следопытный посад, во всей его красе.

Правда, там, как и в Голове Великана, не обнаружилось ровным счетом ничего примечательного. Камни, песок, пустоты. И все это словно бы плавало в каком-то розоватом мареве…

Картинка, которую показывала рудоведная труба, чем-то напоминала рентгеновский снимок. Все мутное и нечеткое, но все-таки важное и достаточно понятное.

В общем, работать с рудоведной трубой Денису понравилось. И если бы только в спину не дышали любопытные подмастерья, фамилии которых начинались на "З" и "И", он бы с удовольствием проторчал возле нее час. А вдруг все-таки где-то в глубинах холма под Травоведно-Зверознатным посадом залегают изумруды?

"Как все-таки хорошо, что у нас, в Закрытке, еще не изобрели такую трубу, — подумал Денис, уступая место возле окуляра Антону Ищенко. — Не то родители точно остались бы без работы. Кому нужны геологи, когда есть такие трубы?"

Но размышления Дениса прервала Влада.

Она только что поглядела в трубу. Глаза у нее стали огромными, испуганными. А лицо Влады было белее того мела, из которого состояла Голова Великана!

— Ой, Денька, мне нужно тебе кое-что сказать… — пролепетала Влада и увлекла Дениса прочь от сгрудившихся вокруг трубы ребят.

— Ты что, самородок золотой там увидела? — предположил Денис.

— Нет. У меня… У меня… Кажется, опять случился этот…

— Взгляд-назад? — подсказал Денис.

— Ага, — робко кивнула Влада. — Когда я в трубу посмотрела, я такое увидела!

— Какое такое?

— Я увидела лошадь!

— На горе?

— Нет, там, в трубе! Она не на горе была, а… будто в трубе телевизор, а в нем показывают крылатую лошадь…

— И что эта лошадь делала?

— Ой, она скакала!

— Тоже мне удивила, — отмахнулся Денис. — Вот если бы лошадь танцевала вальс на задних ногах или, допустим, чистила зубы пастой "Аквафреш", намазывая ее на краешек копыта…

— Но она скакала прямо по небу! Представь себе, прямо по небу! По облакам! И только чуть-чуть помогала себе крыльями. Как будто невесомая!

— Где-то я это уже слышал… — Денис посерьезнел. Ему живо вспомнился вчерашний рассказ Леси об Алом Медальоне. — Наверное, красивое зрелище?

— Я бы не сказала, что красивое… Скорее, жуткое.

— И что в этом такого уж жуткого? — зевнул Денис и подумал: "Какие все вокруг стали нервные! Максиму воры мерещатся, Владе — жуткие картины… "

— На спине у этой лошади сидел всадник в черном плаще с капюшоном… Высокий такой. Грозный. И весь он был окутан серым дымом…

— И что в этом такого уж страшного?

— Ой, даже и не знаю, — вздохнула Влада. — Но мне почему-то показалось, что лошади очень плохо. Понимаешь, ей не нравилось нести этого всадника, он ее мучил…

— Постой, но ведь крылатые лошади вообще никого на себе не возят! — вдруг вспомнил Денис. — Ты же сама мне говорила!

— Вот именно! В том-то и дело! Я, конечно, не смогла рассмотреть как следует… Взгляд-назад длился совсем недолго, и потом я так испугалась. Помню еще, что перед ними, перед всадником и лошадью, возвышалась такая огромная стена из пламени… До самого солнца…

— А потом что было?

— А потом… Потом взгляд-назад окончился… И я увидела Трехглазку — гору, на которой Обсерватория стоит. Внутри нее было несколько больших пещер. А еще на северном склоне я увидела родник…

— Ну, это ясно… Родник любой дурак и без трубы может увидеть, если на обсерваторский холм залезет, — нахмурился Денис. — Знаешь, Влада, по-моему тебе нужно срочно успокоиться. Водички попить…

— Ой, легко сказать — успокоиться! — взволнованно выпалила Влада. — Если бы ты на того человека в черном плаще поглядел…

— Но я же видел тогда дверь в Закрытку вместе с тобой. И ничего страшного!

— Лучше скажи, что, по-твоему, это было. Почему вместо горы я увидела лошадь и того всадника?

Денис напустил на себя всезнающий вид и, для авторитетности почесав в затылке, заявил:

— Я считаю, это были помехи.

— Что?

— Помехи. Как в телевизоре. Вот показывает нормально телевизор, а потом вдруг раз — и пошел полосами. У меня дома так бывает, когда сосед за стеной своей электробритвой допотопной бреется. Так вот, у тебя помехи сразу и начались. А уж потом труба начала по-человечески показывать.

— А откуда эти помехи? Ведь рядом же никто не брился? — хлопая своими длинными ресницами, спросила Влада.

— Откуда-откуда… Да не знаю я откуда! Не могу же я все знать! — вспылил Денис. — Ведь говорил же Данила-мастер, что внутри трубы — сложная магико-оптическая система. Может, что-то в ней закоротило…

Слово "закоротило" любил употреблять слесарь Потапыч, который частенько появлялся в доме бабушки Дениса в роли мастера-на-все-руки. О чем бы ни зашла речь — о поломанной соковыжималке или о текущем унитазе (о котором Потапыч любил говорить, что он — лицо хозяйки), Потапыч всюду усматривал "закорот"…

На бабушку это "закоротило" действовало магически — она сразу же прекращала паниковать, ибо понимала: ситуация под контролем и переживать нечего.

Однако с Владой коронный номер Потапыча не прошел.

Наверное, Денис произносил слово "закоротило" без должной интонации.

— Что значит "закоротило"? — возразила образованная Влада. — Не может там ничего "закоротить", потому что в трубе нет электричества! Скорее уж там, внутри трубы, есть какая-то деталь, которая имела отношение к той лошади, что скакала по облакам к огненной стене. Или к тому всаднику, что был на ней… Вот мой взгляд-назад за эту деталь и зацепился. И показал мне, что было с той деталью раньше…

— Если только это был взгляд-назад, а не взгляд-вперед, — тихо сказал Денис.