– Эх, вы, – укоризненно протянул Антон. – Тоже мне, – допустим! Это ж легендарная личность, понимать надо.

Макс хотел уж было сбить с него спесь, но вовремя спохватился – Антон был парень крепкий и, по всему видать, хороший спортсмен. Вот только ни Максим, ни Денис понятия не имели, каким видом спорта может заниматься их немногословный товарищ.

– Ладно, выкладывай! – согласился Денис, делая вид, что не замечает, как рядом хмурится великий изобретатель.

И Антон рассказал им все, что знал о Никите Кожемяковиче, потомке истребителя змея Киевского и мастера по выделке кож.

Несмотря на славные семейные традиции, нынешний Кожемякович, если верить темным и путаным слухам, избрал себе редкий и мрачноватый удел. В Лицее он считался самым большим специалистом по черной магии. Будто бы появлялся он на Буяне редко, лишь когда приходила пора выполнить очередное задание Берендея Кузьмича.

– Только появляется он всякий раз под другой личиной, – заметил Антон. – Потому никто не знает, как он выглядит на самом деле. Да и, честно сказать, мало кто стремится это вызнать. С черной магией шутки плохи, это любому ученику Лицея известно.

Предок Кожемяка, если верить легендам, мог разом двенадцать воловьих кож разорвать. А вот нынешний Никита Никитич добился могучей силы и способностей в знании потаенных магических наук и сил, что питают их.

– Борозда Никитина, которую Кожемяка пропахал на Змее, когда борозду вели, говорят, и теперь кое-где по степи видна, – рассказывал Антон. – И стоит она валом сажени на две высотою. Кругом пахали, а борозды никогда не распахивали. Оставлена она на память о первом Никите из Кожемяк.

– А зачем ты нам про эту борозду столько твердишь? – удивился Максим. – Лично я сказку хорошо помню. Мы ж ее на занятиях по истинной истории и заветному фольклору проходили... Денис вон тоже подтвердит.

Денис кивнул, Антон же посмотрел на товарищей укоризненно.

– Потому и говорю, чтобы вы лучше Никиту поняли, судьбу и нрав его. Думаете, с чего бы потомку кожаных дел мастера – в черные маги податься?

Денис и Максим пожали плечами – ну, мало ли... Хотя, если вдуматься, действительно: чего ради преподавателю Лицея погружаться в пучину запретных искусств? С этого ведь всегда и начинается неладное. С запретного интереса.

– Беда у него какая-то в жизни случилась, вот что, – пояснил Антон. – Говорят, как бороздой по его душе прошла беда эта. И с тех пор будто бы Никиту Темным прозвали. Потому как посвятил он свою жизнь борьбе со всякими некромантами и колдовством.

– А ты-то откуда все знаешь, про Никиту и вообще? – протянул Максим. Видно было, что рассказ Антона произвел на нашего великого изобретателя должное впечатление, и он был заинтригован. Просто Максу пока не хочется в этом сразу признаваться.

– Рассказывал как-то давно один человек. Со старшего курса, – уклончиво ответил Антон, явно не желая развивать дальше эту тему.

И друзья не стали у него допытываться, лишь переглянулись разочарованно. Потому что отлично знали: если уж Антон не хочет сказать сам, из него клещами слова не вытянешь.

– Эх, вот такого бы нам сюда, – через некоторое время мечтательно произнес Максим. – Мы бы с этим магом живо вывели на чистую воду всех здешних крыс.

– Ну, пока мы-то одни, – философски заключил Денис. – И придется нам, видимо, полагаться только лишь на собственные силы.

"К чему мне, увы, в последнее время уже не привыкать", – подумал он. Но счел за благо промолчать – до поры, до времени.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТРЕВОЖНАЯ БАШНЯ

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. ТЬМА ГОРЯЩЕЙ СВЕЧИ

Ночь северного лета – удивительное, таинственное время. В такие мягкие, бархатные часы, когда сладок и чист воздух, далеко слыхать каждый шорох, каждый хруст сучка под ногой запоздалого путника, потрескивание ветки под тяжестью усевшейся лупоглазой неясыти или рысеухого филина. На близких озерах тяжелые всплески щук, на дальних тревожно взревывает диковинная птица-выпь, которую частенько летучим быком кличут. Такой уж у нее голос, низкий и неприятный, так что неопытный человек и не скажет, что эта ночная птица кричит.

Даже в замке Магисториум, погруженном в белесую, туманную поволоку августовской северной тьмы, слышны все потаенные звуки и тихие голоса, будь то шныряющие крысы или бессонные воспитанники, увлеченные какой-нибудь игрой или затянувшейся беседой. И поэтому две невысоких тени, вынырнувшие возле Тревожной башни, точно из-под земли, поначалу не двигались с места.

Они замерли, чутко прислушиваясь в ночи. После чего одна вслед за другой быстро и легко, чуть ли не на цыпочках, пересекли узкий двор, мощенный гулким булыжником, и истаяли в черных тенях, сгустившихся возле высоких дверей, ведущих внутрь башни.

Мгновение – и таящиеся во тьме люди очутились внутри каменного исполина.

Очевидно, эти ночные личности хорошо знали расположение внутренних помещений башни и отлично ориентировались в темноте. Сразу же они скользнули в боковой коридор. Белками взлетели по стремительно уходящей вверх винтовой лестнице, при этом ухитрившись не вызвать обычного здесь гулкого эха стальных ступеней. И, наконец, никуда не сворачивая, устремились вглубь одного из коридорчиков.

Нужная им дверь была плотно прикрыта. Но из-под порога, словно гнилушки в зачарованном лесу, тлели призрачные отблески синеватых огоньков. Там, за дверью, их ждали.

Ночные посетители вошли и робко остановились возле дверей. После тьмы коридоров они близоруко щурились в свете высокой свечи, тонкой и бездымной. Напротив них, за высоким столом, застланным ниспадающими покрывалами, возвышалась темная фигура, закутанная в плащ, с надвинутым на самые глаза просторным капюшоном.

Убедившись, что ночные посетители плотно закрыли за собой двери – те захлопнулись с мягким, чмокающим звуком безупречно пригнанных потайных замков, хозяин кабинета удовлетворенно вздохнул и негромко произнес:

– Все спокойно, мои младшие братья?

Он мог бы этого и не спрашивать. Тем не менее, ночные посетители низко склонились перед хозяином кабинета. И тот, что был повыше, прижал руку к сердцу.

– В замке тихо, мой господин. Мы проверили путь впереди и позади.

Видимо, это было не просто сообщение, а какая-то условная, ритуальная фраза. Потому что человек в плаще нетерпеливо кивнул.

– Да-да, я знаю... Ваше усердие похвально и однажды будет вознаграждено по справедливости. Теперь можете сесть и внимательно слушайте. Можете обратить во внимание и слух обе стороны нашей сущности.

Слуги человека в плаще почтительно опустились на краешек узенькой кушетки, готовые в любой момент вскочить и согнуться в преданном поклоне.

– То, что я вам сейчас открою, – негромко произнес человек, – имеет исключительную важность для судеб всего нашего Братства и его цитадели – великого замка Магисториум. К нам в Академию проник враг. Он злобен, холоден, циничен и дьявольски хитер.

– Вы имеете в виду кого-то из прибывших с острова Буян, из Лицея чародейства и волшебства? – осторожно осведомился тот, что сидел ближе к столу. Он держался поуверенней, в то время как его невысокий напарник постоянно норовил спрятаться у него за спиной.

– Возможно, – сухо произнес человек. – Скорее всего, так и есть. Выслушайте новое приказание и завтра же утром донесите каждое мое слово до всех без исключения членов Братства. Особенно предупреждаю: на этот раз – никакого самоуправства! И чтоб никто не вздумал возомнить себя героем и в одиночку попытаться найти и уничтожить монстра. Потому что на сей раз нам угрожает именно монстр. Да-да, Крысы, вы не ослышались.

Двое подростков, которых человек так странно назвал, испуганно прижали руки к груди и тихо забормотали, униженно кланяясь. С минуту человек смотрел на них с презрительным сожалением, а затем резко фыркнул: