— Я...

— Заказ готов, — раздалось из кухни. — Джек, amigo! — Черноглазый седеющий мужчина помахал ему рукой. — Все же ты уговорил ее поехать в горы.

— Привет, Альберто. Да, уговорил.

— Для тебя и твоей невесты я приготовлю что-нибудь особенное. Изабель, проводи Джека и его леди к столику и иди помоги Марии.

Изабель ответила что-то по-испански и закатила глаза к небу.

— Джек, садитесь вот тут, подальше от шума. Ваш заказ я скоро принесу, а сейчас помогу Марии, пока эти дьяволята не разнесли все вокруг.

Лорелей оглянулась и увидала семью с пятерыми детьми. Изабель и еще одна женщина несли подносы, и при виде горшочков с дымящимся чили у Лорелей потекли слюнки.

— Дамская комната в конце зала, первая дверь налево, — сообщил Джек. Лорелей протянула руку к чемодану, но Джек перехватил ее. — На случай, если станешь искать заднюю дверь, так ее нет. А если через пятнадцать минут не вернешься, я пойду тебя искать.

Лорелей выдернула у него чемодан и ринулась в конец зала. Перед дверью дамского туалета задержалась, оглянулась и увидала, что Джек стоит, расставив ноги, и смотрит ей вслед. Свет из зала оставлял в тени нахмуренное лицо, и сейчас он более всего походил на пирата. Лорелей вскинула голову, вошла и захлопнула за собой дверь.

Комната оказалась маленькой, но чистой — две кабинки, раковина с зеркалом, узкая полка вдоль стены и высокое овальное зеркало. Над полкой было узкое окно. «Вот бы мне такие бедра, как у Клер!» — подумала Лорелей. Впрочем, если снять свадебное платье, она, пожалуй, пролезет. Но надо спешить.

Лорелей поставила на полку чемодан, вытащила джинсовые шорты, футболку и туристские ботинки. Дезире укладывала — она с ней еще разберется. Лорелей сбросила туфли, дотянулась до крючков, отцепила шлейф и затолкала его в сумку. Дальше надо было расстегнуть мелкие, обтянутые шелком пуговки на спине.

Через несколько минут руки уже не слушались, а удалось расстегнуть всего полдюжины пуговиц. Лорелей стала дергать ткань, надеясь, что пуговицы оторвутся, — не тут-то было. «Господи, как меня угораздило купить такое платье с этими несчастными пуговицами!»

«Тебе не придется расстегивать их самой». Так сказала Дезире. Лорелей ничего не имела против того, чтобы Герберт расстегнул их.

Она посмотрела на часы. Прошло двенадцать минут, а она не только не сбежала через окно, но даже не переоделась.

Раздался стук в дверь.

— Лорелей?

— Убирайся, — сказала она Джеку.

— Ты что так долго?

— Ничего. Скоро приду.

Она глубоко вздохнула, изогнулась, дернула — ничего. Наверно, пришито проволокой.

— Помочь?

Лорелей чуть не подпрыгнула. В зеркале отразилось лицо Джека.

— Дурацкое платье не расстегивается.

— Хочешь, я расстегну? — спросил он, улыбаясь во весь рот. — А то ты до завтра провозишься.

Не в силах вымолвить ни слова, она скрутила волосы, упавшие на шею, и подставила спину. Джек придвинулся и стал расстегивать пуговицы. Одна, вторая, третья... Пальцы спускались, скользили по голой спине, щекотали. Лорелей прикусила губу, чтобы промолчать.

— У тебя всегда была прекрасная кожа. — Он погладил ее спину. — Мягкая. Шелковая. В море я иной раз ночами лежал, глядел в небо и вспоминал, какая у тебя прекрасная кожа.

Лорелей уловила нотку желания в его голосе. Подняв глаза, увидела, как он смотрит на нее. Последняя пуговица была расстегнута, платье упало с плеч, и только узкий лифчик без бретелей придерживал грудь.

Его глаза горели страстью.

— Лорелей... — прошептал он и приложился губами к ее плечу.

Она задохнулась. Ощущение было так эротично, так знакомо... Ее охватил прилив желания.

— Входи, Сара, сейчас мама тебя умоет... — Дверь распахнулась, мать пятерых детей, стоя в дверях, таращилась на них. — О, простите. Извиняюсь. Я думала, это дамская комната.

— Так и есть, — Джек обернулся, загораживая Лорелей. — Я помогал жене справиться с платьем. Дорогая, я буду ждать тебя за столом.

Он ушел. Избегая понимающих глаз женщины, Лорелей втиснулась в кабинку. Господи, о чем она думает? Она вылезла из длинного платья, перебросила его через дверь, торопливо натянула шорты, футболку и, сев на унитаз, надела носки и ботинки. Надо бежать. Сейчас же.

Она подождала в кабинке, пока уйдут женщина и девочка. Потом влезла на полку и ребром ладони отбила шпингалет. Подергала окно раз, другой, выругалась, сломав ноготь, но наконец открыла. В лицо пахнуло жарой, хотя небо уже потемнело.

С бьющимся сердцем Лорелей просунула в узкое окно одну ногу, другую; глубоко вздохнув, спрыгнула и шлепнулась на землю.

Сделано! Свобода! Она поднялась на ноги.

— Куда-то собралась? — спросил Джек, выходя из тени.

Глава третья

Лорелей оттолкнула его руку и встала. Отряхнулась.

— Как ты догадался?

— Я видел окно. Нетрудно было предположить, что ты постараешься через него бежать. — Он помолчал. — У тебя нет ни денег, ни кредитной карточки, что бы ты делала? Пошла пешком через горы?

— И пошла бы, — с вызовом сказала она. — Кто-нибудь меня бы подбросил.

Джек вскипел и, не удержавшись, схватил ее за плечи и тряхнул.

— Идиотка! Ты что, не знаешь, как это опасно? Представляешь, в каком положении ты могла очутиться? Сломать ногу, заблудиться! А что, если подвезти тебя вызвался бы какой-то псих и Бог знает что с тобой сделал? — От одной этой мысли ему сделалось плохо. — Обещай, что ты больше не выкинешь такую штуку.

— Ничего я тебе не обещаю. Как только представится возможность, я вернусь в Месу.

Джек в отчаянии вздохнул и посмотрел ей в глаза. Господи, до чего эта женщина упряма! Еще упрямее, чем раньше. Но он должен пробить это упрямство и доказать, что прежняя Лорелей жива и принадлежит ему. Без нее его жизнь пуста.

— Что ж, значит, такой возможности тебе не представится. — Обхватив ее за плечи, он повел ее ко входу, где стоял «эксплорер».

— Куда мы едем? — спросила она. Он открыл машину и жестом предложил ей садиться. — Мы же собирались пообедать?

— Кажется, ты не чувствовала голода, когда собиралась удрать.

— Я хочу есть. Без обеда никуда не поеду.

При виде ее обиженного лица он чуть не засмеялся, поцеловал ее в лоб и заработал еще один хмурый взгляд.

— Не бойся, радость моя, я тебя накормлю. Но минут двадцать придется потерпеть.

— Почему? — прищурилась она.

— Потому что ненавижу ездить ночью по горам, а мы еще не так далеко забрались, как я рассчитывал. Надо тебе было назначить свадьбу на утро.

— Можешь быть уверен, если бы я знала о твоих планах, я бы назначила ее на ночь.

— Ни секунды не сомневаюсь. А теперь полезай в машину, или я тебя туда затолкаю собственными руками. В самом деле, — Джек понизил голос, окидывая ее взглядом с ног до головы, — может, не так уж плоха идея?

Лорелей залезла в машину.

— Куда мы едем?

— Недалеко. Переночуем в хижине милях в десяти отсюда. Она принадлежит Изабель и Альберто. Они сами предложили мне ее для первой брачной ночи.

— Никакой брачной ночи не будет. Мы не женаты.

— Готов исправить это по первому твоему слову.

— Не мечтай. — Лорелей пристегнула ремень. — А где мой чемодан? Свадебное платье? Они остались в туалете.

— Знаю. — Джек сел на свое место и пристегнулся.

— Платье очень дорогое, оно мне понадобится!

— Для чего?

— Я его надену, когда вернусь в Месу и пойду к алтарю с Гербертом!

Джек скрипнул зубами и, сдерживая себя, произнес:

— Если ты еще раз наденешь это платье, то не для венчания с Гербертом.

— Джек, отдай мое платье и мой чемодан!

Он включил зажигание.

— Они в багажнике. Изабель положила. Там и обед. — Машина рванула с места, вздымая тучи пыли.

Некоторое время Лорелей обдумывала ситуацию.

— Что же ты им сказал? Как объяснил, почему я не вернулась обедать?

— Я уже говорил, они считают, что ты большая шутница. Сбежать через окно вполне в твоем духе. К тому же я им сказал, что ты не хочешь есть, а рвешься поскорей провести первую брачную ночь.