Перед глазами Джека возникла картина, как она стоит в дверях церкви, вся в белом, прекрасная до умопомрачения. И готовится выйти за другого.

Скрипнув зубами, он тронул машину с места, вывел на дорогу и взглянул в зеркало заднего вида. Город растаял, исчез из виду, его «эксплорер» мчался по шоссе к Тропе Апачей и Заколдованным горам.

— Джек, я сказала, поворачивай. Отвези меня в церковь. Я хочу выйти замуж за Герберта.

— Не выйдет, я уж постараюсь этого не допустить.

Глава вторая

— Джек, это безумие. Ты не можешь похитить меня со свадьбы.

— Но, дорогая, я это уже сделал.

— Тебе это с рук не сойдет. Как только Герберт поймет, что случилось, он кинется за мной, — предупредила Лорелей, желая хоть вполовину верить тому, что говорит. Насколько она знает Герберта, он сначала будет долго успокаивать свою мамашу.

— Я бы на твоем месте не слишком на это рассчитывал. Герберт не произвел на меня впечатления человека, который поддается порыву чувств. Иначе он бы размазал меня по стенке, как только вошел в магазин и увидел, что я тебя целую.

Лорелей вспомнила, как оторвала глаза от книг, которые расставляла на витрине, и увидела Джека. Сердце ее остановилось. За эти годы он снился ей много раз, с бесшабашной улыбкой на лице, с авантюрным блеском в голубых глазах. Джек во плоти оказался еще более захватывающим. Та же обворожительная улыбка, те же голубые глаза, но в них появилась опасная жесткость. Тело двадцатитрехлетнего юноши, которое казалось таким сексуальным, когда они шли в обнимку по пляжу Флориды, спустя десять лет стало еще сексуальнее. Обозначились мускулы, кожа покрылась темным загаром. Красивый мальчик, которого она любила, превратился в невероятно привлекательного мужчину. Она невольно окликнула его.

В мгновение ока он пересек магазин, и она оказалась в его руках, а его губы накрыли ей рот. Неожиданный поцелуй так потряс ее, что она не слышала звонка, возвещавшего о том, что кто-то еще вошел, не слышала ничего, пока наконец до нее не дошел голос шокированного Герберта: «Лорелей!» Герберт, конечно, сразу же принял объяснение про старого друга и вместо того, чтобы разорвать Джека на части, обменялся с ним рукопожатием.

— А если старина Герберт решит, что тебя надо спасать, — продолжал Джек, — думаю, рассказ Дезире его переубедит.

Лорелей нахмурилась:

— Какой рассказ?

— А тот, что она сейчас излагает ему и родителям.

— И о чем же она им рассказывает?

— О том, что десять лет назад мы были безумно влюблены, но вынуждены были расстаться, когда твоя семья переехала.

— Ты же знаешь, что мы не по этой причине расстались!

Он как будто не слышал и продолжал:

— А когда мы недавно случайно встретились, то поняли, что наши чувства остались прежними, и ты задумалась, выходить ли тебе замуж за Герберта.

— Я не задумывалась!

— Разве нет?

— Нет. И Герберт никогда не поверит в твою историю. И родители. Никто не поверит.

— Даже после того, как Дезире объяснит, что мы были помолвлены? Что собирались сбежать? Но вмешалась судьба и разрушила наши планы.

— Судьба тут ни при чем. Про планы сбежать никто не знал; я никому не говорила, даже сестрам.

— Теперь знают, — ответил Джек. — На днях я все рассказал Дезире и попросил помочь. Она нам очень сочувствует. Думаешь, почему она согласилась мне помогать?

— Потому что Дезире очень доверчива и ее легко растрогать. — Лорелей молча пообещала убить сестру в тот же момент, как вернется в Месу. — Зная, как ты умеешь плести байки, я не сомневаюсь, что ты заморочил ей голову. Она обожает романтические бредни. Сама бы она такую глупость не совершила. Если бы знала правду... как ты меня бросил.

— Я тебя не бросал, Лорелей. Я пришел, — повторил он грозно, и глаза его накалились. — Я опоздал, а когда пришел, тебя уже не было. Я неправильно рассудил и, верь мне, сожалел об этом больше, чем ты можешь себе представить. Я бы все тогда же объяснил, если б ты из упрямства не отказалась взять трубку.

— Мне не нужны были объяснения. Если бы я для тебя что-то значила, ты бы пришел сам. Сказал бы мне в глаза, почему не появился. — Она тогда в глубине души молилась об этом, надеясь, что все станет на свои места. Но он не пришел.

— Я не мог. Катер отходил в тот же вечер. Я собирался позже все тебе рассказать, но, когда вернулся, вас уже не было. Вся семья собралась и уехала куда-то на Запад. — Он взъерошил волосы. — Я чуть с ума не сошел.

Лорелей смотрела в сторону. Она ожесточила свое сердце, не позволяя растрогать себя.

— Не нужно слов, Джек. Твое отсутствие все объяснило. Какой смысл теперь извиняться!

— Черт возьми, Лорелей, дай мне сказать.

Она резко повернулась на сиденье.

— Прибереги свои оправдания для других, Джек! Мне безразличны твои доводы. Ты можешь дурачить Дезире сказкой про разлученных любовников. Но ее легко одурачить. Меня — нет. И Герберта — нет. Он не поверит ни одному слову.

— Нет?

— Нет. — Лорелей вскинула голову.

— Не стоит быть такой уверенной, сердце мое. Мужчина способен на странные вещи, когда задета его гордость. Если бы я был на месте Герберта и ты исчезла бы со свадьбы с мужчиной, с которым когда-то была помолвлена и собиралась бежать, я бы спросил себя, почему наша свадьба задержалась на два года. И еще спросил бы себя: почему ты когда-то так рвалась за кого-то замуж, а теперь если наша свадьба вообще состоится, то только потому, что я настаиваю. А не ты. Для меня это означало бы, что ты по-прежнему жаждешь выйти за того парня.

Лорелей чуть не застонала. Сколько же Дезире успела ему рассказать?

— Вот в чем разница между Гербертом и тобой. У тебя подозрительный и ограниченный склад ума. Герберт не такой. Он знает, что я его люблю, и верит мне.

— Да ну!

— Вот именно.

— Тогда он еще больший дурак, чем я думал.

— Герберт не дурак! Он не поверит ни одному слову из той сказки, которой Дезире будет пичкать окружающих!

— Похоже, ты забыла, что твоя сестричка — хорошая актриса. Очень хорошая актриса, можешь мне поверить.

Да, это правда. Дезире рождена для сцены. Из трех сестер она одна унаследовала актерские таланты родителей.

— Я заметил ее в небольшой роли в театре Нового Орлеана. Зашел к ней за кулисы. Разве она тебе не говорила?

Дезире говорила ей, что заходил Джек и расспрашивал о ней, но Лорелей не захотела слушать. Одно только имя Джека выбивало ее из колеи.

— Твоя сестра играла очень хорошо, и я решил, что в сцене с Гербертом она будет еще убедительнее — ведь она с чистым сердцем скажет, что ты в последнее время сама не своя. Не такая, какой должна быть счастливая невеста.

— Я счастлива! По крайней мере была, пока ты не выкинул этот трюк. Я и сейчас очень надеюсь выйти за Герберта и сделаю это, как только вернусь в Месу.

— Поверь мне, Лорелей, когда я привезу тебя в Месу, ты не сможешь выйти за Герберта.

От его собственнического взгляда у Лорелей подскочил пульс. Злясь на себя, она уставилась на дорогу впереди и вынудила себя сосредоточиться на своем положении. В голову сразу же пришла мысль о родителях.

— Родители будут беспокоиться, что бы ни наговорила Дезире.

— Как я понял, твоя мать больше всего беспокоилась, что ты без восторга идешь под венец с Гербертом.

— Откуда ты знаешь, что беспокоит мою маму?

— Я завтракал с ней и твоим отцом. Разве я тебе не говорил?

— Нет. — Родители тоже не сказали.

Он пожал плечами.

— Я увидел их в ресторане. Поскольку мы старые знакомые, я подумал, что нет ничего неприличного в том, чтобы пригласить их за свой стол. Они идеальная пара. Конечно же, оба настояли на том, чтобы я пришел на свадьбу.

Ну конечно. Это вполне в их духе. Они открыты, щедры и благожелательны.

— Если бы мои родители знали, что ты замышляешь, они бы отменили приглашение.

Краска разлилась по его лицу и шее.

— Надеюсь, теперь они поймут, что я не мог рассказать им о своих планах. Но думаю, они не слишком удивились.