Он расплылся в улыбке и грязными ладонями обнял ее прекрасное лицо.

— Ты хоть понимаешь, что это значит?

— Да, — со смехом сказала она. — Это значит, что у тебя больше нет отговорок и тебе придется жениться.

Он поцеловал ее долгим, крепким поцелуем, радуясь тому, что теперь их будущее обеспечено.

— Ну, что будем делать? — спросила она.

— Ты будешь стоять здесь, светить мне и красоваться, а я — выковыривать залог нашего будущего.

— Но я хочу помогать!

— Счастье мое, больше всего ты поможешь мне, если будешь стоять снаружи. Тоннель может обрушиться в любую минуту. Если ты будешь здесь, я начну нервничать и не смогу работать.

— Но, Джек, ты же один не справишься.

— Я не жадный, не собираюсь унести все. Наберу столько, сколько надо для покупки компании и для старта моего бизнеса. Я быстро. Держи. — Он протянул ей коробочку с кольцами. — Сиди и обдумывай, как организовать нашу свадьбу. Только чтобы на этой неделе. Я десять лет ждал и больше не могу ждать ни минуты.

Джек вошел в тоннель и взялся за дело. Он осторожными ударами расковыривал стены, стараясь не вызвать обвал. Прошло несколько часов, натруженные плечи ныли, но он не останавливался. Нужно набрать столько золота, чтобы обеспечить хороший старт новой жизни. Шахта дрожала и осыпала его пылью при каждом ударе.

Наконец он сложил все набранное в рубашку, которую снял с себя, и двинулся к выходу из тоннеля.

Но тут раздался крик Лорелей. Джек побежал, споткнулся, упал, но тут же вскочил на ноги и кинулся к ней, бросив золото.

Она лежала на площадке у входа в тоннель, скрючившись и зажимая левой рукой правую.

— Что случилось? — бросился к ней Джек.

— П-паук укусил, — еле выговорила она, побледнев от боли. — Тарантул. Укусил, когда я сдвинула камень.

Тарантул. Джек помертвел. Это не смертельно, но очень болезненно.

— Дай посмотрю. — Он увидел красное пятно; рука уже распухала. — Я знаю, детка, это очень больно.

Он поцеловал место укуса и отнес Лорелей на одеяло, на котором они провели ночь.

— Сейчас дам тебе аспирину. Это не самое лучшее, но уменьшит боль.

Не обращая внимания на грохот, донесшийся из тоннеля, он вложил ей в рот таблетки и поднес к губам флягу.

— Джек, — она схватилась за горло, — надо в больницу. У меня аллергия.

— Аллергия на пауков? — У него замерло сердце.

— Да... Такое уже было. — Она с трудом дышала. — Надо в больницу. Горло. Задохнусь. Умру.

Больница находится у подножия горы!

— Не бойся, ты не умрешь, я не дам тебе умереть. Я доставлю тебя в больницу.

Кто знает, слышит ли она его? Он прицепил к ремню флягу, надел рюкзак и поднял Лорелей на руки. Вынес на свет. Лицо ее было бело как мел, и на лбу выступил холодный пот. Не теряя времени, Джек двинулся по краю обрыва вниз, к военной дороге, которая должна была привести их к лагерю.

— Лорелей, ты меня слышишь?

Она была без сознания. Джек разрывался между страхом за ее состояние и облегчением, что она хоть на время не будет страдать от боли.

— Пить...

Джек опустил ее на землю, прислонил к валуну и дал напиться. У него самого пересохло во рту, но он не стал пить, оставляя воду ей.

— Ты взял золото? — спросила она, когда он снова понес ее.

— Нет.

— Но как же шахта? Ты говорил, мы в другой раз не сумеем ее найти.

— Не думай о шахте. Черт с ним, с золотом. Главное — доставить тебя в больницу.

Зачем ему сотня золотых шахт, если она умрет? А ведь во всем виноват он сам. Лорелей как-то сказала, что он, видно, так и не повзрослел, раз все еще охотится за сокровищами. И она была права. Он отдал свою жизнь планам скорого обогащения, вместо того чтобы упорно работать и стать человеком. Даже когда судьба дала ему второй шанс начать жизнь с Лорелей, он не ухватился за него — нет, ему понадобилось сделать еще одну попытку быстро разбогатеть.

И вот чего им это стоило.

— Больно. — Лорелей скрючилась у него в руках. — Все болит.

— Потерпи, дорогая. Еще немного потерпи. Уже скоро.

Боже милосердный, взмолился он. Пусть она будет жить. Если ты оставишь ее жить, я навсегда уберусь из ее жизни.

Когда он спустился на дно каньона, солнце садилось. Лицо Лорелей посерело, волосы взмокли, кожа горела. Подгоняя себя, он прошел оставшийся путь, и сердце его упало. Палатку унесло. Остались только какие-то клочья да плитка, расплющенная о скалу.

Джек вскарабкался на дорогу, где он оставил «эксплорер». Если джипа нет, ему не добраться вовремя до цивилизованных мест.

Увидав джип невредимым, он готов был упасть на колени и возблагодарить Бога. Достав из-под переднего бампера ключ, который спрятал на случай неожиданностей, он положил Лорелей в машину, пристегнул ее ремнем, завел мотор и направился по темнеющей дороге на Развилку Апачей.

Подъехав наконец к больнице, он, не обращая внимания на крики сторожа, остановился у входа, ногой толкнул дверь и внес Лорелей. Дежурная вытаращила на них глаза.

— Мне нужен врач. Немедленно, — резко добавил Джек, видя, что она все еще таращится.

Дежурная выскочила из комнаты и вернулась с каким-то недоростком в белом халате.

— Вы врач? — недоверчиво спросил Джек.

— Так меня называют. В чем дело?

— Ее укусил паук. Тарантул.

Человек в халате поморщился.

— Скверно.

— Более чем скверно — смертельно. У нее аллергия.

Больше врач не медлил. Он провел Джека в отделение скорой помощи, велел опустить больную на кушетку, приложил к ее груди стетоскоп, проверил пульс. Вынув из ушей наконечники, сказал:

— Давление пониженное. Она в шоке. — Он приподнял ей веки.

Лорелей была так бледна, с синими губами, что у Джека на минуту помутилось сознание.

— Ваше имя?

— Джек. Джек Сторм.

— Это ваша жена, Джек? — Врач продолжал исследовать девушку.

— Нет. Невеста. — Боль сжимала ему грудь. Была невестой. Он заключил сделку со Всевышним и сдержит слово. Если Лорелей останется жива, он сделает единственный неэгоистичный шаг в жизни — уйдет от нее.

— Имя вашей невесты?

— Лорелей. Ее зовут Лорелей Мейсон.

— Красивое имя для красивой леди.

Джек вынужден был признать, что недоросток свое дело знает. Спокойно разговаривая, он продолжал обследовать Лорелей. Открыл ей рот, шпателем придавил язык.

— Эсофагус увеличенный, дыхание поверхностное. — Он повернулся к медсестре. — Пять кубиков эпинефрина.

Сестра мгновенно подала ему шприц. Джек смотрел, как Лорелей делают укол. Врач и медсестра работали, а он стоял, чувствуя свою беспомощность. Хуже того — вину. Из-за него Лорелей лежит здесь. Если бы он не был таким эгоистом, сейчас она была бы женой ван Оуэна, а не находилась бы между жизнью и смертью.

— Введите глюконат кальция, — приказал врач сестре. — Когда был укус?

— Не знаю. Шесть, может, семь часов назад.

— Где?

— В Заколдованных горах, наверху. — Джек в общих чертах объяснил, где они были.

— У нее есть аллергия на какие-то лекарства? — Голос врача был спокоен, но руки двигались быстро. На штативе для внутривенных вливаний появился новый флакон, и шприц был введен в вену. Врач щелкнул пальцем по трубке.

— Не знаю. Может, родители или сестры скажут. Я могу им позвонить.

— Так звоните. И сообщите необходимую информацию о мисс Мейсон дежурной в приемном покое.

— Док, она будет жить?

— Надо надеяться, Джек. Надо надеяться. Не знаю, как вы сумели так скоро добраться. Наверное, всю дорогу несли ее на руках? В любом случае вы спасли ей жизнь. Еще час, и...

Врач не договорил, но Джек понял: и Лорелей бы умерла. По его вине. Он снова спросил:

— Она выживет?

— Если переносит лекарства, то да. Джек, вы сделали все, что могли. А теперь позвоните родителям, примите душ и переоденьтесь.

На Джеке была рубашка, которую он нашел в машине и не потрудился застегнуть. Джинсы порвались, тело было покрыто красной грязью, и он не брился несколько дней. Джек подумал, что выглядит как ненормальный. Ну и пусть.