Реакция матери снова заставила Джейн преисполниться стыдом из-за своего отношения к ней. Она тоже виновата, что с годами они с матерью все сильнее отдалялись друг от друга. Если поведение Лары заставляло Джейн считать себя нелюбимой, то ясно, что и она делала то же по отношению к матери.

— МА, — робко проговорила она, — знаешь, я тебя очень люблю.

— Правда, Джейн?! — с трудом сказала та, и глаза ее странно заблестели.

Джейн встала и, подойдя к матери, обхватила ее за плечи.

— Конечно, люблю! Ты — чудесная мать.

Она села рядом.

— Я всегда думала, что ты меня презираешь, — пробормотала Лара. — А я… я, наверное, тебе завидовала.

— Из-за чего?

— Ты всегда была такая умная… так хорошо знала, чего хочешь от жизни. Может, поэтому я и вступала во всякие там комитеты. По крайней мере, у меня есть организаторские способности, и мне хотелось, чтобы вы с отцом мной гордились.

— Ох, мА! Я тобой горжусь. И папа тоже. Он очень тебя любит.

Лара покачала головой:

— Нет… я совсем не уверена, что любит.

— Конечно, любит!

Глаза матери печально затуманились.

— Знаешь, ведь сначала он выбрал не меня. У него была какая-то девушка в городе, до того как он сюда приехал. Я поймала его в тот момент, когда он хотел ее забыть… Ах, Джейн! Разве ты не видишь? Почему, по-твоему, он все от меня терпит? Потому что ему все равно. Я все надеюсь, что он когда-нибудь меня осадит, велит замолчать. Я хочу знать, что хоть как-то на него действую!

Теперь уже разрыдалась Лара, а дочь принялась ее утешать.

— Он тебя любит, — уверяла она. — Он тебя любит, и ты ему нужна. И не смей думать иначе.

— Он никогда этого не говорит, — расстроено пробормотала мать.

— Я налью тебе выпить. Нам обоим не помешает что-нибудь покрепче чая.

Джейн вскочила и достала из шкафчика бутылку муската.

— Это ужасно, — сказала мать, когда Джейн подошла с двумя полными рюмками. — Ты так расстроена, а я плачусь тебе в жилетку.

— Глупости, мама. Хорошо, что мы разговариваем с тобой по-новому. Мне сейчас нужна подруга, а кто может быть лучшей подругой, чем мама!

— Хочешь мне все рассказать, киска? — спросила мать с теплым сочувствием.

Джейн не могла решиться, несмотря на все сказанное. Очень трудно преодолеть устоявшиеся привычки.

— Только не считай, что ты обязана это делать, — мягко сказала Лара. — Но может, я смогу тебе помочь? Я ведь не такая уж старая дура, знаешь ли. К сорока девяти годам хочешь — не хочешь, а кое-что узнаешь о жизни. И мне больно видеть тебя такой несчастной.

— Да… мне хотелось бы тебе рассказать.

Позже Джейн поразилась пониманию, проявленному матерью. Она не ахала изумленно, не возмущалась.

Казалось, она только слушала, счастливая откровенностью дочери.

Джейн ничего не утаила. Она даже рассказала матери о Максе, чтобы той стало понятней, почему ее так ранило предательство Рекса. Но мнение матери о происшедшем потрясло Джейн.

— Бедный Рекс! — пробормотала Лора, когда дочь замолчала.

— Бедный Рекс?! — изумленно повторила Джейн.

— Да… Я уверена, что была веская причина, из-за которой он перестал быть врачом, и превратился в актера. Может, он пережил какую-то травму. А он ведь очень хороший актер, милая. Надо отдать ему должное. Конечно, ему следовало рассказать тебе об этой Саманте, но, наверное, он боялся тебя. Он ведь не был уверен в твоей любви, правда? С самого начала ты все время ожидала от него самого худшего.

— И я оказалась права! Он — просто второй Макс!

— Да? — мягко спросила мать.

— Да!

Лора вздохнула:

— Как жаль, что нельзя подключить человека незаметно к детектору лжи, а потом задавать ему вопросы, чтобы он ничего не знал. Это решило бы массу проблем.

— Наверное, я напьюсь, — объявила Джейн, залпом расправляясь с мускатом.

— И я с тобой.

Джейн изумленно уставилась на мать. А потом они одновременно озорно улыбнулись друг другу.

— Неси бутылку, — решительно распорядилась Лора, — а я пойду, достану рюмки побольше.

Джейн вынуждена была переночевать у родителей — вести машину она была не в состоянии, и на следующий день было жуткое похмелье. Так мне и надо, выговаривала она себе, с трудом отрывая гудящую голову от подушки. Две таблетки аспирина и три чашки крепкого кофе — и она почувствовала себя чуть лучше. Головная боль почти стихла, но ничто не могло унять боль разбитого сердца.

То, что Рекс скрыл от нее свою профессию, было не настолько важно, но эта история с Самантой… Эти два его вранья свидетельствовали, что он не стремился к серьезным отношениям с нею — ему важен был только секс.

Джейн снова и снова возвращалась ко времени, проведенному ими наедине, к тем моментам, когда Рекс мог бы рассказать ей о Саманте. Может быть, она еще извинила бы его, что он промолчал о ней в начале их отношений, хотя явственно помнила, как он спросил ее, нет ли в ее жизни других мужчин. Но в дальнейшем, например, во время уик-энда в «Трех холмах»? Или когда он только вез ее в квартиру Саманты? Нет-нет, с горечью поправила она себя. Только не тогда, не там, не где жила она. Джейн вынуждена была признать, что уже тогда было слишком поздно.

Правда, какой-то голос в глубине души все повторял ей, что место и время всегда оказались бы неподходящими, что Рекс никогда не выиграл бы. Что, как он сказал, она слишком хорошо запомнила поступки Макса и потому не могла простить Рекса.

Другой голос приказал ей прекратить искать оправдания этого человека. Нельзя сомневаться в том, что он просто хотел получить все, не давая взамен ничего. Ты задела его за живое, отказавшись переспать с ним в то воскресенье, вот он и не жалел сил, чтобы заполучить тебя к себе в постель и удержать там. Он зашел настолько далеко, что даже сказал, будто любит тебя!

— Может, тебе следовало ему позвонить, Джейн? — предложила ей мать накануне. — Дай ему шанс еще раз попробовать объясниться. Мне кажется, ты не готова была его выслушать.

Но Джейн ужаснула эта мысль:

— Ни за что!

— Почему?

— Потому что он просто придумает новую ложь!

— Рекс не показался мне лжецом.

— Я и про Макса когда-то так думала, — горько констатировала она.

— Но мы же говорим не о Максе! — мягко поправила ее мать.

— Пожалуйста, ма! Постарайся понять. Я не могу ему звонить! — воскликнула Джейн. — Не могу и не буду!

И не стала.

Но слова матери все звучали в ней, и Джейн все же вынуждена была признать, что в них была правда. Она действительно не оставила Рексу шансов. Она с самого начала была предубеждена против него, поспешно судила и поспешно осуждала. Она заставила его платить скорее за грехи Макса, чем за его собственные.

Джейн вспоминала и слова Кристин, что идеальных людей не бывает, и что если она будет искать свой идеал, то до старости останется одинокой.

Идеал, грустно призналась себе Джейн, не только недостижим — он и не нужен. Хотела бы она жить с идеальным мужчиной? Боже правый, конечно нет! Он заставил бы ее чувствовать себя недостойной его.

А главное не во всех этих логических рассуждениях, а в том, что она любит Рекса, любит настолько сильно, что перспектива провести без него остаток своих дней кажется ей просто невыносимой. Она хочет, чтобы он снова вернулся в ее жизнь и ее постель. Но захочет ли он теперь ее? Сможет ли простить ей то, что она сделала и сказала?

Очевидно, что после ее отъезда он как следует подумал, и решил больше не биться головой о стену.

Ах, Рекс…

В среду вечером Джейн набралась достаточно мужества и решила последовать совету матери. Позвонить ему.

Но куда? Он так и не дал ей своего телефона.

Сначала она поискала в телефонном справочнике Сиднея номер Джона Моррисона. В книге оказались буквально сотни Д. Моррисонов. К счастью, после его фамилии было слово «агент». Она смогла дозвониться только с третьего раза — сначала телефон был занят. Видимо, он много звонил по делам.