Хлодвиг прикрыл глаза, и в памяти тотчас всплыл образ нежной и кроткой Амалаберги, подчинившейся его воле и превратившейся потом из королевы франков в наложницу. Неожиданно он явственно ощутил даже запах ее кожи. А потом вспомнил и сына – маленького темноглазого мальчуган Тьерри, которого он фактически добровольно отверг. Что, интересно, с ним сталось? Жив ли? Простил ли отца?..

С Тьерри мысли короля перескочили на Тиудиготу – гордую жену побежденного Алария, которая участи наложницы предпочла смерть. Однако как же горячи были проведенные в ее объятиях ночи, хотя поначалу она и вела себя холодно и неприступно!..

И вот уже Хлодвих увидел себя совсем юным, вспомнил свою первую битву. Неожиданно из тайников памяти всплыли слова сероглазой вёльфы: «В твоей груди бьется сердце храброго воина. Ты достигнешь всего, чего желаешь: славы, богатства, могущества. Я вижу четырех твоих сыновей, и все они достойны тебя. Но своего первенца ты отвергнешь… в угоду женщине. И напрасно: рано или поздно он все равно станет королем…»

Хлодвиг открыл глаза и стряхнул невольно набежавшую слезу. Виночерпий подал ему чашу с вином, и он жадно припал к ней, осушив почти залпом.

«Вёльфа оказалась права: у меня четверо сыновей, но самого первого из них я отверг и вот уже много лет почти даже не вспоминаю о нем. Однако что значат ее заключительные слова? Уж не то ли, что Тьерри набрался сил и готов свергнуть меня?»

Размышления Хлодвига были прерваны повлением в тронном зале сенешаля. Поклонившись, тот доложил:

– К вам прибыли послы остготов из Нарбонской Галлии, о, повелитель!

– Пусть войдут! – распорядился Хлодвиг.

Глава 3

Спустя несколько дней Теодорих в сопровождении личной свиты и отряда воинов отправился из Ахена в Лютецию, новую столицу франкского королевства. Приходилось спешить – король Хлодвиг слабел день ото дня.

Теодориху предстояло проделать почти тот же путь, что и много лет назад, когда он мальчишкой вынужден был покинуть Суассон. По дороге регент решил совершить небольшой крюк, дабы посетить Виенн – селение, которое покинул когда-то столь стремительно, что даже не попрощался с Эйнаром и Клерет.

К удивлению Теодориха, Виенн уже не выглядел маленьким захудалым селением: теперь его окружали ров и добротный высокий деревянный частокол, за которым возвышались аккуратные дозорные башенки. Стражники, завидев приблизившийся к селению богатый кортеж, тотчас зазвонили в специальные сигнальные колокола, и ворота распахнулись, а на ров опустился небольшой подъемный мост. Теодорих не успевал диву даваться: «Неужели предо мной – Виенн, владение бенефициария Детборга?! И кто же здесь теперь, интересно, занимает пост дефенсора? Вряд ли Фрасуарт до сих пор жив…»

Кортеж Теодориха въехал в селение и остановился на центральной площади. Знатный гость не узнавал окрестностей: нынешние здания были высокими, крепкими, к каждому дому вела дощатая мостовая… Суассон, да и только!

Из одного из домов, самого солидного и высокого, вышла пара – мужчина примерно того же возраста, что и Теодорих, и белокурая женщина. Приблизившись, они почтительно поклонились и представились:

– Господа, мы рады приветствовать вас в Виенне! Я – дефенсор Эйнар Мудрый, а это моя жена Клерет.

Женщина улыбнулась и смущенно поправила лежавшие на груди тяжелые косы, оплетенные кожаными шнурками.

Теодорих украдкой вздохнул: увы, время не пощадило ни его самого, ни его друзей. Однако глаза отважной дочери кузнеца, подарившей ему когда-то свою первую девичью любовь, светились по-прежнему молодо.

Теодорих спешился, подошел к супружеской паре, снял с шеи золотую цепь и накинул ее Эйнару на шею.

– Как военачальник и регент Ахенского домена, дарую тебе сей подарок в знак нашей прежней дружбы. Не узнал меня, Эйнар Мудрый? Я – Теодорих.

Эйнар от неожиданности застыл, не в силах вымолвить ни слова. На широко распахнувшиеся глаза Клерет навернулись слезы.

– Сколько лет прошло! Как же нам теперь к вам обращаться, господин регент? – спросила она.

Теодорих улыбнулся:

– Называйте как и прежде, просто по имени, Теодорихом.

– Господин Теодорих, – вышел из состояния оцепенения Эйнар, – вы к нам надолго? – Лицо его буквально сияло от радости.

– Мои люди устали, так что, думаю, переночуем. А на рассвете – снова в путь.

Вплоть до поздней ночи друзья вспоминали дни минувшей молодости и делились рассказами о событиях последних лет. Оказывается, сразу после того как Теодорих покинул Виенн и отправился в Ахен навстречу неизвестности, Клерет, будучи девушкой умной и практичной, поняла, что ее возлюбленному предначертана иная судьба, с нею, увы, не связанная. Поэтому быстро приняла предложение Эйнара стать его женой и за годы совместной жизни успела родить ему уже трех сыновей, одному из которых супруги дали имя Тьерри.

Теодорих, в свою очередь, поведал друзьям о безвременной кончине жены и сыне Теодебере, новом законном правителе Ахенского домена, а также о получении им от Марка Левия Сегноция, ныне покойного, статуса регента. О женитьбе на бургундской красавице Суавеготе умолчал, ибо сей вопрос еще не был до конца решенным: вдруг Сигизмунд откажет ахенским посланникам?

Когда поток воспоминаний и обмена впечатлениями о последних годах жизни иссяк, Теодорих перешел к делу, ради которого, собственно, и завернул в Виенн.

– Эйнар, ты помнишь старинный торквес, доставшийся мне от матери?

– Помню, конечно. А что, тебе удалось вернуть его?

– Увы… Но именно это и намереваюсь сделать. Напомни: когда мы с тобой покинули Суассон, то первое время двигались ведь в сторону долины Эны, так?

– Верно, – квнул Эйнар.

– Просто слишком уж много лет прошло с тех пор, боюсь ошибиться. Да и людей не хочется обижать понапрасну… Возможно, в тех краях появились ныне и другие селения – как бы не перепутать! Вот и решил попросить тебя составить мне компанию и помочь найти верную дорогу. Ты как, не против?

– О, Теодорих! Буду счастлив оправдать твое доверие!

На рассвете кортеж Теодориха, увеличившийся на одного человека, двинулся в путь.

– А вот и холмы Эны! – воскликнул Эйнар первым. – Нет, все-таки невозможно забыть место, где тебя бессовестно обокрали и ни за что ни про что унизили!

– Да, я тоже припоминаю здешние места, – откликнулся Теодорих. – Хотя они и здорово изменились.

Вскоре впереди показалось селение, но друзьям оно показалось незнакомым.

– Может, отстроилось совсем недавно, – предположил Эйнар. – Но заехать, думаю, стоит. Чтобы выяснить у местного дефенсора о соседних селениях, которые существуют тут уже более десяти лет.

Теодорих согласился:

– Пожалуй, ты прав.

Селение, к которому они приблизились, было обнесено одним лишь плетнем: сказывалась близость Суассона и Лютеции – под защитой короля в здешних краях царило спокойствие. Навстречу, сгорбившись под тяжелой охапкой хвороста, шел по дороге старик. Завидев богатых господ, он скинул с себя перевязанную пеньковой веревкой ношу и поклонился почти до земли.

Отделившись от кортежа, Эйнар направил лошадь прямо к нему.

– Скажи-ка, старик, будь добр, – он извлек из напоясного кошеля медный денье, – как давно ты живешь в этих местах?

– Да почитай всю жизнь, добрый господин, – ответил старик, жадно поглядывая на зажатую в руке всадника монету.

– Тогда не помнишь ли ты стоявшее где-то здесь лет десять назад селение, которым управлял обиравший путников дефенсор по имени… Датис… Или Думрис… А, вспомнил! Давис!

– Был, был такой дефенсор, как не помнить, – услужливо затряс головой старик. – Да только убили его уж пять лет тому как… Нехороший был человек, корыстный… А вот сын его, Малистар, нечета отцу: честный и справедливый. Теперь он у нас правитель. И жена у него, Теса, красавица.

– Держи, отец, – Эйнар бросил монетку к ногам старика.