— Есть общаться как люди! — вытянулся Добросклонов.

Все трое расхохотались, и машина развернулась. Гошка запер ворота и долго смотрел вслед двум одинаковым «нивам», которые петляли между соснами.

Хлопнув себя по лбу, он побежал в дежурку и кинулся к компьютеру. «И что такое фригидариум? Если контейнеры радиоактивные, то почему личному составу не выдают свинцовые плавки??»

Он еще успел сделать отредактировать несколько страниц гранцовского дневника, прежде чем услышал гудки клаксона и посмотрел в окно. Серая «нива» стояла перед запертыми воротами.

«Я вам не мальчик на побегушках, — мысленно ответил Добросклонов. — Бегать туда-сюда не собираюсь».

Он действительно не собирался бежать к воротам, не закончив абзац.

Он еще подумал, надевать ли фуражку и куртку, а машина все сигналила. Когда же он выходил из дежурки, то увидел, что через ворота перелезают двое в камуфляже. Добросклонов открыл было рот, чтобы крикнуть им: «Эй, вы чего!», как вдруг заметил у них автоматы.

Один из них навел автомат на Добросклонова.

В следующее мгновение Гошка уже был в дежурке за захлопнутой дверью. Пригибаясь, он метнулся в глубину комнаты. Что-то затрещало, зазвенело разбитое стекло.

Он скорчился на полу за столом. Пули с треском впивались в стены. «Вот тебе и девятка, — подумал Добросклонов. — Вот и число насилия. Нет, не врали гады-вычислители, не врали!»

Глава 12. Цветы запоздалые

Он проснулся от нестерпимого запаха какой-то вкусной еды. Часы показывали полдень. «Ничего себе вздремнул, — подумал Гранцов, — как бы не проспать самое интересное».

В его комнатку вошла Регина. Она держала на подносе тарелку — источник умопомрачительного запаха.

— Вы уже проснулись? Я, наверно, вас разбудила? — спросила она, строго по канонам сервировки размещая на столе тарелку, вилку, нож и салфетки.

— Почему меня не подняли в десять?

— Борис Макарович приказал вас не беспокоить.

— Что? Я же сказал ему, поднять меня в десять!

Наверно, он произнес это слишком громко, потому что Регина отступила к двери и вытянула руки по швам.

— Он уехал на станцию, вместе с Керимовым, на грузовике. Игорь Андреевич сидит на телефоне, — доложила она.

— Какой еще Игорь Андреевич? Что, Гошка остался за дежурного? Ну, ребята… — У Гранцова вертелись на языке неуставные выражения, но он сдержался. — Так, а что означает эта тарелка?

— Ваш завтрак, товарищ майор.

— Понятно. Вообще-то у нас тут другие порядки, — смягчился Вадим.

— Вот уеду я, тогда и вернетесь к своим холостяцким порядкам, — сказала она, осмелев. — А пока, будьте любезны, завтрак подан. А грязную посуду прошу сразу на кухню. Не накапливайте по закуткам. Я сейчас обошла все помещения и собрала гору посуды. И как у вас еще тараканов нет, просто удивительно.

— Это рыба? — Гранцов попытался уклониться от больной темы «Неизбывность российского бардака на примере базы».

— Рыба с грибами.

— Регина Казимировна, мы тут каждый день едим или рыбу, или грибы. Но такого запаха я не помню.

— Комплименты не принимаю, — сказала Регина и ушла.

Гранцов унял бесполезную злость. Когда мичман вернется, ему будет сказано все, и даже больше. А пугать слабую женщину своим командирским рыком, конечно, не стоило.

Рыба была приготовлена с рисом. Причем каждое рисовое зернышко было абсолютно отдельным. Гранцов и сам прекрасно готовил (по крайней мере, когда надо было пожарить мясо на костре или сварить суп из тушенки), но сейчас он понимал, что до таких высот кулинарного искусства ему далеко.

Он вошел в кухню, держа перед собой чисто вылизанную тарелку. Регина молча налила ему кофе из начищенного медного кофейника.

— Регина Казимировна, могу я вас просить об одном одолжении? Не будете ли вы так любезны… Ну вот, забыл, что хотел сказать!

— Вадим Андреевич…

— Так, вспомнил. Во-первых, я вам никакой не Андреевич. Меня зовут Вадим. Коротко, понятно и хорошо слышно на любом расстоянии. Да, и Гошку, пожалуйста, называйте Гошкой. Соответственно и вас я буду звать просто Региной. И вообще, давай на «ты»?

— О нет, — сказала она. — Мне это тяжело дается. Это получается только с очень близкими.

— Так, во вторых, — сказал он, проглотив обиду. — Считаю, что вы сейчас на положении прикомандированного бойца. И должны быть в курсе. Могут случиться разные странные или страшные события. Главное, не теряйте голову. Без эмоций. Делайте то, что вам скажут. Если услышите стрельбу, ложитесь за любое укрытие и не вставайте, пока все не кончится.

— Вот даже как, — сказала она спокойно. — Даже стрелять будут. Очень интересно. Что еще?

— Так, в-третьих, — сказал Гранцов. — Этот кофейник. Постарайтесь варить кофе в чем-нибудь другом.

— Жаль, — сказала она. — Вещь ценная, и ужасно удобная. Настоящий кофе можно приготовить только в такой посуде.

— Правильно. Там, где я был, пьют только настоящий кофе, — сказал Гранцов. — И бедняки, и императоры. А конкретно эту вещь я получил, конечно, случайно. Сопровождал одного инспектора. В конце поездки он подарил водителю свои часы. А мне вот вещь досталась, в хозяйстве полезная.

— Вам так дорога память об этом инспекторе?

— Неважно.

— Договаривайте, если начали, — потребовала Регина. — Да не бойтесь. Кто же вам это подарил? А, догадываюсь. Этот инспектор был женщиной? И вы…

— Нет. Этого инспектора зовут Рауль Кастро. Знаете такого?

— Знаю, — сказала Регина и горько улыбнулась. — Боже мой, куда мне деться из этого заколдованного круга? Мой муж был советником, работал в Анголе. Он был очень похож на вас. Вы тоже там были?

— На другом берегу, — иносказательно выразился Гранцов, подчиняясь привычке никогда не упоминать места, где служил. — Вы хорошо варите кофе.

— Ты, — поправила его Регина, и быстро отвернулась к мойке, вытирая глаза фартуком. — Извини… Что-то я хотела спросить… А откуда здесь горячая вода?

Ему показалось, что сейчас она расплачется. Вадим терпеть не мог слез, но если бы она расплакалась, он был бы только рад. Потому что ему хотелось обнять ее, усадить к себе на колени и гладить по голове, утешая. «Она мужа вспомнила, а ты этим хочешь воспользоваться», — обругал он себя и встал из-за стола.

— Я тебе потом покажу все наше хозяйство, — сказал Гранцов. — Газовая колонка. Есть еще котельная, есть подстанция, водопровод, канализация, есть даже очистная установка. Огромное хозяйство. Но сначала я покажу тебе наши бани. Пошли.

— А убирать кто будет?

— Дежурный уберет. Захвати свои принадлежности, и — в баню. Надо обязательно попариться сегодня, завтра будет не до того.

— Ой, а нельзя ли как-нибудь без бани?

— Никак нельзя.

У нее не оказалось никаких «принадлежностей», и Вадим выдал ей большое вафельное полотенце и две льняные простыни. Потом придвинул к ней корзину с банными шлепанцами:

— Выбери что-нибудь по размеру.

— Откуда на военном объекте женские тапочки? — спросила она, примеряя маленькие «вьетнамки». — Только не говори, что они детские.

— Откуда? У нас тут работали женщины. А ты что подумала?

— Я так и подумала, что они тут работали, — язвительно улыбнулась она.

Он пропустил ее вперед и вошел следом. Прежде чем запереть за собой дверь, он еще раз огляделся по сторонам. Все тихо, все спокойно, собаки на постах, Гошка в штабе, сигнализация включена. «За эти полчаса ничего не случится», убедил он себя и задвинул засов.

— Как здесь хорошо, как тепло, — сказала Регина, оглядывая предбанник. — Знаешь, я ужасная мерзлячка.

— У нас не замерзнешь, — сказал Вадим, раздеваясь.

— Ты женат?

— Хороший вопрос, — засмеялся он. — Особенно в бане. Не волнуйся. Во-первых, я не женат. Во-вторых, это неважно. Я не собираюсь к тебе приставать. Вот простыни. Налево душ, направо туалет, прямо — парилка.

— Какой сервис, — сказала она. — А снаружи просто избушка на курьих ножках.