Евгений «Краев» Костюченко

Гарнизон не сдается в аренду

Охранник последний раз прошелся по длинному коридору, подергал ручку двери, проверяя надежность замка, и вернулся в приемную. Мерцал телевизор, посапывал электрический чайник, на столе раскинулась газета с кроссвордом, в котором оставалось еще много свободных клеток — хватит до утра, если не свалит сон.

Он достал из холодильника бутерброд, початую бутылку пива и поужинал, рассеянно слушая ночные новости. Они не отличались от вечерних, которые он так же равнодушно выслушал пару часов назад. После новостей пошла реклама, и охранник узнал секреты женских прокладок и стиральных порошков. Он смотрел на экран и потягивал пиво. В этом и заключалась его работа. Сидеть взаперти и убивать время. Телевизор, кроссворд, сигареты. Можно и вздремнуть, составив стулья в ряд. Лишь бы не проспать, проснуться до того, как придет утренняя уборщица, и впустить ее в контору. Он пересчитал сигареты и после минутного колебания все-таки не закурил, а сунул пачку обратно в сумку. Свою сегодняшнюю дозу никотина он уже получил, а завтра вместо новой пачки дешевых сигарет он лучше купит бутылку такого же дешевого пива, и тогда можно будет обойтись без завтрака. Он привык рассчитывать все свои расходы заранее, и, получая на двух работах довольно скромную зарплату, умудрялся откладывать на покупку машины. Его мечтой был «Опель-кадет» не старше десяти-двенадцати лет.

Затрещал телефон, и он быстро поднял трубку — если звонит проверяющий, пусть убедится, что на посту не дремлют.

Но голос оказался женским:

— Примите телефонограмму. Сообщение РКЧС.

— Сообщение чего? — переспросил охранник.

— Районная комиссия по чрезвычайным ситуациям. Записываете? «В связи с ожидаемым изменением уровня воды рекомендуем коммунальным службам привести в состояние повышенной готовности технику для откачки воды, а также ликвидировать захламленность подвальных помещений». Кто принял?

— Чего принял? — переспросил охранник.

— Фамилия ваша мне нужна, — терпеливо пояснила женщина. — Как ваша фамилия? Кто принял телефонограмму?

— А-а, — догадался охранник. — Фамилия моя, значит, будет Гранцов. Да, Гранцов моя фамилия.

— Очень хорошо, — сказала женщина.

— А что, наводнение, значит, будет? — спросил охранник.

— Возможно. До свидания.

— А что-то совсем непохоже, — сказал охранник. — Да и не сезон. Не припомню, чтобы летом вода поднималась. Ветер восточный, с чего бы наводнение? Вода-то поднимается при западном ветре, чтобы против течения дуло. Девушка, вы там давно работаете? Я ваш голос в первый раз слышу.

— Извините, мне еще по всем конторам прозвониться надо, — сказала женщина и положила трубку.

— Странный тип этот Гранцов, — сказала Восьмая, положив трубку. — Реакция заторможенная, голос мягкий, не командирский. По материалам я его иначе представляла.

— Алкаш, полная деградация личности, — сказал Третий. — Это как же пить надо, чтобы даже из армии уволили, ты прикинь. Нормальные люди уходят из армии без позора. Красиво надо уходить. По геройскому ранению. Или через уголовное дело. Алкаш… Он хотел с тобой поболтать?

— Наверно.

— Перезвони ему минут через пять, поболтаете, — сказал Третий и включил свой сотовый телефон. — Ну, как, подошел ключ? Все нормально, сидит у телевизора. Когда зайдете, он будет по телефону болтать. Пускай Прыщ там не выделывается, никаких фокусов. Вы готовы? А теперь посмотри на часы. Сколько на твоих? Ровно через пять минут начинайте.

Через пять минут охранник вписал очередное слово в кроссворд и, отхлебнув пива из бутылки, закрыл ее и поставил в холодильник.

Снова зазвонил телефон.

— Примите телефонограмму, — сказала женщина.

— Опять? Только что принимал, — сказал охранник. — Насчет наводнения опять?

— Ой, неужели? Извините, — сказала женщина. — Это я уже заработалась.

— Ничего, бывает, — сочувственно сказал охранник. — Два часа ночи все-таки, самое тяжелое время. А вы, значит, круглосуточно дежурите? Не женское это дело, конечно. Хотя сейчас трудно найти женскую работу. Да и мужскую тоже.

— Да, — сказала женщина. — Выбирать не приходится.

— Ну, зато, наверно, свободного времени много, да? Сутки отсидеть, а потом трое суток свободы, по хозяйству все успеть можно, — сказал охранник. — Да и подработать. Я вот с одной работы сразу на другую. А что делать? На одну зарплату не прожить.

— Да, я вас понимаю, — сказала женщина. — Я слышу, у вас там телевизор работает? Что показывают ночью?

— Да ничего интересного. Одну минутку, — сказал охранник, — потише сделаю, мешает говорить.

Он потянулся через стол к телевизору и вдруг услышал за спиной быстрые шаги.

Охранник не успел оглянуться. Чья-то тяжелая рука упала сзади ему на шею и придавила к столу.

Длинный клинок пробил спину левее позвоночника, между четвертым и пятым ребром, и прошел насквозь, воткнувшись в стол.

Охранник так и остался лежать на столе, а в приемной уже сновали двое в сером камуфляже. Пока один сноровисто разъединял провода компьютеров, второй сорвал с окна штору и расстелил на полу. Компьютеры увязали в узел и перенесли к выходу.

В приемную вошел еще один в сером. Его косая рыжая челка слиплась на лбу, и бледные скулы блестели от пота.

— Ну, вы чё ващще, — приглушенно проговорил он. — Чё телитесь? Завалил? Гля, дергается. Живучий, сука.

— Иди в машину, — сказал тот, кто убил охранника.

— Да ладно, Прыщ, куда она денется-то. Ты чё, ножик тут оставишь?

— Еще пригодится, — сказал убийца, чья кличка вполне соответствовала лицу, изрытому оспинами и прыщами. Он выдернул нож из раны.

Тело охранника дернулось и стекло со стола на пол.

— Я ж говорю, живой! — рыжий брезгливо коснулся тела носком ботинка. — Ты чё, Прыщ, это же брак в работе. Без премии останешься.

— Сумку его возьмем? — спросил убийца у своего напарника, который стоял перед раскрытым холодильником.

— Пошукай гроши, — ответил напарник, допивая остатки пива. — Документы не трожь, только гроши. Ограбление по полной программе.

— Вот сволочь, в кошельке один проездной! — с досадой выругался убийца. — Хоть сигареты забрать.

— Ты ж не куришь.

— На память.

Все трое рассмеялись, и, подхватив узлы с компьютерами, бесшумно исчезли в черноте длинного коридора.

— Готово, — сказал Третий. — Остались двое — мичман и чучмек. Больше всех меня беспокоил этот Гранцов. С ним могли быть всякие проблемы. Алкаш-то он алкаш, но чему научили в Афгане, то не пропьешь. Может, он вообще спецназовец.

— Был, — поправила Восьмая. — Был спецназовцем.

— Не нравится мне одна вещь. Почерк. Пацаны работают хорошо, но однообразно. Прыщ, конечно, мастер, к нему никаких претензий. Но все-таки почерк виден, менты могут по почерку все увязать в одну цепочку. Ладно, мичмана все равно по-другому не возьмешь, а для чучмека надо будет что-то придумать. Только без стрельбы и динамита. Есть идеи?

— Есть. Хочу в казино.

— С ума сошла? Потерпи. Ты просто устала. В четверг возьму тебя в баньку.

— Фу! К черту твою баню, — капризно фыркнула Восьмая. — Хочу в казино.

Они сидели рядом в черном «саабе», стоявшем на набережной, и следили, как удаляется серая «нива» с убийцами. Женщина, которую называли Восьмой, держала в пальцах незажженную сигарету, а мужчина, которого называли Третьим, листал записную книжку.

— Будет тебе казино, — пообещал он и щелкнул авторучкой. — Вот закончим дело, и на месяц махнем в Вегас. Осталось-то совсем ничего. Мичмана подловить в городе, а чучмека на месте сделаем. Спишем их, и дальше все пойдет по плану.

— Жалко, что я бросила курить, — женщина переломила сигарету и выбросила ее в окно. — У тебя нет в машине коньяка?

— Только не надо распускаться, — сказал Третий. — Я же вижу, ты распускаешься. Нервы. Не надо. Тэйк ит изи [1], девочка. Кто они? Ничтожества. Только и могут, что веничком помахать да пустые бутылки собирать. Одного из армии вышибли, другой вообще прапорщик, третий чурка. Это же не люди, это мусор.