Приятный туман обволакивал сознание, но Вадим краем глаза продолжал следить за подопечными Железняка. Что-то не нравилось ему в их поведении. Но только после того, как они заказали еще пять бутылок шампанского, Гранцов насторожился. Он понял, что эти парни не пили. Девок поили, но сами только поднимали стаканы, чокаясь. Они вели себя шумно, они явно хотели казаться пьяными, но они притворялись. Такое притворство способен заметить только пьяный, похвалил себя Вадим.

Теперь он стал внимательнее прислушиваться к соседям. Судя по всему, это были два «дембеля», у которых еще продолжались празднества по случаю ухода на гражданку. Неделю назад, как стало понятно из их реплик, они выбрались из города на дачу к одной из девиц, да и загуляли тут, на глухом озере, пропивая свои шальные деньги. Деньги они привезли из Ингушетии, где служили в охране фильтрационного лагеря. В боевых действиях не участвовали, хотя и пытались рассказать о своих подвигах. Но майор Гранцов, даже в не самом трезвом виде, быстро различал, когда солдат говорит правду, а когда врет. Про вдову, которая запихивала им доллары в подсумок, чтобы ее пропустили к телу мужа — это правда. А про зачистку на окраине Моздока — вранье. Во-первых, Моздок находится не в Ингушетии. А во-вторых, конвоиров, топтунов и прочих овчарок не берут на зачистки. Гранцову уже хотелось вмешаться в их беседу и внести кое-какие поправки, но он сдерживался. Потому что был пьян, а дембеля оставались трезвыми. А трезвые не терпят замечаний от пьяных и отвечают обычно кулаками, не находя других аргументов.

— Да не смотри ты на них, — Борис Макарович наступил ему на ногу под столом. — А то испугаются и убегут. Ты на меня смотри.

— Насмотрюсь еще, — ответил Вадим и нехотя повернулся к окну. — Где там этот Железняк? Он шел на Одессу, а вышел к Херсону?

— Не пой, ты что? Развезло тебя с двух стаканов? Ты закусывай, закусывай плотнее. Смотри, какая форель! Финская, небось. А помнишь, яйца продавались финские по рубль тридцать?

— По девяносто копеек, — поправил Гранцов.

Мичман Поддубнов подпер щеку кулаком и принялся перечислять цены на продовольственные товары. Чувствовалось, что он не в силах расстаться с тем временем, когда люди были уверены в завтрашнем дне, верили партии и ходили строем. Вадим не слушал его, потому что за спиной раздавались гораздо более интересные речи.

Дембеля «наезжали» на официанта. Тот попросил расплатиться за шампанское, а в ответ услышал, что он еще слишком юн, чтобы требовать денег от дедушек. Вадим обернулся и увидел, что официант почесал каракулевый затылок, пожал плечами, улыбнулся, да и пошел к себе обратно на кухню. А вслед ему несся звонкий девичий смех.

— Да где ж он застрял, твой Железняк? — проворчал Поддубнов. — Обстановка осложняется.

Вадим встал из-за стола, аккуратно отодвинув свой стул, и по идеальной прямой вышел на буфетную стойку. Официант сидел за ней, низко пригнувшись к большой кастрюле, стоявшей на полу, и быстро чистил картошку длинным сверкающим ножом.

— Один вопрос, — произнес Гранцов, поправляя надоевшие очки. — Форель у вас финская?

Он сказал первое, что пришло в голову. На самом деле ему хотелось сейчас просто немного поддержать этого толстяка, который оказался один против пьяной агрессивной толпы. Нет, поправил себя Гранцов, пьяные там только девки. А с парнями надо повнимательнее.

— Зачем финская? — официант вытер руки и встал, жизнерадостно улыбаясь. — Сами делаем. Нашли старые бассейны, купили мальков, оборудование. Выгодное дело. Лучше, чем бараны или свиньи. Чистота, тишина, красота. На следующий год попробуем осетровых делать.

— Я знаю, где вы нашли старые бассейны, — догадался Гранцов. — За озером? Старая деревня?

— Была старая, теперь совсем новая, — поправил его официант.

— Как же вы туда добираетесь из города?

— А зачем нам город? Мы там живем. Хорошее место, лучше, чем в городе.

— Так мы соседи, — сказал Гранцов. — Мы тоже на озере живем. На другом берегу. Будем знакомы. Вадим.

— Очень приятно, — еще жизнерадостнее улыбнулся официант. — Марсель.

— Марсель? Редкое имя.

— Армяне любят редкие имена.

— Не только армяне, — сказал Гранцов. — Я знаю азербайджанца по имени Доктор.

— Э, Керимова все знают. Видите, как бывает, да? Там у армян с тюрками война, а здесь мы дружим. Честно говоря, мне очень приятно познакомиться с такими соседями. Доктор для нас много сделал. Очень, очень приятно. Зовите меня просто Маро. — Официант тщательно вытер руку и протянул ее поверх прилавка.

Вадим пожал мягкую, но сильную ладонь, и услышал за спиной насмешливый голос одного из парней: «Сейчас целоваться начнут. Это зверье все педики. Обнимаются, целуются. Им даже бабы не нужны. Мальчика поймают и рады. А не поймают, тогда козу. Чего вы ржете, я дело говорю! Сам видел. Нет, я вам отвечаю, все они педики».

— Извини, Маро, — Гранцов медленно развернулся.

Стекла его очков запотели, поэтому ему пришлось низко опустить лицо, чтобы поверх оправы разглядеть говоривших о его сексуальной ориентации. Нет, эти парни были совершенно трезвыми. Не надо с ними драться. К тому же они говорили даже не о нем, а вообще о народах кавказского региона. Он перехватил беспокойный взгляд Поддубнова и приложил палец к губам.

— Я молчу, — пьяно растягивая звуки, произнес Вадим Гранцов. — Я ничего не слышал и никого не трогаю.

— Еще бы ты, жидовня сраная, кого-то трогал, — засмеялись за столом.

Гранцов, покачиваясь, подошел к ним и с укоризной поглядел в глаза. Глаз было много, и он старался уследить за всеми, отчего слегка закружилась голова.

— Ну что уставился, урод очкастый? — спросил один из дембелей и лениво привстал.

— Урод? Очкастый? — Гранцов снял очки и спрятал их в кармашек пиджака. — А так лучше?

Не дожидаясь ответа, он отступил на шаг, потому что парень резко выбросил вперед руку. Вадим перехватил запястье и с разворотом сильно потянул, как бы продолжая направление удара.

Дембель оказался не готов к такому ходу событий. Он перелетел через стол, сметая бутылки, и приземлился у порога, наполовину скрывшись за бамбуковыми занавесками.

Девки взвизгнули. А Вадим спокойно подсел к их столику. Улетевшего он доверил заботам Поддубнова, и сейчас ему хотелось поговорить с оставшимся. Тот растерянно открывал и закрывал рот. Его пальцы впились в край стола. Парень был готов кинуться в драку, но Гранцов так вежливо говорил и так мирно улыбался…

— Ну, отслужил, сынок? — участливо спросил он, глядя в побелевшее лицо. — Чем думаешь заняться? На стройку или в колхоз?

— Дай ему, козлу старому! — лениво проговорила толстая девица с сигаретой в уголке накрашенного рта. — Чего пристает к молодежи.

Лицо дембеля покрылось розовыми пятнами. Он занес бутылку над головой. Гранцов только этого и ждал.

Коротким быстрым движением он ударил парня в подбородок основанием ладони, да при этом еще и привстал, вкладывая в удар всю силу. Под пальцами у него щелкнули зубы. Гранцов, не отрывая руки от челюсти противника, выпрямился и шагнул вперед, опрокидывая его на пол вместе с занесенной бутылкой, вместе со стулом и вместе с девкой, которая сидела слишком близко.

А вот теперь он резко развернулся к первому. Как там дела? Все отлично. Дембель лежал на животе, обе его руки были аккуратно сплетены за спиной, и мичман Поддубнов уже накидывал на них какую-то веревочку. У хорошего старшины всегда найдется веревочка.

Вадим обернулся к поверженному противнику, который пытался выбраться из-под стула и девицы. Что-то сверкнуло рядом, и он пригнулся. Пустая бутылка вспорола воздух над его виском, словно осколок хорошей мины. Толстая девица уже наклонилась за вторым метательным снарядом, но Гранцов неделикатно припечатал каблуком ее рыхлую спину, и она распростерлась на полу. Сзади послышался возмущенный голос Поддубнова:

— Димыч! Уклонист хренов!

И Вадим понял, что бутылка все же попала в цель.

Глава 8. Керимов, инструктор-дровосек

Доктор Керимов больше других обрадовался появлению Регины. Так уж исторически сложилось, что именно ему приходилось заниматься кухней —приготовить легкую закуску и какое-нибудь специфическое угощение (раки, дичь, шашлык), красиво сервировать стол, и, в конце концов, помыть посуду. Эта последняя обязанность была для него сущим наказанием. И вот, наконец, появилась женщина, которая хотя бы на эту субботу облегчит его жизнь.