— Вы хитрый человек, господин Волынский. И неблагодарный к тому же.

— Мне удручает тот, что, ваша светлость, держит на меня обиду. Право же я не хочу быть вашим врагом.

— Не хитрите, Волынский. Вы не просто так явились в мою приемную. И побили вы Тредиаковского совсем не случайно. Что я вам сделал?

— Мне? Мне ничего, герцог. Но вы вредите России.

— России? Но чем я могу вредить России, Волынский? Неужели вы мните себя спасителем России?

— Я русский, ваше светлость. И мне интересы России дороги.

Волынский не стал больше продолжать сей разговор и, поклонившись, Бирону отошел от него…

Сеньор Франческо Арайя дернул Марию Дорио за руку и прошипел:

— Ищете своего шута?

— Ах, как вы надоели мне своей ревностью, сеньор!

— Но вы совсем недавно сбежали с ним из моего дома, как последняя шлюха.

— Не я бежала, сеньор! Меня похитили. И я узнала, что еду не во дворец, а в дом сеньора Мира, только по пути в его дом. Он обманул и вас, и ваших слуг, и меня.

— Но вы, узнав, что вас похитил Мира, не сильно сопротивлялись. Не так ли, сеньора?

Мария Дорио вздохнула. Как он ей надоел.

— Нет, я не сопротивлялась, сеньор. А с чего мне было сопротивляться? Да и зачем? Мира меня на цепь не сажал и в домене запирал как холопку….

Пьетро Мира решил сегодня же решить вопрос с Марией в свою пользу. Хватит ему делить её с капельмейстером. Он подошел к Балакиреву и попросил его принять участие в новой шутке.

— Об этом будут много говорить. Мы сыграем с ним такую шутку, что многие потом помрут от смеха.

— Не хитри, Адамка. Ох, не хитри. Девку задумал похитить?

— Задумал!

— То дело доброе. И в том я тебе помогу. В последний раз ты ловко её умыкнул. Императрица немало над тем смеялась…

Бирон отыскал среди гостей Либмана и заявил ему:

— Лейба, я ошибся в Волынском! Теперь я понял что это враг, и враг который меня не пощадит если возьмет верх. Как он говорил со мной только что.

— Понял, наконец. Я давно говорил тебе это, Эрнест. И положение Волынского теперь крепко при дворе. Если это понял даже Остерман, то дело плохо.

— Думаешь, он станет искать со мной союза против Волынского? — спросил Бирон.

— Уверен в этом. И он, и Левенвольде, и даже Миних. Хотя насчет последнего не уверен. Он сильно обижен на императрицу. Считает, что его не наградили по заслугам…..

Волынский представил императрице рисунки фигур ледяных, что станут нефтью горящей фонтанировать. Анна была в восторге от того.

— А не врешь, Петрович? А то мне кое-кто говорить, что ты и половины того чего обещал мне, не сделаешь.

— Я матушка-государыня сделаю больше, чем обещал. Шествие всех народов империи будет, матушка. И поедут они кто на лошадях, кто на собаках в упряжи собранных, кто на оленях, кто на верблюдах.

— И оные людишки уже в Петербурге собраны? — спросила императрица кабинет министра.

— А вот взгляни матушка на список, — Волынский вытащил из кармана свого кафтана лист бумаги. — Я зачту его. Собраны по твоему повелению, государыня, хохлы, малороссами именуемые, молдаване, татары, иргизы, чуваши, абхазцы, якуты, калмыки, чухонцы, самоеды, мордва, черемисы, башкиры….

— Ой, хватит, Петрович! Вижу и так усердие твое. Не утомляй меня списком своим.

— Такоже животных большое количество привезено для того шествия матушка. И особливо проблемы большие со слоном у нас были, на коем согласно проекту поедут "молодые" наши шут и шутиха. Один слон издох в дороге. А второго с трудами великими доставили сюда. Сама понимаешь, матушка, слон существо нежное до наших морозов не привычное.

— Вижу, что врут твои враги, Петрович. Наговаривают на тебя. Но ты на меня крепкую надежу имей. Не выдам! Но про фонтаны огненные соврал ведь? Признайся. Где, то видано, дабы лед и пламя соединялись.

— А для того жидкость именуемая нефть использована будет, матушка. Она по трубам внутри полых фигур ледяных станет подаваться и фонтаны огненные будут!

— Кто же придумал сию хитрость, Петрович?

— Да я сам, матушка. Давно нефтью интересовался еще когда в Персию ездил и там кавказскую нефть видел. Мне тогда государь Петр Алексеевич повелел составить о нефти "Доношение" и я его составил, в коем природу нефти описал. Друг мой врач Джон д'Антермони в том мне немало помог. И архитектор Еропкин, дворца ледяного строитель, мне в том помощь такоже оказывал. Скажу тебе больше, государыня, и в ледяной бане париться можно будет по настоящему. В ледяном камине дрова ледяные гореть станут, нефтью облитые, по настоящему.

— Ай, потешил меня, Артемий Петрович. Такого даже при дворе французском не встретишь. Подивиться этот хлышь версальский Шетарди. А то он все к Лизке ездит да комплименты ей говорит. Про чудеса версальские сказывает.

— Будут у нас свои чудеса, матушка.

Волынский поцеловал руку Анне и окинул взором придворных. Он их всех еще скрутит в бараний рог….

Балакирев кабинет-министру Волынскому сочувствовал. Как русский русскому. И потому возвышению последнего радовался. И потому Жана де ла Суду внимательно выслушал.

— Ты готовишь шутку новую, так я тебя понял? — спросил тихо де ла Суда у шута.

— И что с того? Глазастый ты стал, Жано.

— Я видел, как Адамка тебя просил ему помочь. И даже полня, что вы с ним задумали.

— Шутка получиться отменная. Над капельмейстером все потешаться станут.

— У меня просьба к тебе. Не помогай Адамке, Иван. Ты ведь не желаешь зла Артемию Петровичу?

— Дак не у него я девицу краду, Жано. Это Мария Дорио. Девка капельмейстерова.

— Оная девка Иван, нам надобна там, где она есть. Понял ли?

— Стало быть, не надобно шутки? Жаль! Но Артемию Петровичу вредить не стану. Не похитит Адамка девку.

— Слово?

— Слово хоть и шутом дадено, но в надеже будь. И тем, кто послал тебя, такоже скажи….

Пьетро все подготовил, но шут Балакирев ему, вдруг, помогать отказался. И как не бился Мира, что не обещал ему, а тот уперся и посоветовал Мире затею ту пока оставить.

Пьетро понял, что ничего не выйдет. Надобно было просить не Балакирева, а Кульковского….

Год 1740, январь, 22 дня. Санкт-Петербург. Ледяной дом.

Архитектор Еропкин в положенный срок завершил возведение Ледяного дома. И дивились сему строению и русские и многие иностранцы, ибо никогда подбного не видели.

Построили Дворец ледяной на льду Невы между Адмиралтейством и дворцом императрицы.

Чистый лед на большие плиты квадратные резали, затем одну на другую клали и каждый ряд водою поливали. Вода быстро на морозе замерзала и крепче любого цемента была. Льдины те, дабы они смотрелись лучше, немного синькою подкрашивали, и архитектурными украшениями убирали. И потому в лучах солнца, особливо на закате, сверкал дворец подобно сказочному драгоценному замку.

Профессор Георг Вольфганг Крафт писал по Ледяной дом:

"В короткое время был выстроен дом, который бил длиною 8 сажен, или 56 лондонских футов, шириною в 2 сажени с половиной, а вышиною, вместе с кровлею, в 3 сажени; и гораздо великолепнее казался, нежели когда бы он из самого лучшего мрамора был построен, для того, что казался сделан быть будто бы из единого куска, а для ледяной прозрачности и синего его отцвету на гораздо дражайший камень, нежели мрамор походил".

Архитектура дома была изящной. Вокруг крыши тянулась сквозная галерея, украшенная столбами и статуями. Каждая комната дома имела пять окон со стеклами из тончайшего льда изготовленных. Оконные и дверные косяки были выкрашены краской под мрамор.

Возле дома была выстроена из ледяных бревен баня, в которой даже париться можно было, как и обещал императрице Волынский.

Перед Ледяным домом были поставлены шесть ледяных пушек и две мортиры, из коих даже стрелять можно было. У ледяных ворот дома красовались две статуи — ледяные дельфины. И оные дельфины из пастей открытых струи огня выбрасывать могли. Нефть подавалась особыми насосами, и Волынский сам был тем, кто сие спроектировал.