— Особенности войны в тех краях, матушка-государыня…, - начал оправдываться Миних.

Но императрица грубо прервала его:

— Я мать отчества своего! И солдаты те дети мои. А ты их жизни не ценишь. Я про твои слова слыхала. Мол, в России людей, что песку и чего их жалеть? Так?!

Миних склонил голову. Он понял, кто донес на него. Принц Людвиг Гессенский. Проклятый лизоблюд и бездарный генерал.

— Потому в сем году жду от тебя побед громких. Днепровская армия твоя! С ней и станешь мне победы добывать! А ты, Ласси, возьмешь Донскую армию.

— Но, матушка-государыня, есть у меня просьба до тебя…

— Никаких просьб, — оборвала Анна Миниха. — Побеждай! Или опалу на тебя наложу! А пока, иди с глаз моих! Прочь!

Миних поклонился царице, метнул ненавидящий взгляд на Бирона и вышел.

Императрица отыскала глазами Волынского.

— Артемий Петрович! Много хорошего про тебя любезный нам герцог Бирон рассказывал и потому жалую я тебя. Подписала я вчера указ о назначении тебя нашим кабинет-министром! Служи нам верно и будь беспощаден к врагам престола нашего. Измену сыскивай и с корнем выдирай!

Волынский пал на колени:

— Матушка, всемилостивая государыня! Всю кровь свою за тебя отдам!

— Встань, Артемий Петрович, не для чего сейчас полы полами кафтана своего подметать. Мне дела надобны, а не слова! Про то помни! Про меня гадостные анекдоты по столице ползут! Мол, про народ свой не думаю! А кто думает? Лизка? Она змея подколодная козни продолжает строить. С любовниками развлекается, словно девка солдатская. Впрочем, такая она и есть. И место ей в доме публичном, а не троне государства Российского! Завтра на заседании кабинета я сама стану присутствовать! Надобно корень низменный выдрать, да так чтобы побегов более не пускал!

После этого императрица удалилась к себе, дабы отдохнуть и успокоиться в обществе своих шутов и шутих.

Буженинова как увидела царицу сразу к ней подошла и за руку взяла:

— Али снова обидели тебя, матушка?

— Обидели, куколка! Ничего сделать не могут. Только дай и дай всем! Мало они от меня милостей имели?

— Дак, я те сколь разговорила, гони всех в шею!

— Всех-то нельзя, куколка. А кто за державой смотреть станет? Россия-то страна огромная. А верных слуг дабы управлять ей нет. Вот беда так беда.

К ним подошла карлица Новокшенова, и, услышав последние слова царицы, заверещала:

— Беда, беда, беда. Матушку нашу разобители-и-и-и-и!

— Замолкни! — дала ей подзатыльник Буженинова.

От сего обращения Новокшенова заголосила еще больше:

— Беда! Беда!

— Не трогай дуру, куколка, в ушах звенит от гомону её. Где Ванька Балакирев?

— Дак он матушка бит был.

— Кем это?

— Дак твоим гофмаршалом.

— Рейнгольдом фон Левенвольде?

— Им. Балакирев пузырек с чернилами на платье евоной полюбовницы Наташки Лопухиной вылил. А тот осерчал, и палкой его отходил.

— А Лакоста где? Отчего не вижу короля самоедского?

— Его шут твой Мишка Голицын отлупил. Вот потеха-то была, когда дрались они. Жаль, ты не видала того, матушка.

— Квасник? Отлупил? За что? — удивилась царица.

Она знала Квасника как самого несчастного и забитого их своих шутов.

— За дело вестимо! Я его про сие попросила. Задирает меня сироту несчастную. Я и сказала Кваснику. Чего смотришь как девицу забижают? Дай в морду Лакосте. Тот и дал!

— За тебя, стало быть, стал, куколка? Тогда прощаю ему побои Лакосты, — улыбнулась Анна.

— А про женишка для меня подумала ли, матушка? Сколь ожидаю милости твоей.

— Не до того сейчас, куколка. Погоди малость. Забот то у меня державных сколь? Ведаешь ли? А что нового при дворе моем болтают?

— Камергер твой Юсупов женился, матушка.

— Женился? — Анна любила сплетни, это отвлекало её от забот. — Да на ком? Ведь девок подле него столь много было.

— На ком, того я и не ведаю, матушка! Но девку за себя взял статную. Её Юшкова видала. Но при дворе сия девица не бывала еще.

— Дак пущай приходит! Посмотрим! А ты где видала то сию девку? — спросила Анна лейб-стригунью Юшкову.

— Да намедни, матушка. В санях она с Юсуповым каталась. Я то у слуг и расспросила юсуповских кто сие такая. Они и ответили, что женка, мол, барина нашего.

— Женился таки греховодник старый, — императрица хлопнула в ладоши. — Вот уже и не чаяла, что жениться. А он женился.

Анна снова обратилась к Бужениновой. По лицу карлицы видела, что не все еще та выложила.

— А чего еще болтают?

— Да не все матушка счастье любовное имеют.

— Кто это "не все", куколка? Не томи государыню свою. Сказывай.

— А вот Куракины отказали жениху дочери, капитану гвардии полка Измайловского Давыдову. Не отдали за него девку. Помурыжили его и отослали от дома. Во как! — выпалила Буженинова новость.

— Куракины? А что за девка у них? — спросила царица.

— Марией кличут. Красавица и гордая больно.

— Гордая? — улыбнулась императрица. — За капитана полка Измайловского идти не желает? Чем плох им капитан сей?

— Капитан де роду незнатного, — доложила Буженинова. — Да и чин его не высок. Так де князь Куракин заявил.

— А про то Куракин не подумал, что полк Измайловский, гвардейский, моя личная охрана? И капитан того полка слуга мой верный! Того Куракину мало? Срочно узнать, где сей капитан!

Через десять минут дежурный гвардейский офицер доложил, что капитан гвардии Давыдов в настоящее время в карауле в дворцовом саду.

— Срочно его с караула снять и в церквушку Спаса пошли. Там пусть ожидает своего счастья. Он жениться желает? Так я помогу ему. На то я и государыня, чтобы о пользе своих подданных думать! А ты, Бестужев, срочно в дом Куракина. И ежели девка сей час не будет в церкви Спаса в наряде подвенечном, то завтра он будет сидеть в подвале у Ушакова в Тайной канцелярии! Так и скажи борову старому!

Дежурный камергер Бестужев бросился выполнять приказание императрицы. Свадьбу капитану Давыдову она устроила….

Сам капитан Давыдов был на седьмом небе от счастья. Не зря друзья посоветовали ему не убиваться по девке Куракинской, а идти в кувыр коллегию и там свои дела решать.

Поручик Рославлев тогда сказал ему:

— Иди к шутам. Они твою беду в миг избудут!

— Но шуты за просто так ничего не сделают. Где денег взять? Именишко мое разорено совсем. Мужики в бегах.

— Деньги, оно конечно, дело в сем предприятии не лишнее, но с умом можно и без того все обладить.

— Скажи как? — попросил Рославлева Давыдов.

— Есть при государыне в чине лейб-подъедалы Авдотья Буженинова. Она сама страсть как замуж желает. И тебе не откажет. Ты обижен семейством невесты своей за бедностию. Иди к ней и пожалуйся. Она поможет.

— Но как попасть мне к Бужениновой? Она во дворце живет и не всякого примет.

— Имеется у меня один ход к ней. Я тебе помогу в том.

И Давыдов излил душу Бужениновой, та обещала помочь и помогла. Шуты быстро решали все проблемы при веселом дворе Анны Иоанновны….

На следующий день императрица отыскала князя Куракина среди своих придворных. Тот, увидев взгляд императрицы, обомлел. Все знали, что означает взор сей.

— Князь! — поманила его Анна. — Подойди-ка!

Куракин приблизился и низко поклонился.

— Тебя поздравить можно. Так говорю? Дочку, говорят, замуж отдал?

— Все верно, ваше величество. Капитан гвардии полка измайловского мой дом осчастливил. И вчера молодые уже и под венец пошли.

— Рад ли зятю такому? — спросила Анна. — Али не доволен чем?

Куракин знал, на что намекнула императрица и, боясь гнева монаршего, заявил угодливо:

— Рад, матушка! Премного благодарен судьбе, за счастье сие. Про лучшего мужа для дочери я и мечтать не мог.

— Молодец, князь. Хвалю. А жених-то небогат?

— Не богат, матушка. Дак что с того? Он ведь в твоей охране служит и оттого великим доверием облечен.